и пока эта муха будет гладить свои лапки я буду говорить, что у меня все в порядке в среднем человек в день может врать до двухсот тысяч раз
Самая широкая улыбка из арсенала – ему. Кэсси источает счастье и радость, и Кол готов поклясться на Библии или Коране (а не фиг ли с ним, на чём?), что видит исходящие от неё солнечные лучи собственными глазами. Тёплая, обволакивающая аура, такая домашняя и уютная, такая приятная, такая родная, такая – своя. Его Кэсси. Его личный лучик счастья. Она смеётся, и он слышит звон колокольчиков, журчание ручья в весеннем лесу, трели птиц. Она касается его руки и кружится в танце, утягивая его за собой, и в комнату словно врывается морской бриз и поднимает в воздух бумажные конфетти, оставшиеся со вчерашнего дня на ковре. Она падает на диван, и он падает сверху, едва не врезаясь в неё, на вытянутых руках оставляя вовремя расстояние между губами. Воздух резко заканчивается в лёгких, и вдохнуть не получается никак, внизу живота нарастает болезненное возбуждение, зубы сжимаются в попытке не выдать стон. Кэсси не понимает, когда он смотрит на неё таким взглядом, застыв. Они друзья – он всегда будет её лучшим другом, а она всегда будет его лучшей подругой. У него звонит телефон, заставляя обоих чуть ли не вздрогнуть. Очередная бизнес-встреча, очередной поход в клуб или бар, очередная барби-подстилка, имени которой он не знает. «Справишься без меня, Кэсси?» – он целует её в щёку, и она кивает и желает удачи ему. Всё в порядке.вот и я солгу сейчас а потом ты уйдешь ты уйдешь, а я останусь
Мобильный в дрожащих руках. Она никогда не звонит больше одного раза, если это только не действительно важно. Сейчас абсолютно нет повода звонить снова – только тот, что она сходит с ума, не имея понятия, где он, с кем и живой ли вообще. Кэсси помнит, как два месяца назад он обдолбался в хлам, запив таблетки несколькими бутылками виски на спор, блевал над сортиром и умолял её уйти и не смотреть, отдохнуть и бросить его, в конце концов, как обещал никогда больше не напиваться и вовремя приходить домой, как его, бледного и измучанного, увозила скорая, как он смеялся и говорил, что всё в порядке, хотя ни черта с ним в порядке не было, а на следующий после выписки день пришёл домой с переговоров пьяный, с разбитой губой и окровавленными костяшками пальцев (кстати, своего парня, с которым его познакомила в тот день, Кэсси не видела больше). Отчётливо стоит перед глазами и другая картина: как он, сжимая в раздробленной руке телефон, сквозь боль говорит ей, что всё в порядке, а она стоит рядом – бежала через весь город, искала, звала, с одной майке и тапках-зайчиках с помпонами, поняв по голосу, что нужна ему срочно – и едва удерживается от рыданий, объясняя диспетчеру скорой, как добраться до заброшенной стройки. И ещё, немного позже, когда он оттолкнул её в сторону и застрелил человека в чёрном безупречном костюме, накрыл её собой за несколько секунд до взрыва его новой иномарки – Кэсси собиралась садиться в автомобиль и не успела понять, что случилось, когда ударилась затылком об асфальт. У них всё в порядке.станет странное сердце бестолковая усталость и я буду бояться остаться один на один с этой комнатой цветных пелерин тобою связанных на мне пелерин
Они друзья. Кэсси флиртует с барменом (который на следующий день почему-то отказывается от попыток продолжить знакомство и никогда не звонит ей). Кол лапает в грязном танце отдалённо похожую на неё (неправда, он совсем не ищет похожих на неё девушек) крашеную блондинку. Дома, по две разные стороны стены, и он, и она прожигают дыру в потолке – одну на двоих – и отчаянно желают не просыпаться, чтобы остаться чуть ближе, чем они есть (так близко, как никогда не станут, уверен каждый), и отчаянно желают, чтобы ночь закончилась поскорее, чтобы снова увидеть друг друга. Он и она, и неважно уже, сколько лет они знакомы или сколько раз они посылали друг друга. Они – друзья. Всё в порядке.целуй меня, целуй меня, целуй меня целуй меня, пока лучи не целятся в нас пока еще мы что-то чувствуем пока мы еще здесь целуй меня
Они друзья. И когда она заявляет, что выходит замуж – наконец, в общем-то, наконец (она почти разучилась, уверяет она себя, надевать его рубашки в часы его отсутствия и беспокоиться за него больше всего на свете), – ничего не значит то, что он как будто бледнеет, прежде чем улыбнуться и поздравить её с помолвкой (он почти, уверяет он себя, разучился ловить её дружеские поцелуи в щёку и заботиться о ней в самую первую очередь), разворачивает к себе – так, что по асфальту разлетаются вещи из пакета, у которого оторвалась ручка от резкого полёта по полуокружности – и сжимает хрупкие запястья чуть не до хруста костей. Ничего не значит, когда он вжимает её в дверцу машины, нависает так близко, что она чувствует его возбуждение бедром, его горячее прерывистое дыхание на коже шеи (там, где бешено бьётся пульс), и ничего не значит, когда он сокращает до минимума расстояние между их пересохшими вдруг губами и целует её жадно, властно, отчаянно и совершенно безумно, прикусывает губу, оттягивает, врывается в её рот языком и исследует каждый уголок, трахает воздух, и ничего не значит, когда она отвечает и запускает пальцы в его волосы, встречает языком его язык, трётся об его ширинку и прикрывает глаза на доли секунды. Ничего не значит, когда он обнимает её, прижимает ещё ближе, вырывает из её груди заглушенный стон и едва не рычит в ответ – и резко отталкивает её от себя, дышит неровно и рвано, смотрит на неё затравленно-отчаянным взглядом и желает убить себя за то, что разрушил дружбу и упустил шанс быть с ней, хотя бы быть рядом. Всё слишком очевидно. Ничего не в порядке.я ненавижу, когда ты так нужен потом ведь все намного может быть хуже ты выдыхаешь: у нас есть час час один час
– Садись в машину, – голос хриплый, неузнаваемый и чужой. Они друзья. Были.твои руки теплы значит выстрел будет метким будут четкие круги на воде и тонкой веткой я останусь смотреть, как они летят стремительно вниз
Через час он должен улететь в Сидней на переговоры. Оба смотрят в пол, на резиновые коврики под ногами, и не решаются начать – неожиданная вспышка без финала (её свадьба, его шлюхи). Воздух в салоне наэлектризован, разбит не то что на атомы – протоны, нейтроны, электроны, разрежен, и нестерпимо больно вдыхать один на двоих кислород (с чем-то ещё там, но это не суть, смесь для жизни). Кол протягивает руку и накрывает ладошку подруги. Его тёплая, даже горячая кожа резко контрастирует по температуре с её холодной, почти ледяной. Он не может подобрать слова – мысли вдруг разбегаются, и Кол ощущает себя полным кретином, а потом вдруг выдаёт безо всяких предисловий:научи меня так, please и я буду молчать никогда. нигде об этом
– Я не лечу в Сидней. Ты не выходишь замуж, – тем же хриплым сбившимся голосом, рывком расстёгивая верхние пуговицы рубашки и срывая подаренный ей строгий галстук.я не буду бояться остаться один на один в этой комнате цветных пелерин тобою связанных на мне пелерин
Кэсси молчит, и он замирает – мир словно останавливается и грозит рухнуть всей тяжестью на него (потому что он не сможет уйти и оставить её кому-то ещё, он знает). Первая слеза дрожит на ресницах, капает на его руку и стекает вниз, теряясь на полу машины. Он не знает, что делать, что говорить, и ненавидит свою растерянность и беспомощность – и он не может, никогда, ни за что, оставаться её другом больше. Эгоистичное желание обладать ею без остатка накрывает его, и он боится себя самого, своей одержимости подругой детства. Кэсси неуверенно переплетает свои пальчики с его пальцами и поворачивает голову к нему.целуй меня, пока лучи не целятся в нас пока еще мы что-то чувствуем пока мы еще здесь целуй меня я ненавижу, когда ты мне так нужен потом ведь все намного может быть хуже ... ты выдыхаешь
Они смотрят друг на друга слишком долго. Кол, в напряжении, отчаянно, безумно. Кэсси, с неверием, испуганно, растерянно. Между лицами сокращается расстояние, а они будто не замечают – глаза в глаза, пристально, ища ответ на главный вопрос и боясь найти и тот, и не тот (жизнь дурацкий тест из журнала, выбери единственно верный вариант). Кол нарушает тишину первым, не выдерживая, выплёскивает слова:у нас есть час целуй меня, пока лучи не целятся в нас пока еще мы что-то чувствуем пока мы еще здесь целуй меня
– Я, блять, люблю тебя, Кэсс.я ненавижу, когда ты мне так нужен потом ведь все намного может быть хуже ... ты выдыхаешь: у нас есть час
– Я люблю тебя, Кол.час всего час и мы кладем на ковер оружие
Губы соприкасаются осознанно, удивительно нежно, прочувствованно, и атомы – протоны, нейтроны, электроны – перетекают изо рта в рот, соединяя пространство, лишая воздуха и наполняя лёгкие живительным, необходимым воздухом самого дорого, самого нужного, самого близкого и родного человека. Они друзья. Были. Они – всё.