Вышибалы

— Глупо думать, что если кто-то был в больнице два с лишним года назад, то до сих пор находится там, — как идиотам, объяснил устало Виктор. — Не уверен. Она не могла ходить, — отозвался Тим, все еще морщась, напрягая память. — Я тебя очень удивлю, но даже те, кто не могут ходить, тоже сидят дома, а не в больницах, — не сдался Виктор, и между ними снова вклинился Барс: — Это объясняет все ее фразочки про то, что кроме игр ничего нет. И то, что она не пришла на крышу — чисто физически не могла куда бы то ни было ходить. Ну и, честно говоря, правильно, потому что девочка, к тому же инвалид, в этой мясорубке умирать не должна. Мы-то сами виноваты, а ей просто больше нечего было делать, кроме игр. — Легион не стал бы трогать кого-то из нас, будь мы слепыми или безрукими? — напомнил Акросс, и в этот раз Тим согласился: — Гиена не упустила бы возможности поиздеваться над девочкой в инвалидной коляске и потом рассказать об этом нам. В красках. Там что-то другое. Они знали, где она, но не тронули. — Тогда тем более предлагаю ее не искать. По крайней мере, пока не разберемся с опасностью. Заложником она будет для них отличным, а вот защищаться не сможет. Так что не тронули и славно, я не против с ней пообщаться, но после того, как наше воссоединение не будет ее подставлять, — закончил Барс, довольный, но снова вклинился Виктор, сухо напомнил: — Как ты ее искать собрался? Зайти в больницу и пройтись по женским палатам? Спросить, не помнят ли они девушку, которая два года назад в палату Тима заглядывала? — Вы тоже могли ее видеть, — пожал плечами Тим. — Мы и друг друга видеть могли. Только не запомнили бы. Я бы вот тебя ни за что не узнал, — и посмотрел он снова на Виктора, а не на Акросса. Тому уже начало казаться, что он обманул Тима, придя на крышу как есть, собой, а не тем капитаном, что выпутывался из всех опасностей, что ему грозили. — Нет, не помню, — развёл руками Барс. — Я бы запомнил. — Да и в больнице я лежал только с воспалением легких лет в десять, — припомнил Виктор. — Я никогда всерьез не дрался и до больницы меня не избивали. — Как ни странно, меня тоже, — кивнул Барс. — В больнице навещал только отца, но в другой, что за парком, и я тогда совсем мелким шкетом был. Лет в пятнадцать маму навещал, но это было… Да блин, все равно никого не видел. К тому же она не в травматологии лежала. — Никого мы искать не собираемся, — сделал вывод Акросс, сложив руки на груди. Все время видя себя со стороны, он знал, когда выглядел круто. — Если только наших врагов. Лучше мы их найдем, чем они нас. — И что мы будем с ними делать, когда найдем? — усмехнулся Барс. — У меня есть пистолет, — вдруг признался Виктор. Сам, а не его игровое тело. — Никто и не предполагал, что ты будешь как Тим ломать Легиону хребет, — всерьез начал Барс, но в следующей же фразе сорвался на неприкрытый сарказм: — Но все-таки… пистолет?! Ты это серьезно, что ли. — Я думал отдать его Тиму. Он с оружием лучше управляется, — уже смущенно продолжил Виктор. — Нет, Барс прав. Я убивать и так смогу. Гиену голыми руками — одно удовольствие. А ты все больше оружием… тебе нужнее. — Слышь, Тим, а горло ей, как в последней игре, перегрызть слабо? — подначил Барс и за это получил локтем в бедро. Потому что успел увернуться, иначе снова пострадала бы печень. — В этом мире звучит довольно жутко, что ты можешь убивать. Тут это как-то… не принято, — попытался улыбнуться Виктор, но улыбка у него была совсем не такая, как у Акросса. Тот улыбался даже когда ситуация выходила из-под его контроля. Тим приблизился почти вплотную, заглянул ему в глаза сверху вниз и, не моргая, спросил серьезно: — Уверен? В этом мире убивают каждый день. Мы точно живем в одном мире? — Уже не уверен, — Виктор отвёл глаза. — Тим, ты тоже не наседай, — вдруг своим другим, серьезным голосом, заступился Барс. — У тебя ведь пока никого не убивали, — и уже снова задорно продолжил: — Давайте-давайте, карты на стол. Кощей для меня пятый всадник Апокалипсиса — алкоголизм. Гиена для Тима — гибрид девочки внутри него и тех людей, что его на больничную койку отправили. Легион — ощущение той силы, что убила отца Акросса. Виктора кольнуло давно забытым чувством, когда думаешь, что все знают, и шепчутся за твоей спиной. Знают даже о том, о чем неизвестно тебе, потому что тебе он все-таки родной отец, а им — чужой человек, и можно посмаковать подробности. Тим никак не отреагировал, из чего Барс сделал новый вывод: — Твоего отца тоже убили? — Нет, — честно ответил Тим, но, задумавшись, прибавил: — Черт его знает. Я его с двух лет не видел. — А может у вас один и тот же отец? — предположил Барс, потирая подбородок. — Ерунды не неси, — огрызнулся Тим, и примирения между ним и Виктором не было заметно, хотя на Акросса он реагировал лучше. — Рано или поздно они нас найдут. Разделяться вчера в принципе было опасно, — вслух рассудил Акросс. Виктор кивнул, признавая: — Я надеялся, что Легиона посадят. Конечно, не на то, что они правда сами рассосутся, если их святой водой побрызгать. Но что вчера, обнаружив его в одном доме с мертвой Щелочью, его и команду посадят хотя бы до выяснения. — Да, надо было хоть газеты глянуть… А впрочем, у нас только во вторник напечатают, если там что-то было, — развел руками Барс. — На место мы возвращаться не будем. Но нам нужно держаться всем вместе. Именно потому, что в любую минуту могут напасть. Ну и еще у нас есть проблема — вряд ли Тим сможет вторую ночь провести у меня. — Я могу вернуться домой, — пожал плечами Тим. — А твоя девушка? Если за тобой придут, Гиена отыграется на ней, — напомнил Барс. — И выгнать свою девушку, — тем же ровным невозмутимым тоном согласился Тим. Несколько секунд все молчали, ждали, что Тим скажет: «Шучу» или «И правда глупость сморозил, она же не собачка», а потом вспомнили, с кем имеют дело. — Блин, Тим. Я вот до тебя вроде нормально жил и был уверен, что девушкам надо цветы дарить и на руках носить. А тут появляешься такой ты, который мало того, что баба, так к тому же абсолютно лишенный чувства такта, какие уж тут цветы и на руках… И его, черт возьми, любят! *** Дверь им открыли сразу, будто ждали, и от такой внезапности Гиена даже отскочила назад, столкнувшись спиной с Кощеем. Но на них не вылили кипящую смолу и не полетели огненные стрелы. Девушка на пороге выглядела разочарованной, потому что ждала не их, отступила на шаг назад, все еще держа ручку двери, чтобы в любой момент ее захлопнуть. — Мы ищем человека, который здесь живет, — выступив вперед, произнёс Легион как можно мягче, хотя от него это все равно прозвучало грозно. — Мы его друзья. — Какого человека? — спросила девушка, хмурясь, но отчего-то не закрыла дверь. — Он не называл нам своего настоящего имени. Нам он известен как Тим. — Здесь не живет таких, — неуверенно сказала девушка и снова попятилась, сокращая просвет открытой двери. — Боюсь, что у него неприятности. Его могут убить, — продолжил Легион, но в то же время не делал попыток остановить дверь. Девушка задержалась на секунду, как бы вздрогнула, но уже уверенней прибавила: — Нет, простите, но я тут с родителями живу. Никого больше. И все же дверь закрывалась слишком медленно, верные слова были почти подобраны, когда вдруг добавила Гиена: — А че, бабу его не тронем, что ли? Ну чтоб он домой вернулся и охренел? Дверь захлопнулась у Легиона перед носом. Секунду-другую он смотрел на черную крапинку, в которую она была покрашена, а затем, не оборачиваясь, сбросил Гиену с лестницы одним движением. *** Тим замер у подъездной двери, не успев еще даже взяться за ручку. За ней раздался грохот, недовольное ворчание. Конечно, это мог быть любой алкоголик или просто оступившийся человек, но осторожный Тим сменил тело на мужское. Вместо того чтобы ждать развития, он по водосточной трубе перебрался на козырек над подъездом. Первой так же кубарем выкатилась Гиена, но встала, отряхнулась, обернулась недовольно. — А если бы я сломала себе что-нибудь? Или сразу голову разбила? — И мало было бы, — следом появился Легион. — Не выношу тупость. — Да, конечно, а вам она поверила! Стоят два шкафа. Конечно, у них только благие намерения. Я могла бы сказать так, что она пустила бы меня в квартиру, еще и подождать оставила бы. Могла бы просто выпытать у нее, где он. — Ты лицо ее видела? Он домой так и не возвращался. Она сама уже не знает, мертв он или нет. — Я знаю Тима. Тим не помрет. Да и ты должен знать — Акросс бросил бы его там же, где он умер, и не стал бы закапывать или прятать. После того, как они, все трое, ушли, Тим ждал на бетоне еще с четверть часа, если не больше, и только после этого спустился и зашел в подъезд. *** Матери дома еще не было, но она вот-вот должна была вернуться с работы. У Акросса оставалось не так много времени, поэтому пришлось работать вдвоем. В результате этого опыта он сделал два неприятных открытия: во-первых, контролировать два тела сразу на разных функциях все равно, что пытаться делать разные действия разными руками, а во-вторых, рубашки отца впору игровому «я». У него было ощущение, что он отправляется в небольшую поездку: в рюкзак уложил только вещи на смену и немного еды, которая не испортится без холодильника. Он уходил не навсегда, он вернется сюда, снова получит выговор от матери, проблемы в институте, но сможет влиться в старый ритм и жить дальше уже в безопасности. Было что-то жуткое в этом осознании. Как проснуться от счастливого сна и понять его несбыточность, и в этом чувстве он сам себя не понимал, ведь происходящее сейчас было опасно. Виктор закончил записку, когда раздался звонок домашнего телефона, заставив его вздрогнуть. Как его верный секретарь, трубку взял Акросс, словно знал, кто звонил. — Они были у меня дома, — произнёс голос Тима. Где-то рядом с ним слышался взволнованный женский голос: «Кому ты звонишь? Кто это был? Зачем они тебя искали? Куда ты собрался?» — Нехорошо, — ответил Акросс, всерьез задумавшись. Он не мог начинать снова спор о том, как же он уйдет из дома, если тут останется беззащитной мама. — Ну не знаю… Лену они не тронули, значит, воюют только с нами. — Ты меня с собой не сравнивай, — напомнил Акросс. — Но ты ведь не прячешься. Значит, они попробуют для начала тебя найти, а потом уже брать в заложники твою семью. Акросс знал, что дело не в этом. Ему представлялось, как к матери, и так обеспокоенной его исчезновением, явится Легион со своими отморозками. Что она придумает себе, как испугается за него? А потом он повернулся, не отнимая трубку от уха, и понял, что это мысли не его, это мысли Виктора. Потому что Акросс просто есть здесь, никто его не рожал, и если Легион появился из его ужаса перед тем, что грозило ему смертью, то сам он — из желания силы, невозможности получить эту силу будучи тщедушным Виктором. Тим не зря смотрел на него так презрительно при первой встрече. Все бы ничего, но эту слабость он должен был постоянно носить при себе, как хвост. Хуже, потому что от потери хвоста не умирают. Акроссу впервые показалось, что у него есть младший брат. Очень доставучий, слабый младший брат. — Убирайся из дома скорее, — утомленный его молчанием, скомандовал Тим. — Ничего с твоей матерью не будет. Тим положил трубку и тут же оказался засыпан градом вопросов, тон их повышался, близился к истерике, и сейчас это по-настоящему раздражало. И ничего больше: ни благодарности за ее волнение, преданность и надежду. Тиму казалось, что лучше всего для него было бы вернувшись найти свои вещи у порога уже собранными. Все равно большую часть их он выбросил бы в помойку. Возможно, Лена и собиралась его выгонять, и так и сделала бы, ответь он невозмутимо, что загулял на эти дни, но Легион с его компанией сделал Тима мучеником в глазах девушки. Тим даже всерьез раздумывал над тем, отстанет ли она, если ударить, но мысль эту отмёл, хотя и сам не знал почему. — Съезжай отсюда, — игнорируя вопросы, бросил Тим. Молния на старом пыльном рюкзаке никак не хотела закрываться с первого раза, все время расходилась, хотя рюкзак был почти пустой. — А то они ведь снова придут, и на этот раз по-другому спросят. — Ничего. Я им ничего не скажу. Но я дождусь. Я хочу тебя дождаться, чтобы ты вернулся не в пустую квартиру, чтобы знал, что тебя кто-то ждет. Тиму показалось, что вот он понял, почему не ударил ее, но не более того. Он не притворялся, когда безразлично пожал плечами: — Кто сказал, что я вернусь сюда? — Что? Глупость какая, куда тебе еще возвращаться, если не сюда? К матери ты не пойдешь… — засуетилась девушка, стараясь не смотреть ему в глаза. — Ну да. Мне некуда возвращаться. Я уже пришел, — кивнул Тим, закинув на плечо рюкзак за обе лямки. *** Хуже случившегося могла быть только встреча с Легионом на пороге своей квартиры, но, открыв дверь, Виктор наткнулся на маму. Акросс за его спиной исчез, благо рюкзак не у него. Ему показалось, что сейчас мама снова поймет все, запрет его, и тогда Легиона придется встречать на пороге своей квартиры. Но мама, даже еще более добрая, чем утром, задумчиво потрепала его по волосам, спросила так же отвлеченно: — Гулять пошел? Деньги есть? — Можно? — зачем-то уточнил Акросс, замерев на пороге, вместо того, чтобы бежать, пока мать не опомнилась. — Поздно не возвращайся только, — кивнула мама. На улице еще только начало темнеть. И пошла к кухне. Как раз туда, где на столе лежала записка, и испугавшись, что мама прочтет ее раньше времени, Виктор окликнул поспешно: — Мама! Она обернулась, вырванная из своей задумчивости. Виктор думал обо всем сразу. О том, что попал под тотальный контроль после возвращения. О том, что мама у него еще молодая, красивая, но все-таки одна. О том, что не хотел драться с Легионом на этой территории, потому что тогда точно не смог бы его убить. И о том, что надо ей что-то сказать, просто на всякий случай, и в то же время не выдать того, что он уходил не на пару часов гулять. Мама насторожилась, уже не шла к кухне, но смотрела так, вроде подозревала, что сын заболел. — Все в порядке? — спросила она, и сам ее вопрос и кивок головы подсказали ответ — да, конечно у них всё в порядке. Сын пропал на ночь, но вернулся домой. Теперь всё в порядке, ведь он не наркоман, не был пьян, просто его вдруг потянуло куда-то в неприятности. — Прости, что за меня волноваться приходится, — на выдохе произнёс Виктор совсем не то, что собирался. И хотя фраза была нейтральная, мама насторожилась, спросила: — Ты куда идешь? — К другу. Обещал помочь с лабораторными, — спокойно соврал Виктор. Но мама смотрела пристально, что-то все равно не нравилось ей, и сын сейчас отчего-то как никогда был похож на своего отца. Тот так же уходил иногда, говоря ей что-то незначительное и подолгу стоя на пороге, держась за ручку двери. Это насторожило, но для нее сын, выросший под присмотром, вдали от плохих компаний, не мог уходить навстречу опасности, чтобы не притащить ее домой, как грязь в дождь на подошвах ботинок. — Хорошо. Что приготовить на ужин? — Что хочешь, — чувствуя затянувшееся прощание, он распахнул дверь и вышел, наконец, в полутемный коридор. Виктора хватило пройти пешком только два этажа, дальше он сорвался на бег, боясь услышать, как где-то там, сверху, распахнется дверь и его окликнет испуганный голос матери. Он, похоже, и правда тот маменькин сынок, каким считала его команда. А вот Акросс — сынок своего отца. Того сурового неприятного ему самому человека, что был достаточно сильным, чтобы убивать. *** Акросс снова возник рядом с ним неожиданно, на людной улице, но никто из прохожих не заметил, что случилось что-то внезапное. Возник, но следом не шел, продолжал стоять на месте, и Виктору пришлось остановиться и подойти, хотя он и так уже знал, что хотел сам себе сказать. Наверное, поэтому игровой он понимающе молчал. — Нет, — отрицательно покачал головой Виктор. — Легион с его ребятами — не эти люди. С Легионом проще. — Ты боишься мести? — спросил Акросс, но губы его не шевелились. Может быть вопрос слышал только Виктор, но он продолжил отвечать себе вслух: — Я нужен команде, для начала… Я не против, но потом. Сначала я нужен им. — Это не логично. У меня может быть что-нибудь сломано. Я могу умереть, ведь ты-то сражаться не будешь… А сам ты ничего не сделаешь. Они не будут ждать подвоха. Подумаешь, пацан пришел. А я сильный. Легион — это они все вместе взятые. С ним даже Тим справиться не может. Я смог победить Тима. Давай, ведь мы оба этого хотим. Больше, чем победы над Легионом. Мы побеждали его и каждый раз представляли на его месте других людей. — Игра закончится с твоей смертью, — снова вслух напоминил Виктор. — Тем лучше. Легиону придется покончить с собой, Тиму и Барсу не нужно будет сражаться. Ведь капитан, конечно же, я, а не ты. Ты можешь выжить. Да и должен выжить. Но ты даже после моей смерти и смерти Легиона будешь думать о том, что живы эти люди. Ты ведь так и не поговорил с отцом всерьез. Они лишили тебя этой возможности. — Я совсем не против, чтобы ты убил их, — Виктор тоже перешёл на мысленное общение. — Я боюсь за тебя. Акросс вдруг улыбнулся, наклонившись к нему ниже. — За меня бояться не нужно. Да и остальные поймут. *** Давно уже стемнело. Сидящий на огромных трубах эдаким нахохлившимся воробьем Тим время от времени вздыхал, пропуская через ворот облачко пара. — Странно… Может, его снова мама не пустила? — пытаясь не дрожать от холода, проворчал Барс. Он уже пробовал менять тело на игровое, но оно тоже чувствовало холод. — Мы его тут что, всю ночь ждать будем? — Его мог найти Легион, — отозвался Тим, вроде и безразлично, а все равно осторожно, как бы боясь сглазить. — Ну да, конечно, Легион был у тебя, а потом взмыл в воздух и быстро переместился к Акроссу прямо в квартиру. Может, капитан решил к тому же со всеми друзьями попрощаться. Девушки у него не было, но со всеми потенциальными девушками? — Думаю, пяти часов на это должно было хватить, — проворчал Тим. — Уже пять часов прошло? — опомнился Барс. — Звонил я ему шесть часов назад. Час на сборы и дорогу. Где его носит еще пять? Они заметили ее оба почти одновременно. Может, будь она в осенней ветровке и закутанной в шарф, они бы ее и не узнали, но Вега стояла напротив в светлом летнем платье и бежевых босоножках. Улыбкой своей она будто бы хотела сказать: «Да, да, все знаю, виновата, простите. Но я ведь пришла». — Я не могла прийти раньше, как и долго здесь находиться не могу, — призналась Вега. Они молчали, они верили, и тогда Вегу сломало: она закусила губу, сказала хрипло, словно вот-вот заплачет: — Акросс у Легиона. Я хотела его остановить, но не смогла появиться перед ним. Я знаю, где это. Я смогу проводить вас хотя бы часть дороги, но… вы же спасете его? Он же наш капитан. Они ничего не сказали, но Тим поднялся с трубы, не вынимая рук из карманов куртки. Барс усмехнулся, первым же, наконец, подал голос, спросив: — Куда идти? *** Взрослые часто недооценивают детей. Конечно, много Акросс не знал до сих пор, но еще в детстве понимал, чем занимался его отец. И куда тот уходил, тоже знал. Не только мама, но и он сам, тогда еще школьник, мог бы рассказать милиции, где искать убийц. Город состоял из районов с панельными многоэтажными домами и небольшими, часто деревянными, домиками на один-два этажа. Районы эти не были обособленными, они врастали друг в друга, и из некоторых окон можно было видеть далеко вдаль, потому что вокруг располагались только такие вот маленькие грибки крыш внизу. Иногда кто-то скупал четыре таких дома, сносил, и на их месте выстраивал один, обнесенный высоким забором и снабженный камерами наблюдения. Именно в таком доме, в глухом районе, жил тот, к кому собирался заглянуть Акросс перед встречей с Легионом. Попасть внутрь было сложно даже для Акросса. Кобуры у него не нашлось, поэтому пистолет пришлось спрятать за пояс джинсов, где он очень мешался. Акросс не боялся, он как бы снова был мальчишкой, забирающимся на стройку ради забавы. Ему казалось, что это хорошая идея, и что это будет не только местью, но и замечательной практикой, ведь если он может убить тут всех: охрану, ближайших подручных и самого этого человека, на которого отец работал; то сможет, конечно, не раздумывая и Легиона прикончить. Он и правда не думал, что переоценивал себя, путал игру и жизнь. А впрочем, в игре он и то был бы осторожнее. Конечно, охрана — профессионалы, в отличие от него — сразу заметила, что на камеру к востоку что-то набросили. О том, насколько неслышно подкрался один из них, Акросс мог судить по тому, что заметил его, только когда к затылку приставили пистолет. Он уже тогда понял, что всё, доигрался, но всё ещё не боялся, ведь это был Акросс, игровое тело, которое могло буквально исчезнуть и появиться уже в другом месте. И страшно стало даже не тогда, когда отобрали пистолет и сказали заходить в дом. Страшно стало тогда, когда отвлекшийся на управление своим игровым телом Виктор вздрогнул от рухнувшей на его плечо руки. Сверху вниз на него спокойными глазами изучающе смотрел Легион. Виктор почему-то думал, что Легион должен убить его сразу, любым подвернувшимся под руку кирпичом, или свернуть шею. Он на себе ощутил то жуткое чувство, когда не можешь пошевелиться, и Акросс, которого вели к крыльцу дома, встал, пошатнулся, ощущая дрожь, передавшуюся и ему, настолько сильным был страх. Легион перевёл взгляд на высокий забор, железные ворота, а смотрел словно дальше, внутрь дома. Видел там, как в зеркале, себя, и Виктору на секунду подумалось, что может Барс и прав, и если Кощей пришёл сюда через тело его отца, то Легион — через хозяина этого дома. И теперь просто следом за Акроссом втащит внутрь и Виктора, запрет обоих где-нибудь в подсобке и будет пытать. Никто из его охраны не удивится, а потом никто даже трупов не найдёт. Но Легион выбрал именно этот момент, чтобы из бездушной машины для убийств превратиться в заклятого противника, который знает тебя лучше друзей. — Вот оно что, — негромко сказал он, обращаясь словно к дому, а не Виктору. — Это будет твоим последним желанием. Я исполню его. Это было странно, и в то же время это вписывалось в тот образ Легиона, который был ему знаком. Из-за его спины, словно тени, вышли Гиена и Кощей, первыми направились к дому. Виктор только тогда ощутил, что его игровое тело, застывшее, ударили, потому что он не реагировал на приказы и оклики. Бойня началась тут же, когда ударивший его человек вдруг захрипел и упал, задев Акросса. Гиена не без труда достала нож из затылка охранника и прошла дальше, к закрытой двери, не обратив на него внимания. Ему казалось, что они призраки. Как если бы за воротами вдруг открылся ад и оттуда пришли потусторонние сущности, которые невозможно будет, конечно, убить ни пистолетами, ни даже святой водой. Они — просто призраки, и их появление выключало помехами все камеры, заставляло мигать электричество и, будь лето, была бы и гроза. И он тоже являлся одним из этих призраков, но у них получится уничтожить этих людей, а у него — нет. Его не убили там же. Их обоих — его и игровое тело, Легион забрал с собой. Наверное, и тот человек, за которым он пришел, был уже мертв, а если и нет — первый этаж дома уже горел. Это не напоминало сбывшуюся мечту. Это было так жутко, словно убили невиновных, будто сам Акросс не собирался до этого убить всех, кто был в доме. Как если бы среди тех, убитых людей, все еще был его отец.