Развлечение

Запах крови смешался с запахом пота. Этим терпким, практически осязаемым запахом пропитан каждый уголок подземной тюрьмы семьи Сонодзаки. Холодный пот струился по телу зеленоволосой девушки распятой на кресте, а липкий страх медленно обволакивал и без того измученное сознание, проникал в каждую клеточку души. Неподалеку от Мион стоял испачканный кровью Сатоко деревянный крест — почти такой же, на каком была сейчас распята сама Мион. Отличие было лишь в том, что крест, к которому приковали Мион, имел форму икса, таким образом ноги ее держались разведенными в стороны и находились в таком неудобном положении. Трупы Сатоко и старика Кимиеши уже были сброшены в яму, но неприятный запах тлена все еще витал в воздухе, заставляя наследницу Сонодзаки морщить от отвращения нос. Девушка обессиленно подняла голову, услышав скрип открывающейся двери и увидев знакомый силуэт сестры в дверном проеме. Шион зашла в помещение и, закрыв за собой дверь, подошла к близняшке. На ее лице было выражение такой безмятежности, словно это не она совсем недавно с особой жестокостью убила Сатоко. Немного растрепанные зеленые волосы падали на белый халат, а в глубине изумрудных глаз таилось скрытое от других безумие. — Как ты себя чувствуешь, сестренка? Выглядишь хреново, — насмешливо протянула она, ласково проведя ладонью по щеке Мион. — Шион, — от бесконечных криков голос девушки охрип и сейчас звучал очень тихо, — зачем ты это делаешь? Пожалуйста… прошу тебя, остановись. — Остановиться, говоришь? — Зеленоволосая изобразила на лице мнимую задумчивость, а после рассмеялась: — Знаешь, по моему уже как-то поздновато останавливаться, так что остается только закончить начатое. Потрепав сестру по щеке, Шион подошла к деревянному столу, где лежали различные пыточные инструменты и взяла оттуда обычный нож для разделки мяса. — В детстве, когда становилось особенно скучно, я, бывало, ловила насекомых, кузнечиков там или цикад и играла с ними. Знаешь, как проходили эти игры? — спросила зеленоволосая, одновременно разрезая на Мион платье. Девушка отрицательно покачала в ответ головой. Действия сестры пугали ее. Хотя Мион думала, что уже смирилась со своей судьбой, но перебороть окончательно страх ей так и не удалось, и где-то в глубине души все еще теплилась надежда, что кто-нибудь придет и спасет ее, хотя разумом она понимала, что спасения ждать неоткуда. — Мне нравилось их мучить. Отрывать конечности, например, или поджаривать с помощью спичек. Еще было весело иголкой выдавливать кузнечикам глаза. Кстати, знаешь, почему-то когда отрываешь им ноги и суешь в рот, или что там у них? — они всегда как бы пытаются съесть собственную оторванную конечность. Мне всегда казалось это странным… Хотя было бы забавно, если бы и люди съедали свои собственные конечности, — смеясь, рассказывала Шион, заканчивая с платьем близняшки и любуясь ее исхудалым за несколько дней голодовки обнаженным телом. Мион молчала, из последних сил сжимая зубы, когда сестра легонько проводила лезвием ножа по ее коже, слегка надавливая, не пытаясь нанести серьезных ран, а лишь делая маленькие царапины. Это напоминало прелюдию к основному действию, словно Шион подготавливала сестру к чему-то большему. — Наверное, уже тогда демон во мне начал проявлять себя, но тогда он все еще спал, — тихо сказала девушка, собирая языком кровь из царапины на ключице сестры. — А когда демон проснулся, роль насекомых досталась людям. Сейчас ты как те кузнечики — слабая, беспомощная и заранее обреченная. Девушка грубо сжала упругую грудь сестры, провела ногтем по затвердевшему от холода, царящего в камере, соску. Одновременно играя с грудью Мион, она провела ножом по бедру девушки, на этот раз вонзая лезвие глубже, заставляя сестру глухо вскрикнуть от боли. — У тебя красивый голос, сестренка. Почаще радуй меня своими криками, — игриво сказала Шион, поглаживая рукой бедро Мион, размазывая кровь по бледной коже. — Прекрати. Если ты так ненавидишь меня из-за Сатоши, то просто убей! Зачем все это? Пожалуйста… — Было бы слишком скучно — просто убить тебя. Это не искупит твою вину за Сатоши куна и не удовлетворит демона во мне, — ответила Шион. Слизнув с лезвия ножа кровь сестры, зеленоволосая положила нож на стол и взяла оттуда несколько средних по размеру гвоздей. — Сестренка, ты когда-нибудь задумывалась о пирсинге? — спросила девушка, безумно улыбаясь. — Думаю тебе бы пошло. Мион испугано посмотрела на гвозди, которые сестра держала в руке, а после перевела взгляд на Шион. Судорожно сглотнув подступивший к горлу комок, девушка попыталась унять дрожь в своем голосе, но дикий, неуправляемый страх полностью завладел ею, когда Шион подошла ближе и поднесла гвоздь к ее соску. Круговыми движениями водя по напряженной плоти, а после сжав сосок пальцами и немного оттягивая его, она попыталась воткнуть в него гвоздь. Мион всхлипнула от боли. Все, что ей сейчас оставалось — плакать и мысленно молиться о скорейшей смерти, об избавлении от мук. Когда Шион поняла, что так ей не удастся совершить задуманное, она взяла со стола длинную среднюю по толщине острую иглу и, накалив наконечник иглы с помощью зажигалки, резко проткнула ею сосок Мион. Крик девушки, полный боли, эхом разнесся по помещению. — Пока еще рано орать, сестренка, ведь дальше будет хуже, — улыбаясь сказала Шион, покручивая между пальцами гвозди. — Я планирую сегодня развлечся на полную катушку. Медленно вставив гвоздь в отверстие в соске Мион, девушка усмехнулась и провела пальцем по испачканной кровью груди сестры, а после сделала «пирсинг» в другом соске. Сонодзаки улыбнулась, глядя на плоды своих трудов. Мион безмолвно плакала, мелко подрагивая всем телом. Грудь мучительно болела, и эта боль не прекращалась и не ослабевала. Девушка боялась сделать лишнее движение, зная, что это только усилит боль, заставит ее вспыхнуть с новой силой. Сейчас Мион находилась в состоянии тихой истерики и не могла успокоить себя. Она была на грани, и оставалось совсем немного до окончательного срыва. Шион улыбнулась. Ей нравилось видеть сестру такой — обессиленной, беззащитной. Сейчас она как никогда идеально подходила на роль жертвы. По мнению Шион, весь ее вид словно кричал о том, чтобы сделать ей еще больнее. Разрушить, уничтожить, сломать, втоптать в грязь — именно такие желания возникали сейчас у девушки, когда она смотрела на свою близняшку. Но где-то в глубине сознания проносились мысли, что это не ее собственные желания, а прихоть демона, живущего в ней, в то время как сама Шион словно смотрела на все со стороны. Безучастная, почти безразличная к происходящему и все же немного… сочувствующая?.. Сейчас Шион не смогла бы точно определить, какие из этих эмоций в действительности принадлежали ей самой. Все мысли, все чувства слились в хаотичном беспорядке, оставляя за собой лишь одно желание — разрушать. Демон полностью завладел ее сознанием. Сонодзаки схватила сестру за волосы и притянула к себе, а после накрыла ее губы жестким поцелуем, врываясь языком в податливый рот, буквально насилуя его. Руки девушки путешествовали по окровавленному телу сестры, оставляя ногтями на ее коже царапины, грубо сжимая горящие от боли груди. Мион попыталась прекратить поцелуй, за что Шион прикусила ее губу, а после отстранилась. — Черт возьми… ты просто нечто… даже жалко как-то тебя убивать, — тяжело дыша, пробормотала Шион. — Шион, пожалуйста, — тихо прошептала Мион, сама уже не зная, о чем молит сестру — о спасении или скорейшей смерти. — Нужно закончить пирсинг, — ответила Шион, снова накаляя на огне иглу, успевшую остыть за это время. — Шион. — Слезы крупными каплями катились по бледному лицу зеленоволосой, спутанные волосы лезли в покрасневшие от слез глаза. Когда близняшка опустилась на колени перед сестрой и ласково провела пальцами по ее бедрам, а после коснулась промежности, Мион вздрогнула и рефлекторно попыталась свести колени, забывая на миг, что ее ноги разведены в стороны и крепко прикованы цепями к деревянному кресту. Шион мягко дотрагивалась до ее плоти, проводя пальцами по половым губам, слегка задевая клитор, а после резко убрала руку и поднесла раскаленную иглу к клитору девушки. Мион кричала — громко, надрывно, истерически, когда игла проткнула ее плоть. Широко распахнутые глаза безумно смотрели вникуда, а тело дергалось, пытаясь вырваться из пут. Слезы застилали глаза, а горло болело от бесконечных отчаянных криков. Сжимая кулаки, впиваясь собственными ногтями в ладони, девушка мотала головой и все кричала что-то бессмысленное, несвязное, стонала от невыносимой боли. На какой-то момент ее сознание, словно защищаясь, подарило Мион временное забвение, позволило уйти в спасительную темноту, но девушке не удалось надолго остаться в той темноте — она пришла в себя от резких пощечин и холодной воды, которой Шион облила ее. Боль все еще пульсировала в ее теле, но уже не так сильно, как в начале, а может, Мион просто успела привыкнуть, потому и эта боль перестала быть для нее настолько мучительной. Девушка устало подняла голову и посмотрела на сестру, которая задумчиво глядела куда-то в сторону. «Очередную пытку придумывает», — пронеслось в мыслях Мион. Мнимое смирение сменилось истинным. Девушка уже не ждала спасения. Все, чего ей хотелось — вновь погрузиться в ту темноту и желательно навсегда. Лишь бы все поскорее закончилось. — Наверное, пора бы тебя уже убить, — словно желанным ответом на ее мысли, сказала Шион. На губах Мион появилось подобие улыбки. Шион подошла к сестре и мягко коснулась ладонью ее щеки. — Мне жаль, но так надо. — На лице Шион Мион прочла абсолютное безумие и борьбу противоречий, словно та окончательно запуталась в самой себе. — Я люблю тебя, сестренка. — Люблю тебя, — шептала она проводя ножом по щеке Мион, а после слизывала кровь, наслаждаясь ее металлическим привкусом. С обманчивой нежностью девушка касалась обнаженного тела сестры, мягко оглаживала живот, бедра, спускаясь ниже. Мион вскрикнула от внезапной вспышки боли, когда Шион дотронулась до ее клитора и слегка дернула гвоздь воткнутый в плоть. Судорожно прикусив губу, девушка с неприязнью ощущала пальцы сестры ласкающие ее лоно, медленно двигающиеся внутри. Все, что чувствовала сейчас Мион помимо боли — отвращение. Невыносимое отвращение от осознания того, что ее насилует родная сестра. От потери большого количества крови у Мион кружилась голова и тошнота подступала к горлу. Она чувствовала, что ее вот-вот вырвет прямо на этот пыльный, запачканный кровью пол. Вскоре Шион надоела эта нежная пытка, и она вытащила пальцы из сестры, заменив их холодным лезвием ножа. Резко двигая ножом в теле близняшки, яростно всаживая лезвие по самую рукоять. Алая кровь окрасила острое лезвие, стекала по нему, капая на пол. Кровавыми узорами были покрыты и ноги Мион, дергающейся в агонии. Шион безумно рассмеялась, любуясь этим зрелищем, доставляющим ей удовольствие равное оргазму. Лезвие резало нежную кожу, превращая плоть в жалкие куски мяса. Сделав еще несколько глубоких движений, Шион вынула нож из расстерзанного влагалища сестры, а после взяла опирающийся о стену толстый железный прут. У Мион перед глазами все плыло, она была в полубессознательном состоянии. Девушка почти не ощущала своего тела — только мучительную, пульсирующую боль, словно она сама целиком слилась с этой болью. Не было сил говорить, не было сил двигаться, каждый короткий вздох проходил болезненной волной по всему телу. Она распахнула рот в немом крике, когда Шион протолкнула в нее прут. С губ сорвался лишь хрип. Прут медленно входил глубже, разрывая внутренности. Девушка словно была посажена на кол. Вскоре сознание Мион полностью погрузилось в долгожданную спасительную темноту, забрав за собой и страх, и боль, и бесполезные сожаления. Шион смотрела безучастным взглядом на изувеченное тело сестры, распятое на кресте. Ее голова была опущена, остекленевший взгляд широко распахнутых глаз уже ничего не выражал. Застывшая тонкой коркой кровь покрывала все ее тело, окровавленный железный прут торчал из промежности. Шион не чувствовала, как слезы катятся по ее щекам. Где-то там, глубоко, где, возможно, блуждал ее здравый рассудок, что-то рухнуло — будто была уничтожена последняя преграда, а может, сам рассудок окончательно сломался. Девушка тихо хихикала, не понимая, что же ее так смешит, но вскоре ее безумный смех стал громче, заполняя собой это пропитанное отчаянием, кровью и запахом тлена помещение. Последний раз окинув взглядом труп Мион, девушка покинула камеру пыток. Сбросить тело в яму можно и немного позже — сейчас по неизвестным для нее самой причинам, Шион не могла заставить себя это сделать.