Вышибалы

В главной комнате их встретила взволнованная Вега, приложившая руки к груди как бы в молитве. В штабе они появились почти одновременно: Барс и Акросс, и прежде, чем капитан начал рассказывать, он почувствовал — что-то не так. — Я нигде не могу найти Тима. Его нет, — пожаловалась Вега, глядя на них с надеждой. Надо думать, после этого Акросс открыл бы холодильник или заглянул под стол и сказал: «Ну как же не можешь? Ну вот же он — Тим». Но Акросс в попытке сделать шаг вперед едва не споткнулся, схватился за стену и только теперь заметил, что сигнал тревоги и начала новой игры включился, окрашивал комнату в тревожные цвета, а звука не было. — Реальность какая-то работает… — ошарашено произнес Барс, указывая на это. Вега обернулась, как если бы заметила только теперь, посмотрела озадаченно. — Этого не было, когда я появилась в штабе… Но и Тима не было. Уже тогда не было. Он не мог от нас уйти совсем. Я бы знала. «Тим, — подумал Акросс. — Куда тебя понесло?» Люди уходили из команды, и это всегда было немного грустно. Кто-то прощался, кто-то говорил, что ему надоело, и было понятно, что скоро он перестанет участвовать в играх, но никто не уходил внезапно. — Но сигнализация же работает. Рано паниковать. Тима могло засосать, — Барс попытался улыбаться, осматриваясь по сторонам. — Или это очередное западло от Легиона. Он мог закрыть Тима в какой-то реальности, а нам теперь его искать. Вполне себе приключение. — А как насчет его обещания нас убить? — чувствуя, как внутри него все похолодело от этих слов, напомнил Акросс, тут же глянул прямо, в глаза, чтобы показать, что не боялся. — И начал с Тима? Не смеши. Тим как раз не такой слабак. — Может, он здесь не такой слабак?! — Акросс почувствовал, как страх перерос в раздражение, злость и готовность начать драку, чтобы хоть как-то успокоиться. Тим мог быть мертв, и они — следующие, а Барс вел себя так, вроде всё в порядке вещей. Их остановила Вега: ничего не сказав, прижимая к груди одну руку, указала другой на стену. Обычно там был черный экран или телевизионные программы, но сейчас на белом фоне, даже не по центру, в правом нижнем углу, мигал знак восклицания. Словно что-то сломалось. Да что там, словно не достаточно того, что уже шло не так и надо подкинуть новую загадку. Иногда Вега лучше них знала, как следует поступать. Выйдя вперёд, осторожно, ровно в экран засосать могло и её, она приблизилась вплотную и, после секундного раздумья, просто нажала на знак. В наступившей тишине родился звук — как пустая пленка в плеере, и в то же время было ощущение, что с той стороны кто-то есть, в буквальном смысле. Словно за стеной стоял Тим и не мог пройти, словно штаба за стеной не было. Все равно, как если бы Тим умер окончательно. — Я почти уверен, что это были они, — произнёс голос Тима, как в записи или по радио. Голос этот был спокоен, в то время, как Акросс чувствовал, как вспотела спина и руки. — А теперь я не могу попасть в штаб. Я думаю, это связано. Что-то вроде — когда начинается игра, ты уже не перейдёшь ни в штаб, ни в другую реальность… А раз они здесь, значит игра началась. Вы же всё время говорили про мир помимо игры… Я не знаю, на что надеяться. На то, что мы всё это время как идиоты жили в одном мире или что вы сможете попасть сюда и вас ещё не запечатали в ваших мирах. Я не знаю даже, сможете ли вы это услышать… Сейчас всё кажется таким горячечным бредом, но с другой стороны… Мне не показалось. Я почти уверен, что это были именно они. Акросс повернулся, чтобы увидеть выражения лиц команды, но обнаружил в комнате только Вегу, осознал, что и Барс ушёл. Он собирался сказать, что они не могут бросить Тима, но он не знал способа ему помочь, ведь обычно их просто перекидывало в реальности. Что ж им делать? Всерьез захотеть покончить с собой, чтобы попасть в своё тело или отправиться в любое другое готовое? А может, Тим прав, и они не обязательно из одной реальности? Ему было страшно, и в то же время он понимал, что не хотел терять команду. Никого из команды. — Я ни о чем не жалею, — вдруг закончил голос Тима, и стало и в самом деле тихо. И только когда Вега попыталась заговорить с ним, Акросс понял, что у него заложило уши, в них только звон. Комната как бы перевернулась, совсем не так, как когда их выкидывало в реальности, но его опрокинуло в собственное тело сидящего на заднем ряду студента. На тетрадном листе остался отпечаток его сырой ладони. Он посмотрел на часы, до конца пары было сорок минут. Он не мог выйти прямо сейчас, потому что все еще боялся последствий и не знал, как такой поступок будет выглядеть в глазах студентов и профессора. Он так же не слышал, о чем тот говорил, не понимал написанного на доске, он думал только о случившемся. Как он найдет Тима? Будут ли его ждать у здания института? Могли ли они все оказаться в одном мире, или их перебьют по одному в собственных? Неужели все это было по-настоящему? Еще тридцать восемь минут, которые надо было отсидеть тут. За которые никто бы не ворвался и не попытался его убить, и во время которых ему надо было просто сидеть. За которые, он надеялся, ничего не поменяется. А потом что? У него остались еще две пары, но он, никогда раньше не пропускавший занятий, спустился за ветровкой к гардеробу, боясь при этом даже не того, что его убьют, а что навстречу попадется преподаватель или кто-то из знакомых студентов, и спросит, куда он собрался. А голова от всех мыслей настолько болела, что он не мог даже оправдание придумать, надеялся только, что вид у него достаточно больной, чтобы его отпустили без объяснений. *** Дверь была ржавая, скрипучая, и он отчетливо слышал, как притихли голоса, когда он ее открыл. Раньше им не мешали играть. Например, стражники замка в упор не видели, как мимо них проходил Легион с компанией, если тот направлялся на встречу в самую высокую точку. Но в этот раз Акросс не верил, что в его мире может случиться также. Что встретившаяся ему в подъезде бабушка в халате не спросила бы, чего он тут забыл, или вышедший на шум мужик не поинтересовался бы, какого черта он полез на чердак. Он замер на лестнице, частично еще на чердаке, на половину высунувшись на крышу, и смотрел на двоих у ее края, настороженно за ним наблюдавших. Они, конечно, были похожи, и в то же время чем-то неуловимо отличались от его команды в игре, но… Разве могло быть такое совпадение? Разве могли в самой высокой точке города оказаться два человека, похожие на Тима и Барса, пришедшие сюда после начала игры? — Тебе тут чего надо? — не слишком вежливо спросил Тим, и голос его был совсем другой. Акросс только теперь понял, что в его голове все это время они разговаривали с ним его собственным голосом. И все же, он представлял себе, что у Тима голос грубее и ниже. — Погоди, не начинай… Парень, может, любитель покурить на крыше вечерком. А может и тот, кого мы ждем. Давай, не пугай только. Акросс, решившись, подтянулся, выбираясь полностью на крышу, произнес нейтральную фразу, которая могла спасти его, если он все же обознался и выдал ожидаемое за действительное: — В городе три самых высоких здания. Почему именно это? Тим и Барс переглянулись, расслабились, хотя Тим и рассматривал его теперь пристальнее. — Тут крыша открыта. Было бы глупо собираться на чердаке — в верхних квартирах знаешь как слышно, что кто-то ходит? — отозвался Барс. — Так ты он, да? Ты — Акросс? Акроссу начало казаться, что он задыхался. Этого и не могло быть, а в то же время оно происходило. Прежде, чем он успел ответить, вплотную подошел Тим, посмотрел сверху вниз, прежде чем задумчиво сказать: — Ты ниже, чем в игре. Сам Акросс заметил это только сейчас, потому что Тим, конечно, всегда был его чуть повыше, но обычно это не так сильно бросалось в глаза, как сейчас. — И сутулишься, — заметил Тим как бы невзначай. — Что-то схожее есть, но ты себя будто заново придумывал. Акросс улыбнулся неловко, не зная, куда себя деть от смущения: — Я не думал, что для игры нужно выглядеть точно, как в реальности. Игра была способом как бы… побыть другими. Что-то по-прежнему было не так с голосом Тима. Да, конечно, их голоса он себе придумал, но Барса принял просто, а вот Тим вызывал ощущение несоответствия. И разногласие было только в голосе, внешне он оказался вполне узнаваем, будто даже и выше того, каким был в реальностях, но та же короткая стрижка и волосы светло-русые. Еще больше подозрений возникло, когда начал громко смеяться Барс, а, закончив, подошел ближе. — Тим, ну вот серьезно. Ну кто бы говорил про непохожесть. По-моему, за тобой косяк поинтереснее. Между ними произошла потасовка, почти как в штабе: Барс схватился за молнию на ветровке Тима, тот отбросил его руку небрежно. А на второй попытке поймал и сжал так, что, чудом отобрав, Барс в обезоруженном жесте поднял обе вверх. Нехотя, Тим и сам расстегнул молнию. Акросс смотрел и не понимал. Что у Тима там должно или не должно быть? Он не казался особо мускулистым в реальностях, так что фантазией себе ни бицепсов, ни пресс не накачивал. И Акросс уставился сначала в живот, потом поднял взгляд на хмурое лицо Тима, нервничая и от этого положения и от вновь сложившегося от смеха Барса. Снова опустил взгляд и только тогда понял и отвернулся так резко, как если бы заметил голое тело. Тим выглядел смущенным, почесал затылок, застегнул куртку, не позволяя рассмотреть лучше. Но это была вполне себе причина для такого раздражающего смеха у Барса. Акросс теперь был уверен в том, что видел. Она такая маленькая, что и не сразу разглядел, но в то же время без сомнений, она была и выделялась. Их монстр вымирающего города, их командный Терминатор и самый сильный человек в команде, которого даже Легион как-то пытался перетащить на свою сторону — девочка. И голос у него никогда и не сломается, и останется чуть грубоватым, но женским. Акросс думал о том, как должен был бы реагировать в реальностях и что говорить. Он хотел бы сказать Тиму: «Ну ничего, мы принимаем тебя и такой, ты все равно остаешься самой сильной в команде. И отношение от этого к тебе не поменяется». Хотел и не мог произнести вслух, потому что боялся, что он, Акросс, их капитан, который ниже и, конечно, не такой самоуверенный и красивый как в мирах без боли и с полным контролем над телом, начнет заикаться и мямлить, как всегда, когда волновался. К тому же, он правда боялся реакции на эти слова. А если Тим рассердится — он ударит. Акросса капитана может и не ударит, а его, студента ниже него ростом, ударит, и это, черт возьми, будет по-настоящему больно. И пришла примерно минута, прежде чем Акросс, повернувшись, заметил, что Тим покраснел, смутился, чего с ним никогда не бывало в играх. И, хотя пытался казаться все таким же крутым и независимым, но покраснели даже кончики ушей, да и вид был уже не такой самоуверенный. — Давно так не смеялся, — выдохнул Барс. — Было бы с чего. Как маленький, — проворчал Тим, не поворачиваясь к нему. — Кстати о маленьких… — Барс подавил новый приступ смеха, видимо боялся, что за развитие этой шутки ему уже всерьез влетит, и тоже не хотел боли. — Я не помню, говорил я это или нет. Ребят, мне двадцать один. Учусь на вечернем, днем работаю, дома никто не ждет, кроме бабки, у которой я снимаю комнату. А вы? — Восемнадцать, — отрезал Тим. — Работаю. — Кем? — тут же подхватил с интересом Барс. — На станке с программным управлением, — со сдержанной гордостью произнес Тим, решившись повернуться и посмотреть на Барса. — Черт, я бы тоже хотел… Но я электрик. Прямо с работы примчался, как услышал твое сообщение. Тим фыркнул скептически, проворчал: — Я не был на работе сегодня. И позвонить не мог. Прогул поставят, а то и вовсе уволят. — Ну, будем надеяться, что тебе не показалось и… — Тс… — вдруг шикнул Акросс, и остальные тоже начали прислушиваться. Шаги. Так он и думал, что Барс ржал слишком громко и привлек сюда кого-то из жильцов и теперь их выгонят с крыши до того, как они дождутся Вегу. Впрочем, может, это Вега и была. Но дверь распахнулась резко, как от удара, и первой на крышу выбралась девочка-подросток, а уже за ней — долговязый в пыльном пальто. Акросс отошел на два шага при виде них, хотя Тим и Барс стояли на месте, как вросли, смотрели прямо. Легион появился четвертым, последним, поморщился брезгливо, отряхнув руки от пыли и ржавчины. Его команда ждала, будто они этот выход весь месяц репетировали и сейчас начнут танцевать. А к Акроссу прежде страха пришло чувство необъяснимого стыда — за то, что не похож на себя из реальностей, и казалось, что сейчас Легион повернется к нему, сморщится так же брезгливо, как когда отворял ржавую пыльную дверь, и сплюнет: «И этому я всегда проигрывал?» А потом на него обрушилось осознание того, во что они вляпались, и что до сих пор нет Веги, которая, возможно, и не догадалась, что место сбора как всегда — на самой высокой точке. В момент его нерешительности Тим на время стал капитаном: закрыл их собой и упрекнул неприязненно Легиона: — Вы нарушили правила. До встречи на высокой точке нельзя нападать. — Да мы и не нападали. Просто поздороваться хотели и сообщить, что война теперь на твоей территории, иначе как бы ты узнал? — ухмыльнулась Гиена, садясь на самый край крыши. Уже при взгляде на это подогнулись колени и показалось, что Легион их всех просто выкинет с крыши и закрепит окончательную победу за собой. Конечно, правилами запрещено было сейчас драться, но наплевали же они на правила, напав на Тима. Барс молча бледнел, глядя неотрывно на Кощея, прищуриваясь, словно у него вдруг развилась близорукость. Акроссу стало легче — не он один испугался. — Она права. Ты ничего не сможешь доказать, а раз ты сбежал, значит и правил мы не нарушили. К тому же, не уверен, что эти правила работают, а не являются нашей самозащитой для интересной игры. Если хочешь — я могу проверить, — Легион вдруг двинулся к Тиму, и тот, дав слабину, тоже на полшага отступил, но тут же взял себя в руки. Акросс не знал, что будет делать, если Тим вспомнит, что капитан не он, и оставит его один на один с этим чудовищем. Компания Легиона словно питалась их страхом, стала вроде даже больше и выше. — Подождите… Веги ведь еще нет, — напомнил Акросс. Она бывало что и опаздывала, он сам пришел только через полтора часа после того, как получил сообщение, но говорил он об этом только чтобы отсрочить начало игры. — А ее и не будет, — снова оскалилась Гиена, перегибаясь через крышу вниз и опасно зависая над асфальтом. — Эй, — окликнул Тим, глядя на Легиона исподлобья. И тогда Акросс вспомнил, наконец, что капитан тут он. Сжав руку в кулак с остатками смелости, он делал шаг вперед, но все еще находился за спиной друга, попытался спорить, хотя у него и получалось не так уверенно, как у Тима: — Вы все-таки нарушили правила? Что вы с ней сделали? И тут же понял, что вот не хотел он знать, что они там с ней сделали. Даже если она член его команды, даже если бы это был Барс или Тим. Потому что Гиена могла рассказывать, смакуя подробности, а потом прибавить, что что-то подобное ждет и их всех, только происходить оно будет не в их головах, и они будут это чувствовать, ох как будут. Но вместо этого Легион мрачно повел плечом: — Что за странная привычка во всем подозревать меня. Никто из нас ее не трогал. — Потому что она девушка? — догадался Акросс, но тут же спохватился, бросив быстрый взгляд на Тима, и отвернулся, осознав. Они ведь не знали про Тима? — Нет. Потому, что не бью лежачих, — почти с гордостью отозвался Легион. — Она не из этого мира? Она как-то говорила, что кроме штаба… — продолжил развивать мысль Акросс, чувствуя, как смелел просто от того, что мог разговаривать с этим человеком. Тем, кто фактически пришел его убить. — Закрыли тему, — скомандовал Легион, просто поставив его на место, и Акросс послушно поджал губы, снова чуть спрятавшись. Легион словно и не считал его за противника. Он смотрел в глаза Тиму, а тот не отводил взгляда. Они, казалось, вели мысленный диалог, в котором Легион напомнил, что предлагал ему присоединиться. А потом Легион первым отвел взгляд, продолжил разговор: — Думаю, правила все же действуют здесь, поэтому играем до смерти капитана. Капитанов, — поправился Легион, но смотрел так, что понятно было, чью именно смерть он имел ввиду. Акросса передернуло, и, пытаясь скрыть это, он перехватил локоть, но сделал только хуже. Но Тим был к ним спиной и не мог этого увидеть, а Барс продолжал гипнотизировать взглядом Кощея, больше ничего вокруг не замечая. — Я на вашем месте сразу бы выбросила своего с крыши, как только мы уйдем, — ухмыльнулась Гиена. — Но тогда, конечно, и мы не поиграем. Да и вы, я уверена… И вдруг осеклась, потому что непоколебимая скала, зовущаяся Кощеем, и молчавшая до сих пор, вдруг тронулась с места. Стало ясно, что Тим — тоже не тот Тим, что был в реальностях, и вовсе не потому, что врал насчет своего пола, а потому, что замер, пропустил Кощея мимо себя, словно в надежде, что его не заметят. Да, конечно, он наблюдал, стараясь контролировать ситуацию и, скорее всего, пришел бы на выручку, стоило тому попытаться применить силу, но в игре Тим бы не дал ему пройти. Акросс и сам стоял на месте только потому, что он находился в паре метров правее Барса, а Кощей направлялся именно к тому, игнорируя остальных, иначе капитан бы отшатнулся. Кощей застыл, глядя сверху вниз, в полуметре от Барса, загремел непривычным, настоящим голосом: — Что не так? Барс только при звуках этого голоса вздрогнул, сжал зубы, нахмурившись. Он выглядел так, будто его вот-вот стошнит, но он еще держался, спросил глухо, севшим голосом: — Как вы попали сюда? — Как всегда, — пожал плечами Кощей. Барс разозлился, отвернулся дерганным, нервным движением и, глядя уже в бетонное покрытие крыши, процедил: — Мы никогда не знали, как именно вы попадаете в реальности. Мы через… Да не важно! Просто… Вы занимали место живых людей? Вас ведь здесь не существовало? Он не поднял глаз, и так зная, что реакции не будет. Кощей, не отвечая, развернулся и прошел на свое место, так же минуя остальных. Акросс проводил его удивленным взглядом. Тим старался смотреть в сторону: не на Кощея, не на Легиона и не на Гиену. Может, ему казалось, что все заметили его слабость, и что он тоже не такой, как обычно. — Я постараюсь закончить быстро. Хотя и не думаю, что в этот раз игра займет много времени, — уже со сбитым настроем и сам не до конца понимая, что произошло, добил Легион. У Акросса было неприятное ощущение, кошмар его вылез в мир еще одной реальностью, желейной, и он чувствовал себя так, словно ожили его страхи. Часть его ощущала себя нездешней, ведь этого же не могло быть, а, значит, он просто спал. Или придумал сам себя и мир с Тимом и Барсом, которые, конечно, тоже не могли быть настоящими, и теперь фантазировал, как они будут сражаться здесь. Но отчего он тогда не чувствовал того, реального себя, который все это придумал? И почему они тогда не такие сильные и смелые, как там, в играх? Почему здесь они, со всеми изъянами, такие, какие есть? Почему у него так стыдно дрожали ноги? Чужая, кошмарная действительность вытекла с крыши вместе с Легионом и его командой и можно было представить, что рядом просто некие люди, с которыми он только теперь познакомился вживую, а раньше созванивался или только переписывался. Тим молчал. Тим в принципе был не из тех, кто приставал к остальным с расспросами: «Ну что, как вы? Как себя ощущаете, ребята?» Из таких обычно Барс, но и тот смотрел мрачно на бетонное пыльное покрытие крыши, хмурясь и думая о чем-то своем, и Акросс понял, что трясет не только его. Будто их только что поставили на счетчик за долг, который они все равно никогда не смогут отдать, и потому обречены. И тогда до него дошло, наконец, главное. Они умрут. По-настоящему. Не будет возвращения в штаб. Мир под ними, видимый сейчас с крыши дома, останется. А их не будет. Акросс не мог сказать точно, что так нестерпимо жить ему захотелось только теперь. Наверное, он всегда хотел, просто не замечал этого, потому что никогда не думал о том, что когда-нибудь он умрет. Не обязательно в старости, ведь мог и от несчастного случая на следующей неделе или через пять лет. А теперь ему как бы сказали срок, и это не было похоже на смертельную болезнь, когда остается только смириться и, сидя в палате в окружении книг, рассуждать о том, как чудесен был этот мир, когда ты не ценил его. Их смерть была подобна несущемуся на них поезду. С ней нельзя просто смириться. К тому же теперь Акросс ощутил, как сильно хотел жить: вставать в институт по утрам, проклиная будильник, засыпать над чертежами перед зачетной неделей. Влюбиться, а может даже и не влюбляться ни в кого, но жить в надежде на то, что у него еще вся жизнь впереди на то, чтобы полюбить. — Никому из нас нельзя возвращаться домой, — наконец нарушил молчание Тим. — В реальностях они нас всегда каким-то образом находили. Чаще всего по домам. Не стоит подставлять родственников. — Ты поэтому тут всю ночь просидел? — спросил Барс непривычно серьезно, садясь на гудрон крыши, прислонившись спиной к краю. — Не то чтобы… Я на чердаке спал. Там есть место. Но мы там остаться, конечно, не сможем. Для Акросса не являлось потрясением то, что они здесь должны спать и есть. Он всегда в этом мире спал и ел, почему с приходом Легиона это должно было измениться? — Я, знаешь, — Барс попытался улыбаться, но получилось криво. Если бы Акросс не видел его до прихода врагов, то думал, что Барс только старался играть того себя, каким он был в реальностях, — в заводскую столовую забежал. Там пироги продают, больше ничего не придумал. Не котлеты же Тиму было нести… Я так и думал, что он не ел. Сидел, нас ждал и… — Что с тобой теперь случилось? И что за странные вопросы Кощею? — спросил вдруг, неожиданно даже для себя, Акросс. Тут не игра и сюжета ему не объяснят, пока сам не спросит. Барс поджал губы, отвел глаза так же, как от врагов. — Знаешь… Не твое дело. Раз на то пошло, я тебя сегодня впервые в жизни вижу. А ты сразу ко мне в душу лезешь. — Но я должен знать… — Акросс попытался сказать это твердо, но получилось неуверенно, жалобно, вот-вот он прибавит: «Как же ты можешь, я же капитан». — Зачем? Это как-то тебе поможет? Нас, по-моему, ничего уже не спасет. Даже реальное оружие. Не все, знаешь ли, способны людей убивать. Или Тим у нас и в этом настоящий? Тот отрицательно помотал головой, но тут же прибавил: — Но я думаю, что смогу… Если мне будут угрожать, то… — Не колеблясь? Не сможешь. А им хватит этого промедления… Я имею ввиду — ну правда, как мы с ними драться собираемся? Я в армии только картошку чистил да снег убирал. Ну ладно, с оружием управляться умею, но оружие ведь нам никто не даст. А они? Большинство из них могут нас голыми руками удавить, а если Гиене и нож дать, то совсем под хохлому распишет. — Я тоже думал о том, что это нечестно, — признался Акросс, и голос его снова неуверенный, и хорошо еще, что заикаться пока не начал и слова путать. — Выкинув их сюда, оно могло бы и нам дать хоть какие-то способности противостоять. А не просто смотреть, как мы умрем… — «Оно»? — переспросил Тим. И тогда пришла пора говорить о чем-то еще более бредовом, чем «Реальность помимо реальности». — Мы всегда говорили, что «реальности любят капитанов» или что «желания влияют на игру». Я всегда думал, что у игры есть что-то… Ну, вроде Б-бога, — Акросс густо покраснел и подумал, что вот и началось. Несколько долгих мгновений Барс и Тим смотрели на него так же заинтересованно, а потом первый сорвался: — Да ты рехнулся что ли?! Ну да, конечно! Мы супер-герои, которые могут стать сильнее только захотев или придумав себя в реальности! — От переизбытка эмоций Барс вскочил. — А вокруг нас все ну в порядке вещей, ага? Люди, выбравшиеся из наших кошмаров, пришли, сказали, что убьют нас, и ушли! Все нормально, так же всегда бывает! — разгорячился Акросс. — Я хоть какую-то надежду предложил! — Предложил?! Без проблем! Они наверняка недалеко ушли! Или караулят нас у выхода из подъезда! Я б вот так и сделал! Спустись к ним, да посмотри, какие способности у тебя остались. Ты хоть драться умеешь?! Хоть когда-нибудь ты драл?.. Тим, который спокойно их слушал, вдруг перехватил обоих за затылок и молча столкнул лбами. В следующие четверть часа Акросс сидел на корточках, прикладывая пальцы к постепенно остывающему лбу, рядом так же мрачно сидел Барс, глядя на то, как обходил крышу по периметру Тим, проверяя теорию, что их уже могут ждать внизу. — Барс впервые орал на меня, — произнес Акросс, и голос все равно получился жалующимся, вместо обычной констатации, и совсем уж жалко он прибавил: — А Тим впервые ударил! Вы меня совсем больше за главного не считаете? — Зависит от того, что ты собираешься предложить как «главный». Если стать сильным по щелчку пальцев — то сразу иди лесом. А если правда знаешь, как с ними можно бороться — я послушаю, а потом решу, главный ты или нет. Тим! Я ж тебя подкармливал! Это же… Это больше, чем для тебя капитан за все время сделал! Тим проигнорировал. Он опасно высовывался с крыши почти до половины тела. Акросса задела последняя фраза и потому он замолк, насупившись, наблюдая, как осматривал окрестности Тим. Чувства благодарности у того никогда не хватало. Хоть что-то не менялось. — Эй, капитан, — в полголоса, но в то же время и не шепотом произнес Барс. — Ну ты же понимаешь, мы должны защитить. Если они узнают, что Тим девушка, то… Ну, знаешь, ничего хорошего не будет. — Ничего хорошего и сейчас нет, — отстраненно напомнил Акросс, который как раз раздумывал над тем, почему они чувствовали себя в безопасности на крыше? В правилах, во-первых, не сказано, что они не могут атаковать, если противник и после собрания засел на высокой точке, а во-вторых, что-то они сейчас не слишком подчинялись этим правилам. Они попали сюда не захватив тело самоубийцы, они тут через более длинный путь — родились и выросли. — Нет, — Барс почти злился. — Я не про то… — А про что же? — без интереса спросил Акросс. — Да блин… Я не могу про это говорить, когда она на меня пялится! Акросс поднял голову и понял, что на них смотрел сверху вниз Тим, стоящий всего в паре метров. — Все чисто, — сказал он. — Можем уходить. Чтобы просто прояснить ситуацию, Барс, нет ничего, что можно сделать с девушкой, но нельзя с парнем. Но без необходимости жрать и спать наши враги и в сексе смысла не понимают. Они знают, что людям больно, когда им пальцы отрезают или живот вспарывают. Или их близких родственников расчленяют, поэтому домой нам нельзя. Акросс вдруг понял, о чем говорил Барс и в какой разговор его втянули, отвернулся, чтобы скрыть смущение. Ему это и в голову не приходило. Все равно, что рассказать Легиону, что иногда люди едят и предложить ему, допустим, яблоко. — Как тебя называть? — спросил Акросс. — Она или он? — Он, — кивнул Тим, снова без капли благодарности, но Барс взвился: — С фига вдруг? Покажи-ка… — Барс, у тебя и самого язык не поворачивается говорить о Тиме, как о девушке, — Акросс говорил устало, только после этой фразы с проблеском надежды осознал, что снова стал вести себя уверенно, по-капитански. Но он как всегда — все еще не мог придумать выход, кроме элементарного: раз все это происходило, так не за тем, чтобы их тут перебили. — Как хочу, так и буду называть, — не сдавшись, проворчал Барс. — Кстати, ребята, вас ведь не родители так назвали. Можно оставить наши клички, но все-таки, мы не агенты под прикрытием и было бы неплохо знать ваши имена. Акросс представился почти сразу, как пластырь оторвал одним движением, и в то же время без интереса, глядя в сторону, уперев руку в подбородок: — Виктор. — Блин, почему ты в игре не назвался Виком? Прекрасное прозвище, по-моему. Я столько раз думал, что я мозг сломаю тебя Акроссом окликать. — Как назвался, так назвался. — Да не вопрос. Я — Игорь. Возраст и пол свой уже говорил. — Саша, — произнес Тим, глядя в сторону, и даже Акросс заинтересованно повернулся к нему, приподняв брови, как бы спрашивая: «Неужели?», что уж говорить о Барсе, который вслух переспросил: — Это потому, что Саша — имя обоих полов?.. Да мне что, мне ничего, я просто не могу ж при посторонних называть вас по кличкам… Дорогой Акросс, не будете ли так любезны… — Вот и тем более, — проворчал Тим. — Ну хорошо, Саша так Саша… А на самом деле? Светлана? Инна? Кристина? Мне всегда нравилось имя Кристина, нездешнее какое-то, тебе оно не подходит, конечно, но ведь у нас принято давать имена ещё не видя ребенка. А то и вовсе за бутылку тестю, меня вот именно поэтому так назвали. В его честь. Акроссу захотелось перехватить Барса за ворот и хорошенько встряхнуть, напомнив: «Ты что, рехнулся что ли? Весело тебе, да? А когда они нам будут голову из экспериментального интереса разбивать неспешно — тоже весело будет? При них-то ты сам не свой был». — Ну так вот, скажи мне, Кристина, ты в жизни такая же сильная, как в реальностях или надеяться совсем не на что? — говорил Барс это не в шутку, скорее с сарказмом, зная ответ. Тим подошел ближе и, как бы играя, поставил подошву ботинка на кончик кроссовка Барса, сказал негромко: — У меня так как-то растяжение было. Вот так же неосторожно сидел, а споткнулись и наступили. Боль ужасная. Ты бы так ноги-то не раскидывал, а то потом как хромой убежать сможешь? Далеко ли? Конечно, я не такой сильный, как в фантазиях. Все что-то себе прибавили. Но все же, думаю, толк от меня будет. Если Легион тут не король со своим войском и не глава мафии, то побороться я смогу. — Попробуем? — предложил Барс, поднимаясь. Акросс наблюдал молча, снова катая на языке и не произнося: «Почему мы все еще здесь? Они могут вернуться. Здесь не безопасно». Так же спокойной смотрел, как бросился на Тима, согнувшись, Барс, собираясь сбить его с ног, но получил локтем в спину так, что даже Акросс вздрогнул. Вместо продолжения Барс свалился лицом в бетон крыши. Капитан был как воспитатель в детском саду, чьи подопечные ведут себя неразумно, но пока они не покалечились — пусть продолжают. Барс закряхтел, поднялся, попытался зайти сбоку и на этот раз получил не сильный, больше обидный удар тыльной стороной ладони по виску и щеке. Акросс под влиянием своей роли продолжал ждать, когда драка перерастет во что-то серьезное. — Как ты это делаешь? — спросил Барс, глядя перед собой в пустоту. — Ты в какую-то боевую секцию ходила? Тим кивнул: — Да, с тринадцати лет. — Поэтому ты «мальчик»? — Не вижу связи, — поморщился Тим, расслабившись. — У нас есть девушки в секции. Просто… Парни сильнее. Я… Завидую. Понимаю, что глупо. Но ведь правда, это все знают, парни сильнее и потенциал у них выше. Может, поэтому мне и хотелось… Я не задумывалась, почему так играю. Вы сами пришли уже туда, где это было так. А перекроиться я уже не могла. Барс совсем успокоился и, все еще держа ладонь у лица, повернулся к капитану, но тут же стремительным движением обратно, снова попробовал напасть и на этот раз оказался на лопатках. — Да что ж это за секция такая?! — уже закричал он. — Мои знакомые тоже во всякие каратэ да кун-фу ходили, а толку?! — У нас хорошая секция, — пожав плечами, ответил Тим. — И хороший тренер. Думаю, это тоже имеет значение. — Я никуда не ходил. Не было на то ни денег, ни времени… Хотя хотелось, конечно, но вот сейчас думаю: я бы, наверное, был тем парнем, который орал: «Да я знаю каратэ, да у меня черный пояс, ты на кого наехал?!» А сейчас пригодилось бы, наверное… Ты ведь не сможешь нас научить? — Мы же не в кино, чтобы за пару дней учить тому, чему меня учили пять лет. Но главное ты, наверное, знаешь… Ты же сможешь ударить человека? Не задумываясь в момент удара о том, что ему будет больно. Или тебе потом может быть больнее. Акросс наблюдал за ними, как за фильмом. Бетон холодил даже через джинсы, не болел ушибленный лоб, но все еще ныл. О чем говорили эти двое? Драться? Здесь? Он прогулял пары и завтра за это с него потребуют объяснений. Вечером с работы вернется мама, будет ждать его домой, а он отчего-то торчал здесь. И домой пойти не мог, хотя мама будет волноваться. После смерти отца она вообще слишком за него переживала, что уж говорить, если он не вернется ночевать. На следующий день можно и пощечину от нее получить, не только скандал. Вернется ли он на следующий день? В чем тогда был смысл не возвращаться сегодня? Он что, теперь неблагодарный ублюдок, сбежавший из дома? — Капитан? — Может, он думает, что если притворится мертвым, то его ничего не коснется? — предположил сидящий напротив него на корточках Барс. — Или пытается стать сильным здесь и сейчас. Там наверняка нужно слова какие-то волшебные сказать. Без них не сработает. — Как думаете, где Вега? — произнес Акросс так же глядя мимо них. — У них, — пожал плечами Тим, тут же отвернулся, откашлялся. — Легион не блефовал. Он не смог ее достать… Когда я покидал штаб — она была там. Мы добровольно ввязались в игру, только вот я сейчас сижу и не понимаю из-за чего. А Вега осталась в штабе, там было безопасно, и не пошла в эту реальность. Если бы мы смогли вернуться в штаб, были бы мы в безопасности? — Если Вега у них, то нужно будет идти ее спасать, — припечатал Тим, убрав руки в карманы ветровки. — Конечно, капитан не хочет. Самим идти умирать. Видеть ее изувеченное тело и знать, что это может повториться и с тобой. Это ведь так страшно, лучше будем сидеть тут и думать, что Вега в штабе, просто потому, что она ушла последней. Акросс неожиданно для себя рывком вскочил, ощутив гнев как разряд тока, импульсом по телу. Тим ведь стоял к нему спиной и не успел бы заметить. Всего парой секунд позже Акросс вернулся в состояние: «Тим меня ударил! Опять! Никогда раньше так себя не вел!», и теперь уже лоб прошел, но болел живот, куда пришелся удар. — Капитан не сможет ударить. Даже из самозащиты, — констатировал Тим, глядя на него. Акроссу показалось, что связь между ними рвалась и сейчас Тим пойдет выживать в одиночку, бросив их…нет, бросив его, такого никчемного и слабого, против всех врагов. И в то же время вспомнился переулок, отнятый плеер, как хотел быть сильным, быть Акроссом, а не возвращающимся из института Виктором. Он не смог бы тогда ударить, он предпочел подставиться сам и лишиться плеера. — Это приходит со временем, — голосом знатока, раздражающим, слишком уж уверенным, сказал Барс, которого не заботило, что капитану больно. — В конце концов, у них нет цели ни убивать его первым, ни убить его сразу. А как только до драки дойдет, у него там все шестеренки на место встанут. Тим посмотрел на него скептически, но не стал спорить, не напомнил, только отвернулся. — Но я тоже думаю, что Вега не у них, — сменил тему Барс. — Плевали они на правила. Им нас ловить теперь. Они могли сказать, что Вега у них, чтобы поиздеваться… Могли, к слову, и соврать, что она у них. Но тут еще что-то. Что мы узнаем и против чего тоже не попрем. — Насчет «ловить»… Для начала я бы убрался отсюда, пока они не догадались, что мы струсим уходить, и не вернулись. Убрался куда-нибудь, где хотя бы не так высоко, — предложил Акросс, и в который раз подумал, что мог просто приказать, или хотя бы произнести это более уверенно, чем: «Пошли отсюда, а то тут как-то сыкатно». *** — Тим, я помню, что как-то в реальностях выяснилось, что у тебя есть девушка, — Барс оторвал от хлеба горбушку, предложил остальное капитану, но тот, завернувшись плотнее в ветровку и свитер, отрицательно помотал головой. — У меня три варианта: ты врешь, у тебя парень или все точно и ты… ну, одна из тех. Тим развел костер в старой дырявой кастрюле. Стекол в окнах брошенного дома уже не было, и в холоде осенней ночи даже этот огонь казался спасением. — Мудила, — констатировал Тим, ненадолго оторвав взгляд от огня. — Странные вещи тебя колышат перед смертью. — Нормальные вещи меня колышат перед смертью. Всех мужиков такие вещи колышат всегда, и даже перед смертью, да, капитан? — Мы как бомжи какие-то, — вместо этого отозвался Акросс. — Бред какой. У нас у каждого есть дом. А мы торчим тут… Меня дома мать ждет. Тепло, домашняя одежда, своя комната и родная кровать. — Тебя никто не держит. Иди домой. А они придут за тобой, скажут: «О, это твоя мама? Интересная. А вот что будет, если ей глаза выдавить или кожу прижечь». Ты и себя спасти не сможешь, не то, что ее. Вот и не ной. — Вот и сам мудак, — вернул без обиды Барс. — Но в целом ты прав. Хотя меня дома мама не ждет, меня ждет старушка. И то ждать она меня будет в следующем месяце. Ей плевать, где я пропадаю, потому что этот месяц я оплатил, как получил зарплату… Хотя если бы знал!.. Как думаешь, эту старушку они ведь пытать не будут? — Как знать. Но она может тебя выгнать после того, как тебя искали такие ребята. Никому проблемы не нужны, тем более сейчас. Вдруг ты им денег должен и они с нее спросят? Лучше вещи твои на помойку вышвырнуть и сделать вид, что ты тут и не жил никогда, — предположил Тим. Помолчали, пока разгорался костер. Про это место знал Тим: заброшенный полусгнивший бревенчатый домик с кучей брошенного тут и еще не разворованного хлама. Запах то ли гниения, то ли испражнений человеческих подмерзших. Акросс чувствовал себя омерзительно и был благодарен Тиму за то, что тот первым проверил домик на наличие наркоманов или других бомжей. Казалось, что Тиму не впервой, и если бы тут оказалось занято, он повел бы их в другое такое же место. — А если они возьмут в заложники твою девушку? Или парня? Или все-таки никого? Тим проигнорировал, но не ударил — уже хорошо, меньше всего Акроссу хотелось сейчас быть капитаном и лишний раз удостоверяться, что его не послушаются, если он выскажет, что так делать нельзя. — Почему моя личная жизнь тебя так беспокоит, хренов девственник? — наконец процедил Тим, глядя с вызовом. — А вот не надо! Если у тебя было с девушкой, то это тоже не считается! Ты тоже еще девственница! — Все равно у меня было на одну больше, чем у тебя. — Не орите, — почти попросил Акросс, грея руки у костра. Он пытался представить, что это просто веселый пикник, заодно придумать, как оправдаться перед матерью за то, что делал. Его нервировали громкие звуки, костер, то, что эта брошенная изба не запиралась, а забор вокруг нее почти сгнил, и чудилось, что в любой момент ввалятся сюда полупьяные бородатые личности и прирежут до того, как до них доберутся враги. — Капитан прав. Не ори. Припрется милиция, спросит документы, заберет в обезьянник. — Там будет теплее и безопаснее… — вклинился Акросс. — Но Тим же девочка, Тима в другую камеру сунут. Я все забываю. — Без документов — к вам. — Так откуда у тебя девушка? Ты говорил, что не искал, она сама как-то завелась. Я еще тогда подумал, что ну да, конечно, вот на таких парней девки и вешаются. — Ну… Был прав. Она думает, что я ее спас. — «Она думает»? А на самом деле? Ты был с бандитами? — Знаешь, в жизни ты довольно раздражающий… И не вызываешь желания отвечать. Нет. Просто к ней прицепились, а я попросил их отвалить. Девушки часто преувеличивают. Со временем она, наверное, стала считать, что ее уже вот-вот должны были в машину затащить и увезти, а на деле парни просто хотели познакомиться. — И ты вежливо попросила? И при этом не разбила никому нос и не затолкала ногу в задницу?.. Кхм. Значит, все-таки девушка. — Ты ее любишь? — вдруг спросил Акросс задумчиво и без особого интереса. — Нет, — ответил Тим, без паузы и в то же время без спешки. Так, как ответил бы человек, давно что-то для себя решивший. — Меня не привлекает женское тело. Да и мужское тоже не привлекает. Мне в принципе секс не интересен. — Не, ну так не бывает. Это тебе в твоей секции, наверное, что-то отбили, — проворчал Барс и, вспомнив, что все еще сидел с оторванным куском хлеба, начал есть. – А капитан не ест потому, что думает, что отсутствие потребностей в еде и туалете сделает его бессмертным и непобедимым? — Мне просто кусок в горло не лезет, — ответил Акросс. — Если спать не можешь, то посторожи. Я сегодня толком не спал, чердак все-таки. Глаза слипаются, — попросил Тим. Барс кивнул: — Я тоже бы поспал. Всю неделю не высыпаюсь, и сегодня на работу в шесть вскочил. — Да, я останусь. Я не смогу спать. Только я вас, наверное, на каждый шорох будить начну. — Так и надо, — кивнул Тим, укутываясь для тепла в ветровку, закрыв голову капюшоном. — Костер поддерживай. — Ложись к капитану ближе. Вместе-то теплее, — бодро велел Барс, сам бесцеремонно положил голову на колено Акросса. Тим нахмурился, о чем-то своем задумавшись, и осторожно, словно ожидающая подвоха кошка, лег вплотную у бока Акросса. — А если меня обнять, то совсем согреешься. — Спасибо, мне и так тепло, — проворчал Тим, но уже глухо. Они заснули не сразу. Акросс думал, что сейчас наверняка так же, как он, не спала, волновалась мама. Наверняка подняла на уши всех его знакомых, весь двор. Пила успокоительное, сидела на кухне и как джин в бутылке, что тысячу лет ждет освободителя, чтобы обсыпать золотом, а следующую тысячу лет, чтобы убить. Думала то о том, как попадет сыну, когда тот явится, наконец, домой, то перебирала в голове ужасы, которые могли с ним случиться. И все же. Рядом, прильнув к нему, которого по сути сегодня увидели впервые в жизни, спали Тим и Барс, которых на самом деле, конечно, зовут совсем не так, но это уже не важно. Потому что, даже увидевшись впервые, эти люди для него уже самые близкие друзья. И в сравнении с ними странно называть друзьями знакомых из института, с которыми можно было поговорить максимум об учебе или «Вчера по телевизору показывали». Акросс впервые думал о том, что не только не хотел умирать, он не хотел и чтобы эти люди погибали. Пусть враги просто исчезнут, оставив их в покое радоваться тому, что все они настоящие. Но, впрочем, без игр и реальностей не превратятся ли они в таких же: «Привет, как дела в институте? Смотрел вчера сериал?» И в то же время не хватало банально одеяла, чтобы закутать свернувшихся в клубочек от холода друзей. И все же, как хотелось бы привести их домой, познакомить с мамой. Просто похвастаться, что вот какие люди у меня в друзьях, не боящиеся ни драк, ни смерти. Его желания точно не могли влиять на эту реальность. Возможно, Барс был прав, и это не то место, где они могли быть сильными. А возможно, они просто слишком верили в то, что в этой, привычной реальности, они такие — настоящие. Время проходило на удивление спокойно. Возможно, все бородатые и полупьяные уже нашли себе на эту ночь другое место, а может быть, увидев костер, решили не связываться, приняв их за кого-то более грозного. Вокруг стало так тихо, будто пошел снег. Потрескивал кажущийся теперь смешным костер в проржавевшей кастрюле, сопел завернувшийся в куртку с головой Тим. Иногда ворочался, вздыхал слишком глубоко Барс, после этого возился, словно проснулся, но вскоре затихал снова. И не только они грелись от Акросса, но и сам он чувствовал, как с обеих сторон ему тепло, и становилось всё спокойнее. А потом в ставшую уже почти спокойной и мирной ночь ворвался звук. Это были не голоса и не шаги, и его в принципе можно было бы списать, на: «Ничего страшного, показалось». Будто бы что-то задело прогнивший забор. Может быть даже птица. Но Акросс насторожился и, продолжая вслушиваться, вглядываться в ту сторону, первым разбудил Тима, судорожно схватив его за плечо. Тот вздрогнул, откинул от лица ветровку и посмотрел удивленно, может и собираясь спросить что-то, но закрыл рот, увидев бледное настороженное лицо капитана, глянул туда же, куда и он. И уже тогда, в темноте за осколками выбитого окна, они оба увидели скользнувшую тень. Только после этого Акросс схватил за плечо Барса, но тот просыпался медленно, приподнялся, заморгал сонно, и, не замечая ничего подозрительного, спросил недовольно: — Какого черт… Тим закрыл ему рот, не отводя глаз от следующего провала. В этом домике были маленькие окна, через которые не пролезть. И, считая сени, три комнаты. Они, конечно, устроились в дальней, закрыв покосившуюся дверь с облетевшей белой краской. Акросс почувствовал, как стало жутко от того, как Тим повернул голову к входу в дом, следя за кем-то, вроде бы зная, что этот кто-то там. Входная дверь была давно выбита, так что никак закрыть ее они не могли, а баррикадировать не решились, потому что самим могло понадобиться сбегать через нее. Акросс думал, что насторожившийся Тим, конечно, уже понял, что там, снаружи, кто-то есть, и теперь просто решал, придется им сейчас драться или убивать. Барс не выглядел напуганным, скорее полностью доверившимся и, казалось, уже и не дыша от волнения, отстранился и осмотрелся в поисках чего-то, что могло пригодиться как оружие. Тим, убедившись, что остальные собрались и глупостей делать не будут, осторожно встал и, намотав на ладонь рукав ветровки как прихватку, поднял кастрюлю с огнем и как можно тише, но все равно скрипя половицами, подкрался к закрытой двери. С другой стороны не было слышно ни хруста битого стекла, ни такого же скрипа, будто капитану бы показалось, и никто не шел. Акросс почувствовал, как встали дыбом волосы на руках, когда осторожно и так же беззвучно отворилась обшарпанная дверь в их комнату, открывая за собой темный провал и тень на пороге. Это стало похоже на кошмар, и Акросса трясло, он единственный все еще сидел и никак не мог встать и сделать что-то, чтобы выгнать этот ужас. И, пока он решался, стараясь взять себя в руки, Тим, словно это такая дружеская шутка на общем пикнике, спокойно перевернул кастрюлю с огнем на голову того, что застыло на пороге. Когда горящий мусор осветил Гиену вместе с ее вспыхнувшими волосами, стало еще более жутко. Словно он все еще надеялся на объяснение происходящего, а за дверью и в самом деле оказался монстр с кучей ножек и щупальцев. Гиена закричала, свалившись на пол, и только в этот момент Акросс понял слова о том, что нужно уметь делать больно тем, кто не пожалеет тебя, потому что от крика боли загоревшегося человека его пришибло холодным потом. Тим, и внимания не обратив, продолжая двигаться так, словно это все шутка в совместную ночевку, закрыл гнилую дверь с ноги, но никто следом в проем не сунулся, и получилось, что удар пропал впустую, и в комнате с ними осталась только затихающая Гиена. — Кого-то поставили снаружи, лезть в окна нельзя, — произнес Тим, но голос его дрожал. Не смотря на уверенность движений, он тоже волновался. — Перед этим… — напомнил Барс, подняв над Гиеной какой-то обломок то ли стены, то ли двери, и прежде, чем Акросс успел додумать свою мысль: «Да они все рехнулись?! Он убить ее собирается? Забить до смерти?!», та вскочила и свалилась на пол уже вместе с Барсом, перехватив его поперек тела. Они приземлились в обломки какого-то мусора, мебели, и, судя по грохоту, это было не слишком мягко. — Легион был прав, когда сказал, что наша единственная заноза в заднице — это ты, — поднялась Гиена, и, хотя она ни на кого и не смотрела, понятно, что говорила она с Тимом. Тот не растерялся и швырнул в ее сторону пустую кастрюлю, а в следующий момент дверь с силой распахнулась, задев его бок. «Нужно что-то делать», — соображал Акросс, но не мог придумать, что, ведь вокруг только полугнилой мусор, который не годился в оружие. Из открытого теперь дверного проема появилась высокая фигура Кощея, и Тим, которому все еще было больно, отскочил, увернувшись от его руки. Кощей почему-то всегда только хватал или стрелял, и сложно представить, чтобы его долговязая фигура дралась так же, как Тим. — Барс, ты живой? — успел окликнуть тот. — Да, но ты у меня в долгу! — отозвался Барс из угла, и только теперь стало понятно, что он удерживал вырывающуюся Гиену, обхватив ее поперек и прижав руки к телу. И тогда Акросс наконец встал, потому что все мысли внутри него как белым шумом заглушило и осталась одна: «Я их капитан. Я должен сделать это». С принятым решением поменялось и что-то вокруг, всё замерло, затихло, хотя и не до конца, но спустя мгновение он понял, что это не из-за него. Легион шел, не скрываясь, и его уверенные шаги слышны были еще из коридора под хруст мусора. В дверном проеме он появился, выплыв из темноты айсбергом, скомандовал спокойно, глухо: — Оставь его на меня. Капитан сейчас безобиден, лучше с ним разберись. Акросс почувствовал досаду такую, что захотелось тоже схватить первый попавшийся мусор и разбить его о голову Легиона, но для этого пришлось бы пройти мимо Кощея. — Здесь не работает половина правил, — послышался голос Тима, которого закрыл собой надвигающийся Кощей. В углу возобновилась возня, с коротким победным вскриком Барс припечатал Гиену к стене, а потом Акроссу стало и не до них. — В том числе то, в котором ты самый сильный. — Да? А ты попробуй опровергни, — прогремел голос Легиона. — Я отозвал Кощея не потому, что он слабее. Сейчас даже он с тобой бы справился. Кощей навис, как бы собственной фигурой поглощая пространство вокруг себя, Акросс отчаянно осматривался в поисках чего-то, чем можно защищаться, но на полу были только какие-то тряпки. В отчаянии он схватил осколок стекла и, сжав его, чтобы ударить, сам же разрезал о края ладонь, уронил обратно на пол. Где-то там, за спиной Кощея началась потасовка. Акросс, сжав в кулак поврежденную руку, ударил почти наугад, наотмашь, вскользь прошло по скуле Кощея, но руку Акросса он тут же поймал, как кольцом кандалов больно сжал у запястья. А потом его резко дернуло вверх, ноги оторвались от пола, и он остался в воздухе еще более беспомощным, хотя и думал, что хуже уже и некуда. Оказалось, что хуже быть может — по полу, разгребая грязь, провезло отброшенного Тима, и возни в углу уже не было слышно, вместо этого уверенный голос Гиены произнес: — Тим, хватит выделываться-то! Будешь продолжать, и я Барсику руку сломаю. — Не слушай ее! — не слишком уверенно прокричал Барс. — Они нас все равно целыми не оставят! Они… Он захлебнулся криком, и неясно (может и послышался) раздался влажный хруст. Вскочил Тим, забыв про Легиона и кинувшись уже в ту сторону. И тогда Гиена, ловко подхватив уже порядком помятую кастрюлю, в которой у них горел огонь, с гулким звуком ударила его в висок. Акросс зажмурился, услышал, как упал на пол Тим. Ему очень хотелось, чтобы этот кошмар закончился и, открыв глаза, он увидел бы над собой хамоватого сонного миллиционера, приехавшего на шум, а еще лучше врача в посеревшем от времени халате. Они ведь так шумели, что не могло быть, чтобы никто из жильцов стоящей рядом многоэтажки не позвонил в милицию. Хватило бы одной сердобольной старушки, которой эта драка мешала спать, чтобы спасти их троих. Рука онемела. Пока он мечтал легко отделаться, мир совершил кульбит, а его швырнуло об пол. Дух выбило, он закашлялся, согнувшись пополам, но все еще оставался в сознании. *** Когда-то он обещал, что однажды непременно спасет Тима. Но кто знал, что они будут такими беспомощными… Да и Тим тогда ответил что-то вроде: «Так я и поверил». Акросс уже не помнил. Он и монолог Барса слушал через слово. — Были девушки снайперы, я слышал. Партизанки там всякие. Медсестры… Отлично представляю Тима из винтовки отстреливающего фашистов. Но врукопашную никогда не шли. У меня внутри что-то переворачивается от того, что мы оказались самыми бесполезными, а Тим… Барс стер засохшую уже кровь с головы Тима платком, но она еще оставалась в светлых волосах. Акросс слышал, что такие удары смертельны и, оказавшись запертым в этой комнате, первым делом проверил, есть ли у Тима дыхание и пульс. А потом уже забился в сырой холодный угол. Барс сидел, прислонившись спиной к стене. Тим все еще лежал, свернувшись в центре комнаты, и только у него руки были даже не связаны — скованны массивной цепью, какие вешали на ворота садов. Их притащили в заброшенный еще до окончания стройки панельный дом. Акроссу отчего-то казалось, что и тут у Легиона должна быть своя армия и личный подвал-бункер, где он пытал людей. Даже удивительно, что их противники пользовались подвернувшимися условиями. — Я не знаю, выберемся мы отсюда и будем ли драться дальше… Ну и при Тиме говорить не хотелось… Ну, короче, я не смогу убить Кощея. — Будто ты других убить сможешь, — огрызнулся Акросс. Ему слышалось что-то неприятно-хвастливое в его словах, но Барс улыбнулся, продолжив: — Ну не скажи. Когда я эту гниду душил… А потом еще о стенку шмякнул… Ни с одной реальностью не сравнится. В смысле я кайф словил не от того, что ударил девушку, а от того, что эта гнида этого заслуживала. Жаль, что у меня не было ножа. — Заткнись, — потребовал Акросс, все еще глядя в пол перед собой. С другой стороны — теперь волнения матери вполне оправданны. — Я ведь и надеяться боялся… Думать боялся, что вы настоящие, — вдруг признался Барс. — Ну в смысле, ты конечно можешь играть с придуманными друзьями, пока ты сам понимаешь, что их не существует… Я понимаю, что теперь к вам получил еще и монстров на хвосте, но все-таки… Я просто охренеть как был рад, когда увидел Тима. И когда на крыше появился ты. И когда я понял, что это правда и разыгрывать меня некому, и что вы есть… Вы мои самые-самые близкие друзья, ребята. Акросс должен был сказать что-то вроде: «У тебя опять истерика что ли?» или «Ты что, плакать решил?», но он молчал. Потому что это сказал бы Акросс, а Акросс там, в домике, мог отшвырнуть Кощея так, что того вынесло бы в дверь вместе с Легионом, выкинуть в окошко Гиену и швырнуть вслед ей кастрюлю, которую вовремя бы остановил. Но Акросс остро чувствовал свою слабость и то, что он не их капитан. Он просто студент, связавшийся с плохими людьми и оказавшийся ни на что не годным в драке. Акросс откинул голову назад, прислонился виском к прохладной стене. — И поэтому очень обидно умирать после того, как встретил вас… Как круто теперь могли бы жить! — Барс не плакал еще, но голос уже был хриплый, глаза мокрые, блестящие. Он замолк, боясь, что со следующей фразой все-таки разревется. Тим продолжал быть мертвым, а Акросс смотрел в пустоту и некоторое время в комнате царила тишина, как если бы весь остальной мир вымер. А потом Акросс, словно вытаскивая застрявший в горле кляп, неуверенно произнёс: — От-тца убили так же. Барс, казалось, забыл, как дышать, но капитан не спешил рассказывать, продолжал смотреть в пустоту. — И что это значит? Как — так же? Не может быть так же. Акросс рывком повернулся, чтобы смотреть ему в лицо, ответил уже уверенней: — Запытали. До смерти. Он впервые говорил это вслух — то, о чём раньше и сам только догадывался. Тут же сник, снова отвернулся, заговорил сбивчиво, неуверенно, выуживая то, что понял тогда, в детстве: — Он работал на… э т и х… Ну или денег им был должен. Я не знаю, что именно. Но они его убили. Мать чуть с ума не сошла, волновалась за то, что они и меня заберут. Гулять не выпускала, в школу отводила и из школы забирала… Как-то именно по дороге из школы к ним подошли двое бритых ребят. Акросс, скорее интуитивно чувствовавший, что страх матери обоснован, теперь впервые увидел его вживую и испугался по-настоящему, как чего-то реального, а не детской страшилки про серого волка, что придет его кусаться. Испугался прежде всего потому, что решил — эти двое ждали здесь его, еще ребенка, а тут внезапно наткнулись на защиту в лице матери. Мама оставила его на качелях, отошла в сторону, чтобы он не слышал разговора. Казалось, она шипела на них разозленной кошкой: «Я ничего не сказала. Что еще нужно?! Оставьте нас в покое, мы тут ни при чем». Сколько раз он прокручивал в голове это воспоминание, со временем придя к выводу, что мама знала, кто или по чьему приказу убили отца. Знала, но молчала, потому что мужа она уже потеряла, а сына еще могла сохранить. Он, его жизнь, была выкупом. Он оставался жить за безнаказанность убийц отца. Поэтому было особенно обидно потратить эту жизнь ни за что сейчас, повторить судьбу отца. Застонал, переворачиваясь на спину, Тим, продрал глаза, жмурясь даже от тусклого света лампы. Осмотрелся и вроде вспомнил все, что случилось. Посчитал, сколько их еще осталось: найдя Акросса, а затем Барса, снова закрыл глаза. — Как ты? — участливо поинтересовался Барс. — Живой. Тошнит. Как рука? — Болит, но целая. Сам как? Знаешь, тошнота признак сотрясения мозга. Тебе все-таки голову до крови расхреначили. — Нет, сотрясение мозга по-другому ощущается. Тут скорее от общей ситуации мутит. Еще этот свет… — А у нас тут вечер откровений, — похвастался Барс, но прежде, чем Акросс успел обидеться, а Барс продолжить — Тим резко перевернулся и его вырвало. Барс пожал плечами: — Теперь можно сказать, что я видел все. Это еще не так плохо. Я лично был уверен, что обосрусь от страха. Я серьезно. А капитан вон в прострацию впал. Как будто для него смерть значит всего лишь проигрыш. — Заткнись, — тяжело дыша, выговорил Тим, снова лег на спину, закрыв глаза. — Я, может, с вами на всю оставшуюся жизнь наговориться стараюсь, — посетовал Барс. Но тишина показалась еще более жуткой, невыносимой, и следующим заговорил уже Акросс: — Я просто никак не могу осознать, что все это на самом деле. Будто всю жизнь спал и теперь продолжаю. — Отличное умение. Также хочу. Ждать, что меня вот-вот будильник поднимет на работу. — Барс вроде и шутил, а в то же время звучал ворчливо, огорченно, и не понять, злился он все еще на Тима или уже на капитана. — Совсем недавно мне казалось, что я не против умереть… Но в жизни оно как-то страшнее… — произнес Тим. — Есть такое, — согласился Барс, и интонация его голоса была теплее, задорнее. — Но больше всего меня пугает то, что нас убьют не сразу. Они ведь понимают, что это игра последняя, и теперь отыграются за все проигрыши. Как глупо, что мы по-настоящему начинаем хотеть жить только когда доходит до смерти. Но сейчас это вдвойне нечестно. Только встретил вас и все, тупик… — Никто из вас уже не надеется выбраться отсюда, — произнес Акросс, зашевелившись, чтобы устроиться удобнее в своем углу. — Конечно, это же так просто — выбраться отсюда. Выломать дверь, пройти Легиона и его ребят и бежать. А потом больше не спать, потому что они снова придут, они всегда нас как-то находили. А может, они находили и не нас, а именно капитана? — Замолкни, — приподнялся Тим. Цепь на его руках беспрерывно звенела, как живая и переползала по запястьям. Он пытался снять ее, но ничего не получалось. — Мы оба это знали, что могли прекратить игру сразу. Но никто из нас не опустился бы до того, чтобы убить капитана. — Да как будто мы вообще можем кого-то убить! Разбежался! — сорвался Барс, тут же поправился: — Разбежалась! Твою мать, Тим, как трудно запомнить, что ты баба! — Мне не принципиально, как ты меня называешь. Силы нас вытащить все равно не хватит. Даже цепь снять не могу. — Ты бы ее и в реальностях не снял! — А может быть и стоило?.. — вдруг вмешался Акросс, облизнув пересохшие губы. — Ну… Я хочу сказать, что не стал бы на вас держать зло, если бы вы попытались меня убить. Вскинулся Тим, приподнял бровь Барс. — У меня самого не хватило бы духу этого сделать… Я хочу сказать, ну какой я к чертям капитан… И толку от меня не было никакого. Даже Барс… А я испугался, не знал, что делать, я… — Так я тоже испугался! — напомнил Барс, усмехнувшись. — Я же сказал. И Тим вон как испугался!.. — Я понимаю, о чем он пытается сказать, — спокойно произнёс Тим, и снова пришла в движение цепь на его руках. — Я думал об этом, но… Ты пришел на крышу, вместо того, чтобы спрятаться. Ты оставался с нами, не сбежал. Вряд ли потому, что боялся оставаться против них один на один. — Но я правда боюсь остаться с ними один на один, — признался Акросс. — Да. Но с нами ты не поэтому. Я видел, что происходит с людьми в таких ситуациях, поверь. И ты… Хорошо, не тот капитан, к которому я привык, но все же… Ты молодец. Акросс снова впал в прострацию, на этот раз, чтобы самому не расплакаться, потому что тогда Тим снова «задумается», переоценит для себя капитана, снова придет к какому-то выводу, а пока ему нравился этот. Он, даже ничего не сделавший, не умерший за них, когда еще было можно, молодец. А потом дверь в их камеру смертников открылась.