Назови мне хоть одну причину

И на что ты надеялась, Светлая? Причинить мне боль своими словами ты не сможешь. Знала бы ты, сколько раз мне бросали в лицо – и такие же, и во много раз хуже – слова? Едкие, колкие, острые, иглы, пропитанные ядом, что разъедает кожу. Иглы-слова… И с каждым разом все меньше и меньше боли они мне приносили. Как сказал бы умный врач-человек – выработался иммунитет. Я даже могу вспомнить. Но только самые яркие, самые странные случаи. Наша память тоже избирательна… - Я не знаю, как, я не знаю, зачем, - шептала прекраснейшая Кримхильда, баюкая окровавленного Зигфрида у себя на груди, - но это сделал ты. Ты. Ненавижу тебя… ненавижу… Я устало поднял руку, протянул ее в сторону несчастной королевы, и потянулся к миру теней. Ты все забудешь, прекрасная Кримхильда… Твой враг не я. - Никто никогда не полюбит тебя, - словно в горячке, бормотала она. – Ты никогда не будешь счастлив в любви! Как хорошо, что ты всего лишь человек, Кримхильда… Ты всего лишь человек, и ты ничего не можешь мне сделать. Хотя, нет, ты можешь сделать все так, как нужно мне. И ты это сделаешь. А ты, Светлая, сейчас лишена всех сил. Ты однажды станешь Великой… если прежде мне не удастся справиться с тобой. Но твои слова не приносят мне боли… лишь легкую грусть… Ты видишь ее в моих глазах, Светлана Назарова? Уверен, ты видишь. Что ж, можешь утешать себя этим. Ты напомнила мне о других людях, о других Иных, о битвах и славе, о молодости… Напомнила… словами проклятия. - Завулон, Завулон… Полубезумные бормотания Лемешевой, все еще корчащейся у моих ног, ужасно раздражали. Я одним рывком поставил ее на ноги и раскрыл позади себя портал. В последний раз окинул взглядом зал… Эдгар о чем-то тихо говорил с Витезславом. Конечно, я мог бы услышать… если бы хотел. Я и так знаю, что Эдгар теперь уйдет в Инквизицию. Гордым Темным магам не нравится, когда их используют. Что поделать, ему следует радоваться, что он жив, в отличие от Алисы. Я поймал полный тоски взгляд Гесера. До свидания, извечный дорогой враг… Только до свидания. Появившись в офисе, я оставил Лемешеву на попечении целителей. Еще одна удачная операция в бесконечной войне достойна того, чтобы выпить бокал хорошего вина, глядя на ночной, но не спящий город с крыши офиса Дневного Дозора Москвы. Изящный конусообразный бокал в моей руке, темная жидкость, как свернувшаяся кровь, тяжело обтекает его стенки. Какая разница, сколько этому вину лет, каков сорт винограда, в какой провинции его выращивали, урожайный то был год или нет? Мое милое вино, я в любом случае намного тебя старше. Наверное, за какой-то из бесконечных границ, которые мы вынуждены преступать, окончательно теряется душа… Кто виноват, что за этой границей появится следующая? - Это ведь можно было сделать… не так? – прозвучал где-то совсем рядом и, одновременно, невероятно далеко, суховатый мужской голос. - К цели можно идти разными путями, Пресветлый, - охотно ответил я, пригубив вино. – Темный путь – всегда короче. Проще. Легче. И тебе приходилось жертвовать своими… Пресветлый. А ведь тебе тяжелее. - У меня еще остались… границы. Я равнодушно пожал плечами. - Может быть, - безразлично согласился я. – А знаешь, почему Высшие Темные ходят по нижним слоям сумрака только в демоническом обличии? - Не хочу знать, Завулон, - жестко отрезал голос. - А вот Городецкий хотел, - я хихикнул. – Видел я выражение его лица, когда выходил перед ним из портала. Презабавно. Ты же знаешь, кто ждет нас на нижних слоях Сумрака. С каждым годом их становится все больше… И не все готовы проявить… толерантность. Некоторые до сих пор меня ненавидят. Не понимают, что там нет разницы… - Так ведь нет ее и здесь, - с неподдельной грустью ответил голос на это неожиданное откровение. - Согласен, - кивнул я, делая еще один глоток вина. – Ты это понимаешь, я понимаю… А молодежи еще рано. Лишь когда я перестал ощущать незримое присутствие Пресветлого Гесера, я позволил себе чуть расслабиться и прикрыть глаза. Тень с моих ресниц скользнула вниз, и я посмотрел на крышу сквозь сумрак. Она стояла передо мной, почти такая же, как при жизни, не размытая тень – человек из плоти и крови. Пусть это только видимость. Пусть через некоторое, весьма короткое, время она уже не сможет появляться на первом слое сумрака в таком виде. Сейчас могла. И она смотрела на меня со смесью укоризны и презрения, обиды и какой-то детской жадности, словно я был рождественским подарком, который пообещали и не дали. Забавную аналогию я провел… Глядя прямо в глаза Алисе Донниковой, я пригубил вино и тихо сказал: - Иначе было нельзя. Я знаю, что ты никогда не поймешь, и что простить тебе тоже не дано. Зато ты можешь быть рядом с ним. А живой ты бы никогда не получила его. Так назови мне хоть одну причину, доказывающую, что я не прав. Кажется, она обомлела от моей наглости. Может быть. На ее лице было трудно прочитать следы хоть какого-нибудь чувства. Я моргнул, и мир вокруг снова стал цветным. Цветным и очень-очень грустным…