Волкодав

Тонкий, как тростинка, беловолосый мальчик сидит в густой жёсткой траве на небольшой поляне, наблюдая, как его маленький, но острый нож аккуратно скользит по шершавой поверхности длинной, чуть изогнутой ветки. Мелкая светлая стружка разлетается в стороны, и мальчуган досадливо смахивает её с бледно-серой ткани рубашки, так что стружка падает на землю, меж травяных стеблей. Время от времени, отвлекаясь от своего занятия, мальчик поправляет несколько скомканных листьев ацэласа на разбитом колене: он упал ещё утром, в городе, торопясь поскорее продолжить работу над луком, а теперь боль почти утихла, и нет необходимости отчитываться маме в подробностях своих похождений. Белые, отливающие серебром пряди прямых волос падают на лицо, прилипая к влажному лбу, но мальчишка слишком занят, чтобы поправлять их. Лук скоро будет готов, и нужно закончить его сегодня же. Лезвие ножа врезается в светло-жёлтую древесину, оставляя с обеих сторон плечей лука ровные надрезы, и мальчик, прикусив нижнюю губу, осторожно проводит кончиком ногтя в свежих зарубках, очищая их от заусенцев и заглаживая неровности. Пальцы его исколоты и кровоточат от бесчисленных заноз, но мальчуган даже не обращает на это внимания, и так увлечён, что не слышит приближающегося из рощи на противоположной стороне поляны топота конских копыт. Резкий порыв ветра проносится в кронах деревьев, венчики цветов испуганно клонятся к земле, и сорванные листья слетают с высокого кустарника за спиной мальчишки. Бешеный дымчато-белый вихрь врывается на залитую светом Лаурелина поляну, и мальчик успевает заметить лишь огромное пепельно-огненное пятно, нависшее над ним, раздувающиеся ноздри коня да слышит предостерегающий крик всадника на странном языке. Сжимая лук в вытянутой руке и прикрывая другой рукой голову, он откатывается в сторону, крепко зажмурившись и стараясь не думать, что будет дальше. Слышится негромкий треск, однако боли мальчуган не ощущает и, разжав пальцы, лишь сильнее съёживается, тесно прижимая колени к груди. Так проходит минута, другая, третья, и наконец он ощущает, что ноги его отрываются от земли и сам он неожиданно плавно поднимается вверх. - Ты цел? - слышится низкий участливый голос, и мальчишка осторожно приоткрывает длинные угольно-чёрные ресницы, пытаясь понять, кто к нему обращается. Затихающий ветер играет сплетёнными в редкие тонкие косы рыжевато-каштановыми волосами валы, в глубине тёмно-серых глаз играют отблески света, и белозубая сдержанная улыбка сверкает на загорелом лице. Замерев в немом восторге и боясь вымолвить хоть слово, мальчик замечает, что висит в воздухе, придерживаемый сильной рукой Оромэ за шкирку, как щенок, и на бледной коже его лба проступает резкий изгиб морщины. Как бы отвечая на заданный ранее вопрос, он утвердительно мотает головой и в то же время пытается вырваться из рук валы. - Я знаю, кто ты, Туркафинвэ Тьелкормо, - сообщает Оромэ прежде, чем его пленник успевает представиться, и бережно опускает его на землю. Когда босые ноги мальчугана снова касаются земли, он позволяет себе улыбнуться в ответ, с опаской поглядывая на стоящего рядом с хозяином громадного коня - пепельно-серого, с тёмными крупными пятнами на крутых боках и пламенно-алой гривой, водопадом спускающейся ему на шею. Внезапно конь, негромко всхрапывая, тянется мордой к Турко, и тот поскорее отодвигается, тщетно стараясь скрыть благоговейный страх перед могучим животным. - Не бойся, - подбадривает его вала, - он уже учуял то, что ты прячешь... Выверни-ка карманы, - миг - и на ладони мальчишки оказывается надкушенное и позабытое за завтраком яблоко. Тьелко робко протягивает его коню в знак примирения, а Оромэ добавляет, удовлетворённо за ним наблюдая: - Нахар - добрый и умный конь, мальчик. Он не стал бы пугать тебя намеренно. - Но моего лука больше нет! - обиженно напоминает Турко, чувствуя, как шершавые губы коня забирают плод из его руки. - Я работал над ним целых два дня! Обломки, оставшиеся от прекрасного лука, уничтоженного тяжёлыми копытами Нахара, теперь одиноко валяются в траве, и маленький светло-лазурный мотылёк опускается на одну из щепок, расправив яркие крылышки. Оромэ понимает, насколько огорчён его маленький друг, и, наконец, словно о чём-то вспомнив, произносит, потрепав серебристо-белые волосы мальчишки: - Кажется, у меня есть кое-что, что может тебя порадовать, - он достаёт из кожаной охотничьей сумки, притороченной к седлу, небольшой рог, изогнутый в форме полумесяца и опоясанный серебряными витиеватыми узорами, меж которыми неярко поблёскивает на свету перламутр. - Это мне? - тихо спрашивает Тьелко, осторожно взяв в руки подарок. - У меня никогда не было такого рога. - Да, - улыбается вала, - подуй в него и увидишь, что случится. Мальчуган боязливо касается губами холодного мундштука и, набрав воздуха в лёгкие, наполняет рог тёплым дыханием. Гулкий, протяжный звук вырывается из раструба, и конь одобрительно встряхивает огненной гривой, шевельнув заострёнными ушами и вслушиваясь в голос рога. Проходит не более минуты, и вот, из дальней рощи, прижимаясь к земле, в их сторону мчится небольшой пушистый комок белой шерсти. Звонкий заливистый лай разносится по поляне, когда щенок подбегает к Оромэ и хозяин подхватывает его на руки, поднимая высоко над головой. - Он твой, - неожиданно объявляет вала, опуская радостно скулящий комок в протянутые ладони Турко. Не веря своему счастью, тот неловко берёт его под лапы и прижимает к груди, зарываясь лицом в тёплую шерсть. Холодный собачий нос сталкивается с кончиком носа мальчика, и, как следует обнюхав нового хозяина, щенок окончательно заявляет о своей привязанности, неуклюже лизнув мокрым розовым языком расцарапанную щёку Тьелко. - Обещай, что будешь беречь его, - строго говорит Оромэ, взлетая в седло и трогая поводья. Мальчишка торопливо кивает, не выпуская из рук ни рог, ни щенка, словно боясь, что подарки сейчас исчезнут, как во сне. Но этого не происходит. Нахар издаёт нетерпеливое ржание, всадник на прощание взмахивает рукой, и через мгновение они оба исчезают между деревьями на другой стороне поляны, а ошарашенный Турко остаётся стоять посреди высокой, усыпанной цветами травы. Он ласково проводит ладонью по лохматой голове щенка, и, глядя в его умные карие глаза, сообщает: - Я буду звать тебя Хуан.