В два касания

– А закрой глаза, – говорит Мугивара и пододвигает стул поближе. Металлические ножки царапают пол с диким скрежетом, и Ло морщится, передергивая плечами. Он лежит на низкой, больше похожей на стол деревянной кровати, в одних джинсах и без кикоку в зоне видимости. Двери каюты закрыты, окна зашторены, рядом только Мугивара, но Ло все равно чувствует себя открытым и уязвимым, словно выставленным на показ. Непривычно. Неприятно. Он должен был это учесть, когда соглашался, но его инстинкты дали сбой. Рядом с Мугиварой вообще сбоит все разумное и вечное, и почему Ло думал, что сумеет проскочить? В любом случае, отказываться нужно было еще тогда, когда Мугивара повис на нем после ужина и весело сказал: "Траффи, ты же покажешь мне свои татуировки? Все". И добавил, ткнул для убедительности пальцем в нос: "Все". Ло плохо помнит, почему не сбежал от него в тот момент, но сейчас уже точно поздно. Поэтому он только вытягивается на деревянных досках, напрягаясь всем телом, и закатывает глаза. – Не говори глупостей, Мугивара-я, – выдыхает одним длинным словом. Кто-то же должен за тобой следить. Кто-то же должен тебя контролировать. Кто-то же должен тебя вовремя остановить... Ло не добавляет ничего из этого. Такие слова Мугивара отфильтровывает на подлете и пропускает мимо ушей. Опасная и абсолютно нелогичная способность – Мугиваре она очень идет. Ло старается не думать о том, что еще идет Мугиваре. – Ладно, – на удивление легко соглашается тот и наклоняется ближе, заслоняя лампу. – Можно, да? – Можно подумать, если я скажу нет, это что-то изменит. – Да. Можно так подумать. Ло хочет спросить, когда это Мугивара научился так апеллировать словами, но теплые пальцы ложатся на запястье, и Ло резко обрывает вопрос, щелкнув зубами. Мугивара осторожно трогает кончиками пальцев крест на обратной стороне ладоней, часто моргает и улыбается, как сумасшедший. Свет обводит его голову рыжим, на темном лице Ло различает только блестящие белые глаза и резную кромку зубов. Температура в комнате повышается, будто они в субмарине и опускаются на дно. Ло – точно опускается. Перед глазами синие воды и подводные рыбы, море давит со всех сторон, а ведь Мугивара еще только начал. – Больно было делать? – Мугивара наклоняет голову вбок и теперь разглядывает предплечье. Это очень глупый вопрос, думает Ло. На это ведутся только девушки, думает Ло. Капитану не подобает так себя вести, думает Ло. Пожалуйста, не останавливайся, старается не думать Ло. – А сам как думаешь? – произносит он вместо всего этого. Мугивара на секунду замирает, повернув голову и глядя в глаза. – Ну не знаю. Не люблю, когда в меня тычут острым. Лампа отражается рыжим в краешке его зрачка, и Ло упускает мысль, что сказанное Мугиварой совсем не похоже на ответ. Нужно было все-таки закрыть глаза, чтобы не видеть, как Мугивара будет сидеть так близко и в открытую разглядывать его лицо. Любой другой за такое посягательство на личное пространство Ло давно бы уже вылетел из каюты в разрезанном и упакованном виде. Мугивара только косо улыбается. Не двигается, разглядывая руки и лицо Ло. Секунды наслаиваются друг на друга, смешиваются, идут волнами, искажая время. Мугивара продолжает сидеть, исполосованный временем и светом, и – черт бы его побрал с его гребаным любопытством! – похоже, не собирается шевелиться. Ло готов поспорить, что Мугивара не умеет быть терпеливым, в отличие от него самого. Но сейчас именно ему эта заминка встает поперек горла. – Если ты закончил, – говорит Ло и приподнимается, – то я пошел. – Нет, стой, – Мугивара отмирает: упирается ладонью в грудь, толкает обратно и нависает сверху. – Давай еще немного. Я быстро. Ло понимает, что не может даже кивнуть. Отвратительное ощущение – чувствовать, что кто-то может контролировать тебя всего, целиком, от мыслей до поступков. Ло думал, он давно уже перерос это ощущение. – Если будешь тормозить... – Ты мне сердце вытащишь? – Мугивара убирает ладонь с груди, кожу жжет там, где он только что касался. – Давай, вытащишь, а, Траффи?! – Зачем? – Ну круто же! Представляешь, держать в руках сердце! Обалдеть же можно. О, Ло представляет. И каково это, когда держишь чье-то сердце в руках, и каково – когда кто-то держит в руках твое. Приятного мало и в том, и в другом. – Не круто, Мугивара-я, – говорит он осторожно, потому что в этот момент Мугивара упирается руками в стол и склоняется над Ло. Дыхание влажно трогает шею, согревает, пробивает насквозь. Голос резко садится, приходится сглотнуть, чтобы договорить. – Не отвлекайся. Мугивара кивает и подносит пальцы к его плечу, медленно, будто дает шанс увернуться и прекратить это все. Ло очень хочется – увернуться, сказать, что время вышло, и выйти вслед за временем. Только ощущения такие, будто он вышел уже давно – через рот, вместе со словами и дыханием – и теперь бродит где-то далеко, не в себе. Ло глубоко вздыхает и все-таки закрывает глаза. Так немного проще: можно не смотреть, как Мугивара смотрит огромными глазами, как дышит приоткрытым ртом, как высовывает кончик языка, как расплываются его зрачки, когда он наклоняется ниже. Шершавые пальцы гладят плечи, и Ло не может заставить себя расслабиться. Это, черт возьми, так похоже на ласку, что хочется выть. Кожа горит огнем, будто на Панк Хазарде Ло наглотался чего-то смертельного и теперь постепенно сам становится газом. Ядовитым, взрывоопасным. Если поднести спичку – вспыхнет. Если поднести Мугивару – взорвется ко всем морским чертям. – А вот это сердце? – спрашивает Мугивара и прикосновения на плече пропадают. Ло обмирает. Сердце. Огромное, во всю грудь. Он же умрет здесь, прямо на этой чертовой кровати, пока Мугивара будет его разглядывать. Горло сжимает, и выдавить получается только: – Да. – Нифига не похоже, – говорит Мугивара, и Ло фыркает. Да что ты можешь знать о сердце, хочет спросить он. Здесь, в одной каюте с Мугиварой, с закрытыми глазами и без привычных ножен под рукой, он чувствует себя до боли беззащитным. Хуже, чем тогда с Верго. Верго можно было обмануть, отобрать сердце, а потом порезать на лоскуты. Что делать с Мугиварой, Ло не представляет абсолютно. – Траффи, – снова зовет Мугивара. – Что еще? – А можешь не дышать? Ло хмыкает и вцепляется пальцами в край кровати. – Ты идиот. Сам он – идиот куда больший. Как иначе объяснить, что он действительно задерживает дыхание, когда ладонь Мугивары ложится на ключицы. Ло стискивает зубы и сжимает бедра, заставляя себя оставаться на месте. Он не представляет, как будет объясняться, если Мугивара заметит, что у него стоит. Он и себе-то не всегда это может объяснить. У меня встает, когда я на тебя смотрю. Так что, если хочешь остаться невредимым, не смотри на меня, не дыши на меня и не смей больше называть меня "Траффи". Вот такая вот хрень, Мугивара-я. – Офигеть, такие горячие, – шершавые пальцы гладят плечи, трогают ямку между ключиц, и Ло задыхается, силой воли пригвождая себя к месту. В темноте, состоящей из одних прикосновений, сделать это невыносимо сложно. Хочется выгнуться, подставиться, дернуть Мугивару на себя, под себя – чтобы тоже задыхался. Но нельзя, твердит Ло про себя. Нельзя, нельзя, ни в коем случае, чертов Мугивара, зачем тебе сердце в руки, ты и без него смотри что творишь! – Не болят? – Нет... Давно прошло, – Ло с трудом разбирает, что говорит, но, кажется, попадает с ответом. Мугивара хмыкает, пальцы спускаются ниже, жестко, с нажимом проходятся по линиям татуировок и вдруг давят на соски. Ло громко выдыхает и распахивает глаза. – Что? – Мугивара смотрит удивленно, заинтересованно, зрачки крохотные и блестящие, как иголки. Ло прожигает ими, прибивает к кровати. – Ничего. Ты... долго. – А, извиняй, – шире улыбается Мугивара. – Я сейчас. То что происходит дальше, Ло не успевает ни понять, ни предупредить – Мугивара наклоняется и широко проводит языком по ключицам. Ло вскрикивает, кладет ладонь Мугиваре на затылок, прижимая к себе, и замирает, зажмурившись. Его захлестывает, накрывает, мешая дышать; глубоководные рыбы долбят ему мозг тупыми носами. – Что... что ты творишь? – получается произнести, но Ло не узнает в этом голосе свой. Мугивара не шевелится, только тепло дышит в шею. – Всегда хотел попробовать чернила на вкус, – говорит он, касаясь Ло губами, и не пытается вывернуться. – Я думал, будет горько, а ты соленый. Ло осторожно приоткрывает глаза. Мугивара лежит щекой у него на груди, его руки все так же упираются в край кровати, шея неестественно вытянута. Ло ослабляет хватку, и Мугивара медленно выпрямляется, смотрит сверху вниз. – Давай закончим, – предлагает Ло и садится. У него кружится голова, шумит в ушах, и кто-то из морских тварей сожрал его мозг. И если Мугивара продолжит его гладить, черт знает, чем это все может закончиться. Мугивара хмурится и складывает руки на груди. Ло никак не может понять его взгляд. – Что-то не так? – Ты сказал, что покажешь все. – И что? – Ло все еще тяжело говорить, но, пока Мугивара не подходит вплотную, он может хотя бы думать. Не сказать чтобы это сильно помогало: за мыслью Мугивары он все еще не успевает. Если она у того вообще есть. – Я еще не все видел. О чем ты, почти успевает спросить Ло. Почти – руки Мугивары ложатся на его бедра на секунду раньше, и слова просто встают в горле, колючие и острые, как морские ежи. – Осталось здесь. Ло успевает перехватить его за запястья, но на большее его не хватает. Они так и замирают друг напротив друга, раскрасневшиеся, серьезные и растерянные. Инстинкт самосохранения благим матом орет, что пора отсюда валить. Ло может выдавить только беспомощное: – Там нет. И крепче сжать пальцы. – Точно? Ло кивает. Наверное, он выглядит смешно, пытаясь казаться строгим, но Мугивара даже не улыбается. – Ты мне не веришь? – Я хочу посмотреть. – Это глупо. Мугивара смешно хлопает глазами и улыбается широко, во весь рот. – И ладно. И вот это уж точно нихрена не честно – так улыбаться и так смотреть! Ло разжимает пальцы и тяжело падает обратно. Спорить с Мугиварой все равно что пытаться разрушить Ред Лайн – бесполезно и невозможно, просто нереально. Ло не настолько отчаянный человек, чтобы пытаться лбом проломить горы. – У тебя минута, – говорит он и закрывает глаза. Ошибку про "не смотреть" он выучил и больше не повторит. Ошибку про "никогда и ни за что не связываться с Мугиварой" исправить уже нельзя, можно только перетерпеть. И Ло терпит, кусая губы и крепче зажмуривая глаза. Вздрагивает, когда вжикает молния, приподнимает бедра и с замиранием чувствует, как Мугивара тащит джинсы вниз. Он ничего не будет объяснять, он ничего не обязан объяснять этому Мугиваре, которому внезапно захотелось приобщиться к современной наскальной живописи. Но все равно становится стыдно, и жар заливает щеки. – Надо же, действительно ничего, – говорит Мугивара, и голос у него хриплый и удивленный. – А почему здесь не сделал? – Не люблю пускать чужих людей к себе в штаны, – тихо отвечает Ло. От голоса остались одни обломки – говорить больно. – Убедился? – Угу. – Дай мне одеться. В тишине слышно, как Мугивара отодвигается. Свет от лампы снова падает Ло на лицо, раскрашивая темноту в рыжий. Ло медленно выдыхает и уговаривает себя не дергаться. Мугивара кладет ладонь на внутреннюю сторону его бедра. – Какого... – Ло тяжело сглатывает и выгибается, распахивая глаза, – черта, Мугивара?! Взгляд у Мугивары слишком довольный, чтобы можно было ошибиться. – Ты, – неверяще говорит Ло, – ты... Это все... С самого начала... – Ага. – Почему? Почему, Мугивара? Почему, если Нико Робин, то поезд в зубы и вперед на штурм Эниес Лобби? Почему, если Огненный Кулак, то Импел Даун вдребезги и Маринфорд в руинах? Почему, если я, то татуировки? Откуда это, кто рассказал тебе про обходные пути? Мугивара улыбается – почти виновато – и голос у него совсем не такой беззаботный, как казалось Ло: – Санджи сказал, что прямо говорить нехорошо. – О, твою мать! Ло ловит его за руку, лежащую на бедре, и дергает на себя. И Мугивара не сопротивляется. Он, черт бы его побрал, не смеется, не чешет волосы, не пытается выкрутиться – он послушно падает сверху и приоткрывает рот, когда Ло трогает языком его губы. – Это был очень хреновый план, ты понял? – говорит Ло, стягивая с его плеч рубашку. – Поэтому ты больше не лезешь в это дело. – Для этого у меня есть ты, – Мугивара выворачивается из шорт и вжимается бедрами ему в пах. Ло пережидает приступ острого, головокружительного возбуждения и отвечает: – Да, для этого у тебя есть я.