Выражение чувств

Кто-то запер дверь. Просто подпер стулом, и Ойши пытался вспомнить — кто. Кажется, Шишидо? Уверенности не было, недавние события сливались, превращаясь в нечеткое пятно. Но началось все с того, что Эйджи и Отори не могли уснуть. Один ворочался, а второй вздыхал, и они разговаривали. Сначала шепотом, оставаясь в своих постелях, но это было неудобно, и вскоре оба уже сползли на пол, уселись между кроватями с одеялами на плечах. И разговоры у них были поначалу обычные. Про теннис, про погоду, про еду и снова про теннис. — Повезло тебе, — протянул Отори грустно. — Ойши-сан тебя так любит. Эйджи хохотнул тихо в ответ, а Ойши, уже готовый возмутиться, сел, чувствуя, как горят уши, но Отори продолжил — и стало только хуже. — Вот Шишидо-сан меня совсем не любит. Прозвучало это почему-то очень легко. Может быть, оттого, что свет был погашен, а уютная темнота комнаты располагала к доверительным разговорам. Или оттого, что тренировки в последние дни были настолько выматывающими, и совсем не оставалось сил следить, что говоришь и делаешь вне корта. Или, может быть, оттого, что Отори давно хотел это сказать. Шишидо, конечно, сразу взвился и каким-то одним быстрым движением оказался на полу напротив Отори. Ойши подумалось, что, наверное, он красный как рак — хорошо, что в темноте не видно. Собственные уши определенно пылали. — Это не правда! — заявил Шишидо. Эйджи крякнул, но ничего не сказал. Заговорил Отори: — Вполне правда. Всем видно, как Ойши-сан относится к Эйджи, и всем видно, что тебе нет до меня никакого дела! Ойши успел подумать, что совершенно не заметил, когда Отори и Эйджи сблизились настолько, чтобы звать друг друга по имени, а потом обнаружил, что и сам уже оказался на полу и почему-то говорит: — Все дело ведь в том, что разные люди по-разному выражают свои чувства. И, пожалуй, это прозвучало довольно правильно, как что-то, что мог бы сказать помощник капитана. Ойши не делал ничего странного, пусть и разговор весь казался ему неуместным. И зачем Эйджи вообще понадобилось говорить о чувствах? Ах да, ведь не Эйджи начал. — Вот типа того, — буркнул Шишидо и потупился. Ойши хотел было похлопать его ободряюще по плечу, но не решился. — А у тебя есть чувства, Шишидо-сан? — спросил Отори. Он подвинулся ближе, и вся ситуация Ойши не понравилась. Эйджи сидел слишком далеко, а Шишидо и Отори были слишком близко, можно было чувствовать их тепло и слышать дыхание. Без Эйджи вдруг стало очень одиноко, и Ойши неосознанно протянул к нему руку. Наверное, Эйджи почувствовал то же самое, потому что за руку сразу ухватился, их пальцы переплелись, пропасть между ними исчезла. — Конечно, есть, — снова буркнул Шишидо. И вот тогда все завертелось. Ойши заметил, что Эйджи тронул Отори за плечо, они обменялись взглядами, и Отори порывисто обнял Шишидо — молча, стремительно — через мгновение они уже целовались. Ойши смотрел, не в силах отвести взгляд, в голове не осталось ни единой мысли, и чего-то очень хотелось, а когда Эйджи лизнул его ладонь, стало понятно — чего. Словно им всем налили хорошую порцию саке за ужином. Сознание затуманилось мгновенно, безумие — какое-то общее, заразное, тяжелое — разлилось по венам, обжигало изнутри. Ойши привлек Эйджи, они целовались яростно и жадно, проникая языками, чуть не сталкиваясь зубами и пряча беззвучные стоны в заполошном дыхании. Одинокая, но очень важная мысль не давала Ойши покоя. С усилием на мгновение он оторвался от Эйджи и зашептал на ухо, от чего Эйджи с удовольствием прогнулся в спине. — У них же первый раз? Эйджи отрицательно замотал головой, и это было последнее, что Ойши запомнил точно. Его как будто отпустило, последняя преграда для рвущейся изнутри страсти исчезла, осталось только желание. И Эйджи. Наверное, тогда Шишидо и закрыл дверь. Ойши не был уверен, Эйджи как раз стянул с него футболку и изучающими поцелуями скользил по ключицам. А потом Ойши почувствовал, как со спины чьи-то еще руки легли ему на поясницу и скользнули вниз, к паху. — Позволь, — это был голос Отори. Возможно, Ойши следовало остановить его, убедить, что это неправильно, а им всем лучше просто лечь спать и забыть обо всем. Но Эйджи лизнул мочку уха, его шепот проник в самое сердце: — Так правильно. И Ойши просто откинул голову на плечо Отори, соглашаясь. Руки у Отори были теплые, больше, чем у Эйджи, и держал он в объятиях уверенно, крепко. Ойши это было непривычно, но приятно. Пальцы скользнули под резинку штанов, провели по ткани трусов — надавливая, лаская. Ойши дышал часто и неровно, очень хотелось, чтобы Отори прекратил дразнить и взял в руку, хотя на самом деле эта неторопливость и уверенная нежность только заводила. Краем глаза Ойши видел Эйджи. Тот отстранился, заинтересовавшись Шишидо, — наверное, это тоже было правильно, по-честному. Шишидо, определенно, нервничал, к тому же Ойши мог представить, что он чувствует, глядя сейчас на Отори. Правда, когда Эйджи начал целовать шею Шишидо и шарить под футболкой, Ойши подумал, что ошибается. Это должно было причинить боль — видеть человека, которого любишь, обнимающим другого. Но сейчас смотреть на Эйджи, который целует Шишидо, зарывается пальцами в его волосы и льнет к нему всем телом, было приятно. Это возбуждало. Это было чем-то запретным, тайным — и невероятным. Эйджи, как обычно, не стал долго тянуть, выскользнул из кольца рук, встал на колени и стащил с Шишидо штаны вместе с бельем. Ойши нравилось, когда Эйджи ему отсасывал. А теперь Эйджи отсасывал Шишидо, Ойши наблюдал и чувствовал, что собственное сердце бьется в такт движениям Эйджи. Картина полностью зачаровывала, но Отори не позволил отвлечься. Он снял с Ойши трусы, потер головку члена, распределяя пальцем смазку, начал дрочить медленно, растягивая удовольствие. Его дыхание скользило по шее, язык вырисовывал на коже странные узоры, и Ойши терялся в ощущениях. Он кончил, когда Эйджи коснулся бедром его колена. А через несколько мгновений Шишидо тоже кончил, выгибаясь и судорожно хватая воздух открытым ртом. — Хорошо, — сказал Отори. Голос его звучал хрипло, Ойши вдруг подумал, что, наверное, ему и самому до безумия хочется кончить. Эйджи утер рот ладонью и принялся раздеваться, а Шишидо смотрел Ойши в глаза. Взгляд у него был дикий, безумный — совершенно отвечающий общему настроению взгляд. Они обменялись короткими кивками, договариваясь или давая друг другу разрешение — Ойши не был уверен, что это было и нужны ли им еще какие-то разрешения. Только потом Эйджи приподнялся на коленях, и Ойши понял, что тот себя растягивает. Это было эротично, ярко, от его движений и тихих вздохов кружилась голова — Ойши прикусил губу, двинулся навстречу. Они снова целовались, но теперь от Эйджи пахло спермой и потом, хотя это все равно было приятно. Отори оказался за спиной Эйджи, в его движениях сквозила какая-то порывистость, едва сдерживаемое нетерпение. Он помог Эйджи сесть к нему на колени, придерживая за живот, и Ойши словно снова почувствовал тепло этих рук на своей коже. — Ну, Ойши! — требовательно то ли прошипел, то ли прокричал Эйджи, разом выбрасывая Ойши из вялой задумчивости. Когда Отори вошел, Эйджи всхлипнул и обвил шею Ойши руками. Эйджи двигался, тяжело дыша и постанывая, а Ойши дрочил ему в том же ритме, растворяясь в круговороте запахов, звуков, ощущений. Только краем сознания он отметил, что Шишидо целует Отори, обнимает его, поддерживает. Потом мир окончательно исчез, и остался только Эйджи — раскрасневшийся, горячий и влажный Эйджи, излившийся оргазмом в ладони Ойши. Отори толкнулся еще несколько раз, рвано и быстро, и тоже кончил, тяжело выдохнув имя Шишидо. Все закончилось. Эйджи обмяк, Отори осторожно отодвинулся, почти падая на руки Шишидо. А Ойши слушал дыхание Эйджи, чувствовал его сердцебиение и пытался осмыслить произошедшее. Правда, осмыслить получалось только одно: ему было хорошо. Так, как еще, наверное, никогда не было. Несколько минут прошло в тишине. Ойши поднял Эйджи на руки и уложил на постель, а потом не смог разрушить зыбкую связь между ними и просто лег рядом. Эйджи засопел, уткнувшись в плечо, а Ойши еще какое-то время лежал и слушал его дыхание. — Чотаро, объясняться будешь? — в голосе Шишидо слышалось застенчивое недоумение. — Шишидо-сан, прости, — шепот Отори невесомым облаком замер где-то в темноте. — Эйджи сказал, что даже если мы попробуем с кем-то еще, ты все равно в итоге выберешь меня, — молчание. И продолжение: — Это ничего, что ты не выражаешь чувства, как другие. Правда, ничего. Пока я знаю, что они есть. Шишидо что-то промычал в ответ. Стул от двери убрали только утром. На этот раз Ойши знал точно — это был Шишидо.