Любовь с первой ноты

Это было нашей встречей Это стало нашей дружбой И я верю, и я знаю Эта дружба навсегда…! (Ю.Ким «Нотр Дам Де Пари») Шёл третий день кастинга. С Сальери трудностей не было. Продюсеры сами пригласили молодого Флорана на кастинг, и уже в первый же день, увидев юношу в деле, отбросили всякие сомнения – это была его роль на все сто! С исполнителем же заглавной роли возникли трудности. Постановочная группа прослушала столько замечательных французских мужчин, но всё было не то. Вроде и внешне симпатичные, и голоса неплохие…но чего-то не хватало. И вот, когда головы продюсеров уже почти не соображали от бесчисленного множества претендентов, на сцену вышел крашенный блондин с карими глазами. - Здравствуйте! Меня зовут Микеланджело Локонте, мне тридцать четыре, мой номер 5241. – протараторил молодой человек с милым итальянским акцентом. Этот персонаж тут же привлёк всеобщее внимание. Было в нём что-то особенное. Что-то, что заставляло смотреть на него, не отрываясь. - Кажется, мы нашли Моцарта! – с предвкушением прошептал Дов на ухо Жан-Пьеру. - Шшш! Сейчас увидим! – отвечал композитор, прислушиваясь к пению. А голос был просто необыкновенный! Он лился как божественный эликсир, мягко и плавно переходя из регистра в регистр, кристально звуча наверху, и бархатно вибрируя внизу. В добрых глазах с игривым прищуром читалось истинное наслаждение от этого права быть проводником волшебной музыки. И это наслаждение передавалось всем, кто имел счастье слышать пение итальянского конкурсанта. На последней ноте Микеле закрыл глаза и слегка сморщил нос, давая мелодии дозвучать до самого конца. Потом снова открыл глаза и устремил взгляд, полный надежды, на тех, кто его слушал. - Месье…Локонте – начал режиссёр, подглядывая фамилию певца в анкете артиста, лежавшей на столе – От лица всей постановочной группы спешу Вам сообщить, что Вы проходите в следующий тур кастинга. Мы вышлем вам на электронную почту ноты дуэта Моцарта и Сальери. Вам нужно выучить партию Моцарта. Мы хотим посмотреть, как Вы будете работать в паре с нашим Сальери. Вы нам определённо подходите, но нам нужно видеть, будете ли вы гармонично сочетаться по голосу и темпераменту. - Спасибо большое! – молодой человек излучал счастье всем своим нутром. - Вам спасибо! Ждём Вас через неделю. О времени сообщим дополнительно. *** Спустя неделю после окончания отборочных новоиспечённый Сальери сидел в пустынном зале Парижского Дворца Спорта, и с замиранием сердца ждал знакомства со своим будущим партнёром по сцене. Флоран был очень ответственным молодым человеком, и приехал аж на полчаса раньше назначенного времени. Ни постановочной группы, ни будущего Моцарта пока не было, и брюнет, дабы не терять времени зря, разучивал свою партию, мурлыча себе под нос. Когда он витиеватым изгибом руки показывал сам себе очередной поворот мелодии, тёмно-синяя штора, предваряющая вход в зрительный зал зашевелилась, и из-за неё показалась чья-то блондинистая кудрявая шевелюра. - Привет! – расплылся в улыбке её обладатель – Я Микеле. Можно просто Мик – договорил блондин, подходя к брюнету, и протягивая ему руку. - Флоран – отвечал брюнет, пожимая протянутую руку – Можно просто Фло – закончил он, мягко улыбнувшись. - Репетируешь? – поинтересовался Моцарт, присаживаясь на соседнее кресло, и небрежно скинув рюкзак с плеча. - Как видишь – ответил Сальери, указывая глазами на листок с нотами – Хочешь присоединиться? - С удовольствием! Микеланджело с резвостью принял предложение Флорана. Два голоса слились в единый поток бешенной энергетики, наполняя весь зал, и воцарилась магия. Этим двоим было так комфортно петь вместе, как будто они были сиамскими близнецами с одними голосовыми связками на двоих. Мике уходил на субтон там же, где и Фло, Фло добавлял напора там же где и Мике, они вдвоём как один летели по волнам своей музыки, и было очевидно, что их душевные камертоны звучали в унисон. Завершив свой дуэт, мужчины услышали звук аплодисментов. Оказывается всё это время постановочная группа стояла в дверях и с открытым ртом слушала их пение. Режиссёр впал в ступор: он и подумать не мог, что бывают люди, настолько подходящие друг другу, а у композитора к глазам подступили слёзы счастья от того, что его музыка получила такое превосходное воплощение в жизнь. - Ребята…вы крутые… - наконец выдавил автор текстов, закрывая отвисшую челюсть. - Давайте теперь пройдём это ещё разок на сцене и под музыку, и мы с чистой совестью вас отпустим – попросил режиссёр. - То есть…как отпустим? Куда? – растерялся Локонте. - Спокойствие, мой дорогой! Вы двое - теперь часть нашей большой команды, поздравляю Вас! Остались формальности… - Правда? Правда?! – не верил своему счастью блондин. Он с детской непосредственностью набросился на нового друга и стиснул его в объятиях. Флоран более сдержанно отреагировал на эту новость, но тем не менее улыбнулся во весь рот и радостно похлопал Мике по спине. Друзья ещё раз повторили свой триумф на сцене, и в отличном настроении отправились в кафе отмечать своё присоединение к труппе Mozart L`Opera Rock. Отмечали бурно, алкоголь лился рекой. В один прекрасный момент к их столику подошли две милые девушки, также в изрядном подпитии, и праздновать стало вдвое веселее. К вечеру Мот зажимал одну из подружек в туалете, тогда как Локонте читал другой свои стихи. *** На утро Флоран проснулся не в своей квартире. Он было подумал, что уехал с девушкой, с которой у него был отменный секс вчера в кафе. Однако, повернув голову, он чуть не упал с дивана. В кресле напротив в одних трусах сидел его новый друг и, смакуя пиво из жестяной банки, с улыбкой жалости глядел на него. - Доброе утро, соня! – протянул хозяин квартиры, и бросил другу банку пива – Лови! У сонного гостя с похмелья двоилось в глазах, и с координацией с утра было не очень, поэтому банка раз пять подпрыгнула в его руках, пока наконец не устаканилась в крепкой хватке. - Ох…благодарю – вздыхая сказал Фло, приложив холодную жесть к гудящей голове. – Что вчера произошло, Мик…Мике? - Ты перебрал, дружище, тебе было плохо, и я решил приютить тебя. К тому же было уже очень поздно, и у тебя не было денег на такси, так как ты спустил всё до гроша на Эмили. - Э-эмили…так вот как её звали…Спасибо, что не бросил меня! Что? – смутился брюнет – Что ты смеёшься? - Прости! – давясь от смеха ответил блондин – Просто у тебя такая причёска! Мот нащупал в джинсах телефон, включил фронтальную камеру…и сам сложился пополам от смеха. Пряди от чёлки торчали в разные стороны, подобно паучьим лапкам, одна сторона волос была примята и прилеплена к щеке, а другая образовывала одно большое гнездо. - Пойдём завтракать – успокоившись, предложил хозяин дома. - Да, конечно, дай мне пять минут – ответил гость, пытаясь встать с дивана. У него это получилось с третьей попытки, и, застегнув ремень на джинсах, он проследовал в уборную. Вернулся он уже умытый и причёсанный, и, устроившись за обеденным столом, наблюдал следующую картину: Микеланджело, всё так же с обнажённым торсом, но уже в джинсах, ловко нарезал помидоры для стрекотавшей на плите яичницы. Было что-то завораживающее в созерцании итальянца, умело работающего острым ножом. «Горячая кровь» - подумал про себя француз. «Что бы ты без меня делал – думал в это время итальянец – двадцать семь лет, а всё няньки нужны». *** Когда приём пищи был закончен, Микеле неторопливо отправился в свою комнату, дабы начать уже приводить себя в потребный вид, а его гость в это время смотрел телек, по-хозяйски развалившись на диване. И вдруг раздался звонок мобильного. Это был чёрный айфон хозяина дома, лежавший на журнальном столике, и подмигивающий надписью на экране “Dove Attia”. - Мике, у тебя телефон! – крикнул Флоран, перекрывая звук телевизора – Это Дов! – добавил он, заметив, что друг не торопится брать трубку. В следующую секунду в комнату залетело нечто в полурасстёгнутой рубашке, и проскользив по ламинату, судорожно схватило телефон. - Да…да, я понял, хорошо…спасибо, до встречи… Выдохнув, Локонте опустил руку с телефоном, и, заметив на себе ожидающий подробностей взгляд, пояснил: - У нас репетиция. Сегодня в час. Словно по команде, четыре глаза уставились на электронные часы, стоявшие на комоде, и темпераментный итальянец в панике завопил: - Diavolo! Уже половина!!! И снова, превратившись в летающее нечто, он заметался по квартире как ошпаренный. Рубашка, которая до этого вызывала сомнения, теперь была отмечена как «сойдёт», волосы наспех взъерошены гелем для укладки в вольный «шалаш», а когда мужчина стоял буквой «зю» перед зеркалом и подводил глаза, в один момент из его уст вылетели отборные итальянские ругательства, сопровождаемые активной жестикуляцией. Потом Мик сделал глубокий вдох, выдох, и, сжав зубы, принялся оттирать обслюнявленной ватной палочкой подводку, размазавшуюся под левым глазом. Наблюдая за этим «электровеником», Фло беззвучно смеялся, утонув лицом в диванной подушке. Спустя пятнадцать минут будущая звезда рок-оперы стоял при полном параде, заслонив своей пятой точкой экран телевизора. - Мы идём? – запыхавшись, поинтересовался он, с вызовом глядя на коллегу. - Да, конечно…- ответил тот, поднимая голову – ой-ё! Издав короткий смешок, Флоран поднялся с дивана, приблизился к Микеле, внимательно посмотрел на него, прищурив один глаз, и, смочив слюной большой палец, потёр стрелку у правого глаза. - Так получше будет – усмехнулся брюнет и, подмигнув, направился к выходу. – Побежали! Только что обслюнявленный Локонте стоял в лёгком замешательстве около секунды, а потом вскинул бровь и проследовал за Мотом, который успел уже выйти на улицу. *** Репетиция шла вот уже четыре часа, и потные и обессиленные танцоры пластом лежали на сцене, в то время как на Флорана надевали микрофон, а Микеле сидел в третьем ряду с маленьким зеркальцем и поправлял макияж, потёкший после балетного класса. Зазвучали первые аккорды L`Assamymphonie и Сальери запел. Микеле поднял глаза, и не узнал друга. На сцене стоял именно Сальери. От душевного и милого Флорана не осталось и следа. Все мускулы на теле напряжены, чёрные глаза пылают ненавистью, а в голосе, прежде звучавшим так мягко, теперь звенел лёд. Мике пробили мурашки от корней волос до пальцев ног. Энергетика Фло просто вжала его в спинку кресла, и он был не в состоянии отвести взгляд. Казалось, что сердце пропускает удары, то ли от цепенящего страха перед Сальери, то ли от заоблачного восхищения таким невероятным артистом как Флоран Мот. Микеле не отпускало до последней ноты, и лишь по окончании песни он заметил, что зажал в зубах собственные ногти. Пока Моцарт вытаскивал руку изо рта и отплёвывался, Фло уже спустился со сцены и теперь стоял прямо над ним. На сцену вызвали сестёр Веббер. - Ну как? – спросил Флоран, потирая вспотевшие ладони, и присаживаясь рядом с другом - Сильно – выдавил Мике, не в силах найти подходящих слов – Правда, сильно! Блондин опустил глаза, стесняясь собственного восторга, и тут его взгляд ненароком упал на спортивные штаны Фло чуть ниже пояса. Он сглотнул комок, подступивший к горлу: на штанах виднелся немаленький такой бугорок. «Может это реквизитный нож» - пришла в голову Мике спасительная мысль. Но тут же развеялась, так как нож спокойно лежал в декорациях. - Эй, Фло – начал он полушутя, пытаясь скрыть смущение – Это что, стояк? - Ну, да – абсолютно спокойно ответил его собеседник – Я в прямом смысле физически возбуждаюсь от вживания в роль и от музыки… - и, заметив, что глаза друга поползли на лоб, с улыбкой добавил – Это скоро пройдёт…обычная физиология. - М-м-м… - протянул Микеле, удивлённо вскинув бровь. Ему было непривычно, что мужчина так спокойно говорит о своей эрекции. В этот момент ассистент режиссёра позвал его на сцену для исполнения Tatoue-moi. Пока шокированный Микеле шёл к звукорежиссёру, чтобы на него надели микрофон, Флоран лишь усаживался поудобнее в кресло, с лёгкой улыбкой на губах. Но, вопреки его прогнозам возбуждение не спало. Напротив, на протяжении всей песни Мот пребывал в страшном напряжении, потому что этот итальянский Моцарт с лисьими глазами и бешеной харизмой просто сводил его с ума! «Но это ненормально – думал Фло – Я же абсолютно гетеросексуальный мужик. Так почему же меня так тянет к этому засранцу? А он ещё и издевается! Как будто специально крутит задом и подмигивает!» В конце концов Флоран решил, что просто тронулся умом и, не глядя на отрывающегося на сцене Микеле, вышел из зала, чтобы обдать себя холодной водой и прийти в чувства. Когда он стоял над раковиной с капающей с носа и с подбородка водой, в туалет влетело белокурое чудовище. В совсем недавно искрящихся глазах теперь читался испуг и беспокойство. - Ты чего, Фло? – выпалил он осипшим от бега и волнения голосом – Что случилось? - Да…я…просто пить захотел… - попытался оправдаться мокрый Фло – От репетиции в горле пересохло. - И поэтому ты так подорвался с места? Я испугался…думал что-то серьёзное… - ворчал Микеле, а Флорана в это время просто распирало от умиления. - Не стоит так переживать – тепло сказал он в ответ на заботу – Всё в порядке. И, похлопав друга по плечу, Фло стремительно скрылся в дверном проёме. *** Вечером того же дня, дабы загладить свою вину перед заботливым другом, Флоран пригласил Микеле в гости на чай с печеньем. При слове «печенки» Мик издал радостный писк, тут же забыл все обиды, и через какое-то время сидел уже в гостиной Фло, обхватив двумя руками кружку чая и подпевая хозяину дома, сидящему за фортепиано. На одной из песен Мике наскучило сидеть в кресле, и он вскочил с места, подлетел сзади к другу и всунул ему в рот печенку. Тот замычал, прекратил играть, и, откусив кусок, и вынув лакомство изо рта, возмутился: - Му и хак я фо тфоему долвен феть? - Что, прости? – рассмеялся Мике. Флоран прожевал, и повторил снова: - Как я, по-твоему, петь должен, говорю, когда ты мне печенье в рот запихнул?! - Ты играй, не останавливайся – хихикал Локонте. - Дурафка! – пробормотал Фло, жуя оставшуюся часть печенья, и перебирая клавиши. В этот момент прядь волос упала ему на глаза. Он попытался, не прерывая игры, сдуть её, но попытка не увенчалась успехом. Тогда Микеле, не отходивший от инструмента, сжалился над другом и нежно заправил непослушный локон ему за ухо. Флоран не был готов к такому проявлению и вздрогнул от неожиданности и тока, поразившего его от лёгкого прикосновения музыкальных пальцев Микеланджело. Тем не менее, он взял себя в руки, лишь на мгновение оставив клавиатуру, чтобы сказать «Спасибо», и продолжил играть и петь, а довольный своей выходкой Мике подключился вторым голосом. И в комнате снова воцарилась музыкальная магия, перемежающаяся с игривыми взглядами двух её творцов. *** Так незаметно в веселии ночи напролёт, изнурительных и забавных репетициях, радостных встречах и грустных расставаниях пролетел год, и наступил день премьеры. За кулисами царил сумбур и суета. С разных сторон слышались распевки, перекрывающие одна другую, по коридорам бегали ассистенты с костюмами. В гримёрках также творился хаос: на столиках валялись горы разнообразных кисточек и губочек, палитры с гримом, тени, пудра, накладные ресницы, реквизитные украшения…стоял резкий запах лака для волос. Флоран, кажется, вылил себе на голову целый баллончик, отчего его волосы стали ещё чернее и светились глянцевым блеском. Закончив укладывать чёлку, он бросил взгляд на Микеле, который подозрительно притих. И тут он заметил, что Моцарт мёртвенно бледный сидит на полу, уставившись в одну точку. Тогда Фло подошёл к нему и, присев рядом, тихо заговорил: - Что с тобой, mon ami? Мике молчал. Тогда Фло обеспокоенно заглянул в его опущенные глаза. - Эй… - Фло… - начал он дрожащим голосом – А вдруг я не справлюсь… - губы не слушались, в глазах стояла паника – Это же…Моцарт! Что если… - Ш-ш-ш – прервал его и без того бессвязную речь Флоран, и обнял друга – Ты что? Не смей даже думать, что что-то не получится! Почему ты всегда себя недооцениваешь? Микеле! Ты невероятный человек! И не менее восхитительный артист! Ты просто необыкновенный, честно! Музыка у тебя в крови! Сцена – твоё призвание! И ты должен идти вперёд без толики сомнения! Ты меня слышишь? На глаза Микеле навернулись слёзы. Он поднял голову на Фло, пристально взглянул ему в глаза и в следующую секунду…впился ему в губы. Нахмурившись, шумно дыша, не понимая, что он делает, Мике целовал Фло с такой любовь и благодарностью, какой никогда не испытывал. А Фло, как ни странно, отвечал на поцелуй, зарывшись рукой в белые кудри и прижавшись к Мике всем телом. В гримёрной воцарилась тишина, прерываемая лишь обоюдными всхлипываниями, так как теперь уже двое ревели, как белуги. Внезапно прервав поцелуй, но, не отстраняясь, блондин прошептал прямо в губы брюнета, обхватив его лицо руками: - Спасибо…спасибо тебе… В ответ Флоран лишь заключил друга в крепкие объятия, поглаживая по голове, а тот продолжал шептать, как в бреду: - Ты лучший человек из всех, кого я когда-либо знал…ты веришь в меня, как никто…ты настоящий…искренний…ты потрясающий! Вдруг он замолчал, а потом, разорвав объятия, уже в голос на полном серьёзе начал: - Послушай, Фло! Я срочно должен тебе кое-что сказать! Флоран с замиранием сердца смотрел в по-детски взволнованные глаза и терпеливо ждал, пока их обладатель соберётся с духом. - Кажется… - замявшись начал Мик – Я очень боюсь этого чувства, но…кажется, я люблю тебя, Фло… После этих слов Флоран, казалось, совсем перестал дышать. Он дрожащими руками взял ладони Микеле, ставшие ледяными от волнения. Мике передалась его дрожь, и теперь они уже вдвоём сидели и неистово тряслись. - Я не знаю как это возможно – хрипло начал Фло – И не знаю, когда это началось, и как так получилось. Наверное, это неправильно и противоестественно…но я тоже безумно люблю тебя, Мике! Всем сердцем, насколько это только возможно! У ранимого Мике снова проступили слёзы. Сердце словно устроило дискотеку в грудной клетке. Глаза были распахнуты, подобно двум неугасающим светилам неимоверной глубины, и Флоран, утонув в этих глазах, высказал единственное решение, которое пришло ему в этой ситуации: - Мике…ты переедешь ко мне жить? От глаз, совсем недавно застланных пеленой слёз, теперь разошлись солнечные лучики, на щеках проступили ямочки, а пересохшие губы затронула улыбка. Он в который раз кинулся в объятия Фло, и тихонечко пропищал: - Mon Dieu! Конечно, да!!!