Терапия от гитариста

Кванджин еле дополз до своей комнаты, и, даже не сняв куртку, завалился на кровать. Все тело адски болело: на съемках шоу он неудачно упал и ушиб поясницу и он еле дотерпел до окончания съемок. Сколько бы парни не уговаривали его съездить в больницу, он отказывался, потому что не хотел бездельничать из-за ушиба, пока остальные работали. На носу дебют, а значит, надо работать еще усерднее. Но ноющая боль становилась все более раздражающей, и Кванджин с трудом поднялся и направился на поиски обезбаливающего. Вся аптечка с недавних пор перекочевала в комнату Сынхёба, который заботился о травмированной ноге как о зенице ока, дабы она скорее восстановилась. Открыв дверь, Кванджин столкнулся с Хуном, который держал в руках какие-то пластыри и тюбики. Младший закатил глаза, схватил Джина за руку и усадил на кровать. Он снял с непонимающего Кванджина куртку. Когда он задрал края футболки, пытаясь снять её, басист вопросительно посмотрел на него. - Нужно намазать мазь, так меньше болеть будет, - объяснил Хун. Кванджин сдался и позволил младшему раздеть его. Хун помог ему аккуратно перевернуться на живот. Басист почувствовал, как Хун выдавил холодную мазь на поясницу. А потом он начал втирать её. Сначала было больно, но он сосредоточился на теплых пальцах младшего, которые нежно и мягко массировали настрадавшуюся поясницу. Через несколько минут он почувствовал тепло от воздействия мази и окончательно расслабился. Прикосновения Хуна убаюкивали. Сквозь полудрему Джин почувствовал, как гитарист залепил всю его поясницу разогревающими пластырями. А потом чуткие пальцы Хуна начали массировать его плечи, шею, позвоночник. Старший удовлетворенно выдохнул и устроился поудобнее. Он хотел поблагодарить Хуна, но его мозг совершенно отказался формулировать слова благодарности. Поэтому он просто нашел рукой бедро гитариста и легонько сжал его. Руки исчезли. Хун вытер остатки мази с рук влажными салфетками. И разочарованно выдохнул. А потом вздрогнул, когда губы прижались к его шее, обдавая горячим дыханием. Старший со свистом втянул в себя воздух, когда Хун принялся целовать его плечи. Каждый сантиметр, которого он касался, горел, заставляя Кванджина часто дышать. Хун поцеловал каждый позвонок, затем снова вернулся к шее. Джин откинул голову, позволяя Хуну целовать всю шею. Он застонал от удовольствия, когда младший лизнул его за ухом. Это было самым чувствительным местом, что было прекрасно известно гитаристу, который осыпал поцелуями и засасывал нежную кожу, лишая старшего рассудка. - Больше не болит? - прошептал Хун. - Нет, - ответил Джин, аккуратно ложась на спину и утягивая младшего за собой. Гитарист навис над старшим, внимательно разглядывая его лицо и выискивая малейшие признаки боли. Но он лишь улыбался своей лисьей улыбкой, от которой сердце Хуна заходилось в бешеном темпе. Хун нежно провел пальцами по скулам старшего, легко обрисовал контур безупречных губ. Кванджин схватил его руку и поцеловал каждый палец, а затем прижал его ладонь к своей щеке. Вторая рука Хуна продолжила движение. Он пробежался пальцами по груди Джина, накачанному животу, от чего по телу старшего прошла дрожь. Гитарист посмотрел на разомлевшего старшего и довольно улыбнулся. В такие моменты, когда басист был совершенно беспомощен, Хун осознавал всю свою власть над старшим. Затем губы младшего снова нашли шею возлюбленного. Он прошелся дорожкой поцелуев по груди, задержавшись на сосках, пересчитал губами рёбра, обвел языком кубики пресса, а затем легонько подул на него, за что был награжден еще одним стоном, сорвавшимся с губ Кванджина. А старший плавился от этих поцелуев, от мягких губ, от горячего языка на коже. Нежность Хуна начисто стерла все воспоминания о боли. Кванджин на ощупь нашел лицо Хуна и притянул его к себе. - Спасибо, - с совершенно счастливой улыбкой сказал он. - Не за что, - улыбнулся в ответ Хун. Кванджин мягко притянул его за подбородок и впился в его губы поцелуем. Младший улыбнулся в поцелуй и раскрыл губы, позволяя горячему языку басиста встретиться с его. Обычно Кванджин целовал напористо, страстно, но этот поцелуй был медленным и нежным. Джин впился пальцами в пряди на затылке Хуна и оттянул их, заставляя младшего подставить шею под поцелуи. Кванджин целовал торопливо, быстро, словно боялся, что Хун куда-то убежит. Старшему безумно хотелось засосать эту нежную белую кожу, оставить на ней красные отметины, заставляя гитариста стонать. Но он пересилил это желание и снова вернулся к сладким губам, играя с языком Хуна, сплетаясь с ним в дразняще-медленном танце. Руки Джина непроизвольно опустились на поясницу младшего. Его пальцы забрались под тонкую футболку и пробежались по коже спины. Возбуждение все нарастало, а тяжелое дыхание Хуна совсем не помогало. Кванджин плюнул на все и потянул футболку гитариста на себя, пытаясь снять. - Нет-нет-нет, хён, сегодня нельзя, - остановил его Хун. Кванджин был готов плакать от разочарования. - Издеваешься? Пришел, довел до стояка, обломал? - простонал он. - Дурак, если мы сейчас займемся сексом, то ты точно неделю в больничке со своей поясницей проваляешься, - усмехнулся Хун. - И что ты мне предлагаешь делать с этим? - басист выразительно посмотрел на внушительных размеров бугорок на штанах. - Тебе - ничего. А вот я могу кое-что сделать, - ухмыльнулся гитарист, расстегивая молнию на джинсах старшего. - Если каждая моя травма будет заканчиваться так, то я готов на любые жертвы, - пробормотал Кванджин, наконец, отдышавшись после оргазма. - Дурак, - улыбнулся Хун, облизывая губы. - Не облизывай их так, ты же знаешь, как я на это реагирую! - простонал старший, закрывая глаза. - Кто же виноват, что ты так легко возбуждаешься? - парировал младший и направился к двери. - Ты куда? - спросил басист. - На свидание с правой рукой, - рассмеялся Хун, указывая на свой стояк. - Хочешь, я? - предложил Джин. - Чтобы у тебя снова встал? Нет, спасибо, - усмехнулся младший, выходя из комнаты и натыкаясь на Сынхёба, застывшего с открытым ртом и широко раскрытыми (насколько это вообще возможно) глазами. Громогласное "ЧЕРТОВЫ ПИДОРАСЫ, ЧТОБ ВАС!" Сынхёба еще долго отдавалось эхом в стенах общежития.