Бар "Одиссей"

      Одиссей не вернулся на Итаку: лукавый слепец Гомер намеренно, или по незнанию не раскрыл правды. Одиссей бродил по мирам и измерениям - любимец Афины, за какие-то, только им двоим ведомые услуги, получивший в дар бессмертие. Одиссей наблюдал лиловые рассветы и изумрудны закаты, видел рождение Богов и гибель Цивилизаций, жестокосердных ангелов и влюбленных демонов. И однажды, стоя на Перекрестке Миров, Одиссей понял, что устал. Он захотел стабильности и покоя. Того, что можно было бы назвать домом. Но его, Одиссея, дом давным-давно исчез с лица земли, погребен в глубине веков, на месте его роскошного дворца шумят вековые дубы, а пра-пра-правнуки его пра-пра-правнуков давным-давно позабыли, от кого ведут свой род. Одиссей задумался, огляделся по сторонам. Перекресток миров. Средоточение всех дорог. «Трактир!» - приходит в голову Одиссея мысль. Приют для усталых странников. Место отдохновения героев. Словно бы по волшебству (хотя, почему – «словно бы»?), кажется от одной лишь мысли Одиссея, чуть в стороне от дороги появляется неприметное каменное строение. «Одиссей» - гласит вывеска.       Проходят годы, столетия. Усталым путникам кажется, что таверна была здесь всегда. Давно сбежал в поисках новых впечатлений Одиссей. Его место занял другой. Того другого, со временем тоже сменил другой. Они разные, эти Одиссеи – высокие блондины и коренастые брюнеты, альбиносы и смуглые, потомки утонченных римлян и грубых варваров. Неизменно одно – все они зовут себя Одиссеями (возможно, все они верят, что они – Одиссей). Меняется и таверна. В зависимости от того, из какой эпохи приходит очередной Одиссей, заведение будто бы приспосабливается под хозяина. Нынешний Одиссей – высокий, гибкий мулат с глазами топазового цвета прибыл из Америки 1930 годов. И таверна у «Одиссея» выглядит как Чикагский бар той эпохи: в полутемном, прокуренном зале, неведомо откуда доносятся звуки джаза, гостеприимный хозяин белозубо улыбается из-за стойки.       Изменились и посетители – последние лет десять бар облюбовали выдуманные герои: неким образом материализовавшиеся персонажи фильмов или книг, оживленные силой веры в них зрителей и читателей. За одним из двенадцати столиков заведения (их всегда двенадцать – это неизменно), можно встретить прелюбопытнейших персон. Вот, попивая густое красное вино, нервно потирая вечно ноющую шею, беседует с сыном Лорд Эддард Старк.        Вот, устав доказывать непреклонному Одиссею, что ему давно уже исполнился 21 год, в компании лучшего друга Рона пьет имбирный лимонад Мальчик-Который-Выжил. Он пытается увлечь товарища беседой, чтобы тот не обратил внимания на дальний столик, за которым, нежно держась за руки, сидят Гермиона и профессор Северус Снейп.       В полном молчании пьют русскую водку два брата: охотники на демонов, Дин и, кажется, Сэм. Через какое-то время к ним присоединяется третий – молодой, с виду мужчина, в мятом плаще. Кастиэль. Ангел (знавал Одиссей таких Ангелов: в сравнении с ними иные Демоны – котята).       За самым большим столом, традиционно, по вторникам и пятницам, Гэндальф Светлый поит крепким пивом своих старых друзей - хоббитов.       В гордом одиночестве, сверкая серебром доспехов, пьет ароматную травяную настойку красноглазый Эльрик Мелнибонийский.       Не обращая внимание ни на кого вокруг, методично напиваются вампир Спайк и демон Коул Тернер. Эти двое, каким-то непостижимым даже им самим образом давно уже стали друзьями.       Пьют грушевый сидр, заливисто хохочут, а иногда и крепко выражаются три странноватого вида женщины. Ведьмы-из- Овцепикских-Гор: нянюшка Ягг, матушка Ветровоск и Маграт. На коленях у нянюшки вонючий серый кот. Одиссей мог бы вежливо попросить их выбрать другое место для посиделок, но «Песня про Ежика», которую, перебрав сидра напевает нянюшка Ягг, давно любима посетителями: даже вечно-печальные Спайк и Тернер, кажется, подпевают, даже величаво-отстраненный Эльрик (когда думает, что на него никто не смотрит) притоптывает кованым каблуком в такт песне. А по ее окончании, кто-нибудь из хоббитов, традиционно, встав на одно колено, делает предложение руки и сердца «блистательной мадам Ягг», и, традиционно услышав «Подрасти малыш, а там посмотрим», под аплодисменты посетителей, окрыленный, возвращается за свой столик.       - И как ты еще не сошел с ума в этом цирке? – старый приятель Макс-из-Ехо появляется рядом с Одиссеем.       - Может быть, давно уже сошел, и все вокруг – моя прекрасная галлюцинация, - парирует Одиссей, - Кофе? - Конечно, кофе! Ты делаешь его лучше всех…кроме Франка.       Одиссей провожает Макса к его любимому столику и идет варить кофе.       Принеся Вершителю его кофе, Одиссей, расположившись за барной стойкой, окидывает взглядом зал. Они такие разные, его посетители, персонажи зачитанных до дыр книжек и бестселлеров в ярких обложках, культовых сериалов и популярных блокбастеров…       Одиссей смотрит в дальний угол, в котором, еще со времен первого Одиссея стоит огромная уродливая ваза. И это – самая большая тайна заведения. Потому, что на самом деле столиков тринадцать. Но тринадцатый столик тщательно скрыт от остальных посетителей старательно наведенным мороком. Его всегда занимали скальды и трубадуры, сказочники, акыны и менестрели, писатели и сценаристы. Те, кто собственно и сочиняет тех самых, сидящих за остальными столиками героев. Они пьют крепкий кофе, сладкий чай, и горячий шоколад. Они что-то пишут в своих блокнотах или заносят в ноутбуки. Есть среди них особая порода. Этих можно отличить по особому блеску в глазах. Они не дают жизнь своим героям, они дописывают судьбы уже существующих персонажей. Одиссей всегда видит, в сторону кого из героев устремлен взгляд такого автора, он знает, что этот автор – весь внимание и слух, что, как бы ни было шумно в баре, как бы тихо не говорил герой, этот автор обязательно услышит каждое слово и торопливо занесет услышанное в свой блокнот или ноутбук.       Остальные посетители не видят и не чувствуют этих. Иногда только Макс из Ехо, звонко рассмеявшись, будто обращаясь кому-то невидимому, скажет что-нибудь типа: « Смотри, Света, она взяла за прототип нашу «Джуфинову дюжину»! Нет, правда!».       Иногда, примерно раз в дюжину дней – не реже, но, увы, и не чаще, Одиссей покидает рабочее место, оставив вместо себя меланхоличную Тень, прибившуюся еще к первому Одиссею во время его странствий по мирам, да так и оставшуюся. В обычное время Тень помогает на кухне, но иногда, примерно, раз дюжину дней, она занимает место Одиссея за барной стойкой. Сам же хозяин, запершись в своем рабочем кабинете, достает ноутбук, подключается к интернету (спасибо все тому же Максу – угодил с подарком). Одиссей читает истории (эти, из-за тринадцатого столика, называют их фиками): длинные и короткие, смешные и грустные, складные и не очень, но в каждой из них он узнает своих посетителей – героев. Иногда Одиссею кажется, что и он сам, и бар на Перекрестке Миров существуют только для того, что бы очередной автор встретился со своим героем и поведал его историю миру. И, по большому счету, Одиссей ничего не имеет против этого.