Все в порядке

Все дело в том, что я люблю Арлекина. Он всегда беспечен, всегда весел. И, кажется, что его совершенно невозможно вывести из равновесия. Иногда я завидую его умению легко справляться со всеми трудностями и не жаловаться на проблемы. Их у него не бывает. Никогда. Он просто смеется над ними, смеется в лицо всякому, кто вздумает усомниться в его отличном настроении. А еще он терпеть не может, если рядом с ним кто-то грустит, печально вздыхая. Арлекин дружески ударит его по плечу, выкрикнет: — Не грусти, приятель. Не нагнетай тоску. Все будет хорошо. Я не знаю, в чем тут было дело, но вскоре все и правда становилось хорошо. *** Как-то после очередного успешного выступления, я зашел в его гримерную. Арлекин стоял, опираясь о столешницу трюмо, опустил голову, так что длинные красные волосы падали на лицо. Он выглядел уставшим и как будто расстроенным. Я спросил его. — Что случилось, Арлекин? Он поднял голову, посмотрел на меня в отражении зеркала, на мгновение в его разноцветных глазах мелькнуло смущение, но Арлекин быстро сморгнул его, расплылся в шутовской улыбке. — Все хорошо, Буратино. — он развернулся ко мне лицом, запрыгивая на стол, обхватывая меня длинными ногами, притянул к себе. — Но я же вижу, что-то не так. — я положил ладони на его плечи, заглянул в глаза. Он быстро отвел взгляд, отпихивая меня, соскакивая на пол. — Тебе только так кажется. Зачем усложнять себе жизнь какими-то домыслами? Он рассмеялся, как всегда вскинув голову, как всегда сцепив руки на вихрастом затылке. — Нет, Арлекин, — Я снова подошел ближе к нему. — Я хочу понять, ты явно что-то скрываешь от меня. От всех нас. Расскажи, может, я смогу тебе помочь. Я взял его за руку. — Я же говорю. Все в порядке. Отстань. — он вывернулся из моих рук и плюхнулся на рядом стоящий диван, нарочито раскинув конечности звездочкой, а потом забросил ногу на ногу, развалившись на мягкой мебельной коже, голову уронил на подлокотник. — Ну, а все-таки. Что-то ведь беспокоит тебя? Может быть, какие-то… мысли? — я подсел к нему, запустив пальцы в его волосы. Гладил его по голове. Он улыбнулся, глядя на меня снизу-вверх. — Может быть. Мысли да. Просто я думаю, что все это мое кривляние ничего не стоит. — он резко сел, положив руки на колени. — Понимаешь, кроме этого выдуманного образа, у меня же ничего нет. Ни снаружи, ни внутри. Совсем ничего. Я совершенно пуст и бесполезен. Это угнетает меня. Вот и все. Он смотрел на меня предельно внимательно, и, кажется, я впервые видел его таким серьезным, хотя я слишком хорошо его знал, чтобы поверить, что он не шутит, как обычно. Такой сплин был явно ему не к лицу. Я посмотрел на него скептически. — Ты издеваешься, да? — Я сказал все, как есть. Чего ты еще хочешь от меня? — он расслабленно пожал плечами, как-то странно, нервно нахмурившись. Желваки дернулись на его щеках. — Ты точно издеваешься, Арлекин, — я ударил себя ладонью по лбу. — Ни за что не поверю, что ты говоришь такое вслух. Такие слова для Пьеро, Мальвины, может быть, для Артемона. Но явно не тебе заморачиваться такой ерундой! — я рассмеялся. — Вот об этом я тебе и говорю, — Арлекин улыбнулся. –В моей жизни все такая ерунда. — Да я совсем не это имел в виду, — я замялся, чувствуя раздражение. Арлекин уже явно переигрывал. — Да это неважно, — он вскочил с дивана и вдруг заливисто рассмеялся. — Ты совершенно прав, Буратино. Какое-то напряжение прозвучало в его рассыпающемся, ломающемся смехе. Я спросил. — Ты злишься на меня? — О, нет, — он сделал кувырок в воздухе, встав на руки, вытянув носки вверх. — Я ни на кого не злюсь, я до неприличного счастлив. Я сглотнул, спросил его шепотом. — Правда? — Да, — он снова перевернулся, вскочив на ноги. Подбежал ко мне, щелкнул насмешливо по носу. — Не обращай внимания, мой сладкий. Иногда на меня находит сентиментальность, — неожиданно поцеловал меня в щеку. — Все хорошо. Улыбнулся обаятельно, так, как умеет только он, и выбежал из гримерной, отчего-то слишком громко хлопнув дверью. А я так и остался в недоумении. Иногда Арлекин бывает просто невыносим.