Aye, bro!

Решать считалкой «камень-ножницы-бумага», кто первым отвлечёт внимание наёмников на себя, выманивая хорошо замаскированных автоматчиков из укрытий — сущий идиотизм, как могло бы показаться со стороны, но здесь это было всерьёз. Выверенная тактика, распределение обязанностей — вот, что нужно, чтобы вчетвером справиться с тучей хорошо вооружённых тренированных амбалов, особенно когда из этих четверых, по-хорошему, можно полагаться только на себя: что спрашивать с пузатого немолодого копа, тощего пацана и, тем более, девки? Но на этот раз жребий выпал Тише, так что приходилось ждать до поры, пока она не обойдёт лагерь, разбитый среди туземных развалин, не примерится, выбирая наиболее удобное место, и не начнёт нападение. Михаил сидел позади огромного валуна странного коричневато-ржавого оттенка, время от времени осторожно приподнимаясь с корточек и оглядывая древние стены и ступенчатую постройку в центре площадки, отвоёванной у джунглей. Он точно знал, чем-то задним чуял, что кругом не один десяток убийц в серо-жёлтой униформе, но не видел ни одного: их, беглецов с «Астрид» ждали, прячась в засаде, чтобы напасть, едва они приблизятся. А те, в свою очередь, расставляли свою ловушку, заходя с разных сторон… Охота на охотника, кто кого первым выследит, кто кого пересидит. Где-то сбоку хрустнула ветка, и Михаил моментально подобрался, сжав в ладони рукоять длинного ножа. Он бесшумно сдвинулся в сторону, скрываясь от возможного врага всё за тем же валуном. Однако ожидаемый противник из «жёлтых» — так Михаил окрестил про себя группировку этих пиратов, в противовес оборванцам в неизменно алых тряпках — так и не появился. Вместо этого из-за развалин беспечно вышел Каллум. — Айе, бро! — обрадовался рыжий парень так, будто они расстались не пять минут, а несколько лет назад, причём были как минимум друзьями детства, а не случайно и вынужденно объединившимися ради одной цели обманутыми бедолагами. Михаил не сдержался и раздражённо фыркнул, проводя рукой по лицу — жест, выражавший все его эмоции разом, от «ты дурак, что ли?» до «я слишком устал от этой ерунды». Пригнувшись Михаил подбежал к Каллуму, схватил его за запястье и уволок за ставший привычным валун. — Ой, бро, ты чё? — озадаченно воскликнул тот. — Ты мне руку чуть не вывихнул! «Мозги тебе вывихнули. При рождении», — прокомментировал про себя Михаил это возмущение, а вслух прошептал: — Тише! Ты забыл, где мы? — Не парься. Я ни одного уёбка тут не видел, — махнул рукой Каллум. — Да помолчи ты! Они здесь. Точно. Сиди тут, слушай и не высовывайся. Мы же договорились. Михаил с досадой подумал, что раз Каллум здесь, ему самому теперь придётся искать новое укрытие, и вскинул на плечо винтовку, приготовившись менять диспозицию. Каллум будто прочёл его мысли. — Не, стой. Давай вместе. Типа так веселее. Ну, ты прикрываешь меня, я — тебя, вместе мочим мудаков. Михаил закатил глаза. — Слушай, мы же уже всё рассчитали. Почему ты ушёл оттуда, где Тиша и Леонард? Каллум поёжился. — Мне с ними как-то не по себе, бро, — как-то стыдливо признался он. — Ну, типа коп — он и в Африке коп, даже бывший. И баба… Не, Тиша клёвая, не такая, как другие сучки, и сиськи у неё отличные, но… — он снова пожал плечами. Михаил усмехнулся. Во-первых, ему и самому приходило в голову нечто подобное. То есть, милиционеров разной степени коррумпированности он повидал немало, многие из них продавались быстрее, чем ценная шкура суматранского тигра, так что Леонард с этой точки зрения был даже свой, привычный. Зато воинственность Тиши его слегка коробила. Почему-то он представлял на её месте свою ласковую Катю, с автоматом наперевес, задорно покрывающую матом нападающих пиратов, и приходил в ужас от таких фантазий. А во-вторых… — А я тебе, что, нянька? — скептически поинтересовался Михаил. — Зачем ты так? — насупился Каллум. — Будто н’уважаешь, — и, подумав, добавил: — Мудак ты, бро. Михаил усмехнулся. Смешной пацанёнок. Сам когда-то был таким… ну, почти таким. Не настолько борзым. Но и не размазнёй — тряпки не вырастают из беспризорной швали в «воры в законе». — Ладно. Только говори тише. А лучше — совсем молчи. И делай, что я скажу. — А ты, типа, здесь самый крутой? — снова вскинулся Каллум. «То ли действительно дурак, то ли просто нервничает, поговорить хочет», — догадался Михаил, делая ставку на второе предположение. — Сейчас самые крутые здесь — вот они, — миролюбиво заметил он, показывая взглядом на руины с притаившимися в них «жёлтыми». — Однако, — он криво улыбнулся, трогая свою винтовку, — как говорят у меня дома «Tsiplyat po oseny stchitayut». Каллум глубокомысленно нахмурился, даже рот приоткрыл, в попытках вникнуть в поговорку на совершенно незнакомом языке. — Эта… научи меня по-русски? — Чего? — Ну… Как по-вашему «мудак», например? Михаил чуть не расхохотался. — Балда ты. Лучше по-английски нормально научись говорить. Вон, Леонард постоянно переспрашивает. И матерись меньше. — Эт’ почему? — снова обиделся Каллум. — Потому. — Спустя паузу, Михаил всё же снизошёл до объяснения. — Так говорит только уличная шваль, мелочь. Серьёзные люди отвечают за свои слова, поэтому… — А, я понял, — посерьёзнел Каллум. — Чё’т в этом есть. — А потом не сдержался и прыснул: — А ты сам смешно, по-английски-то. У нас, в Глазго, один чел есть, типа индус или как их там, он тоже так разговаривает. — Шотландец сосредоточился и скорчил зверское выражение лица, видимо, иллюстрирующую характерную чёткую артикуляцию: — «Ваши покупки, сэррр. С вас тррридцать фунтов, сэррр». На этой фразе не выдержал и Михаил. — Хотя бы половину слов не глотает, — сквозь смех заметил он. — Ну, типа, да, прикольно звучит. За разговором оба не сразу услышали тяжёлые шаги совсем поблизости. — Падай! — вдруг крикнул Каллум и, не дожидаясь, с силой пихнул Михаила в плечо, так что тот действительно неловко повалился в траву. Мимо уха Михаила просвистела пуля, и тотчас же застрекотал пистолет-пулемёт в руках Каллума. Почти одновременно издалека донёсся боевой клич Тиши, хриплые крики и грохот с двух концов лагеря в туземных развалинах. — Бедный пидор, — прокомментировал внезапное нападение Каллум и нарочито небрежно сплюнул на труп. И сразу же вспыхнул до корней рыжей шевелюры: — В смысле… ну, так получилось. И протянул руку Михаилу. — Пойдём быстрее, нас уже заждались, — распорядился тот, по привычке принимая на себя руководство. — Я тебя прикрываю. *** — Вы чего там ржёте? — громко осведомилась Тиша. Михаил фыркнул, но промолчал, и Каллум взял ответ на себя. — Он меня русскому учит. Типа того. Лицо Тиши вытянулось от удивления. — Не знаю, что там насчёт русского, но я впервые начал понимать твой английский, — ткнул Каллума кулаком в плечо Леонард. — Эй, механик, что ты сделал с нашим гопником? Делись секретом дрессировки, пригодится. — Полегче, dedushka! — предостерёг его Каллум. — Не то нарвёшься. Михаил невольно улыбнулся. Он вполуха слышал, как несколько минут назад Тиша и Леонард обсуждали радужные планы на будущее. Сам он не хотел ни с кем делиться соображениями насчёт себя и своей судьбы, тем более, что теперь, на борту стремительно уходящего от берегов пиратского острова катера, прямо-таки физически ощущалось, как отдаляются друг от друга компаньоны, лишь недавно дравшиеся плечом к плечу, рисковавшие ради друг друга жизнями. Конечно, у каждого из них свой путь, да и то, во что они вляпались на «Астрид» — совсем не из приятных воспоминаний, которые захочется когда-либо воскрешать. Но всё-таки кое-что постепенно созревало в мыслях Михаила. «А ведь я когда-то мечтал об этом, — думал он, изумляясь самому себе и своей сентиментальности, казалось, умершей давным-давно. — Когда-то я безумно хотел даже не дом и не родителей, а чтобы у меня был брат. Тот, на кого можно всегда положиться, кому можно довериться. Конечно, это глупо… Но почему бы не попробовать? Вряд ли ему есть куда идти. Бедная Катя, её удар хватит от манер этого чудовища. Но я его перевоспитаю. Он же не дурак. И вообще, неплохой парень. Верный. Хоть и рыжий. И говорит ужасно…»