Вейлон

Он жил работой – постоянными разъездами, делами, расследованиями, ночными дежурствами и допросами – и ею, своей невестой, которую любил больше жизни. Садясь в самолёт, листал нераскрытые дела и вспоминал любимую, видел её лицо во снах и мечтал поскорее вернуться, чтобы прикоснуться к ней, как делал всегда. И всегда она ждала его дома, считая минуты. В этот раз он вернулся в пустой, холодный дом, безжизненный и давно покинутый. По углам в тенях тонули комья пыли, под потолком сетями висела паутина. На холодильнике он нашёл записку, составленную в грубом тоне, продавленную ручкой насквозь. Самый ужасный способ разорвать отношения – вышвырнуть его из жизни как собаку. Она не брала трубку, скидывала каждый раз, как он пробивался на занятой линии. Хотел услышать её голос и поговорить с нею, выяснить, почему же она так поступила с ним. Он влез на работе в базу данных и нашёл её билет на поезд. Уедет из города завтра и уже вряд ли вернётся. Спустившись на первый этаж, думая о предательстве и репетируя про себя речь, что хотел излить на неё завтра на вокзале, увидел на доске список попавших под сокращение. И свое имя третье в списке. В одночасье лишившись всего, сидел на вокзале и ждал поезда. Увидит её и подойдет, расспросит, будет умолять, если потребуется. Что угодно, лишь бы вернуть. Но время шло медленно, ночь сгущалась, холод пронизывал до костей. Он знал, что оставаться долго здесь, сидя неподвижно, не сможет. И в последний миг, когда уже собирался уходить, бросив эту свою задумку, в толпе на перроне увидел в её, счастливую, смеющуюся на всю площадку, и с другим мужчиной в объятиях. Поезд ушёл, оставляя за собой горечь и холод. Раз уж пришёл, то уходить не будет. Останется здесь, дождется следующего поезда и сведёт с жизнью, с этой сукой, счёты. Перед ним шесть путей, перрон полон людей, поезда приходят и уходят, но он не может увидеть «свой» поезд. Всё, что мелькает перед глазами, раздражает и режет нежные, уставшие глаза. Наверху раздается в сотый раз металлический голос диспетчера, гудит, отходя, состав. Его окликает голос, и он не сразу понимает, что имя это его. Девушка стоит в метре от него, разглядывает и улыбается, узнавая. Он не сразу различает её лицо. Вейлон Паркер, подруга из прошлого, учились вместе в колледже, общались тесно, но после выпускного дороги разошлись. Волосы – ярко-рыжие, лицо – красивое и точёное, взгляд – лукавый, стоит перед ним и щурится, пытаясь вспомнить, потому что видела не раз, но было это очень давно. А потом она усаживается рядом, не сгоняя улыбки с пухлых губ, и глядит долго-долго. Пока он ни произносит имя её вслух. - Уехать решила? - Подругу на поезд провожала, - и сказано это каким-то печальным голосом. - Ждёшь кого-то? - Не могу свой поезд найти, - отвечает он уклончиво, не желая рассказывать. Был бы рад, если бы Вейлон ушла, потому что узнай она о его намерениях покончить с собой, непременно начнёт останавливать. - С Оливией тоже долго искали. Вейлон не ушла. Поезда сменяли друг друга на путях, Вейлон сидела рядом и рассказывала о жизнях: своей и их общих друзей из колледжа, а потом спросила про его дела ещё раз. И он не сдержался, излил на неё все свои проблемы, будто перевернул смрадное помойное ведро. Она стойко выслушала, не давая советов, не влезая в рассказ, просто слушала и делила с ним болезненное одиночество. - И сегодня я умру. - Мы не виделись пять лет, - Вейлон положила ему на плечо руку, глядя на него шутливо, - и раз уж ты решил покончить с собой, так подари мне свой последний день. Он нахмурился, глядя на неё. Знал, что так и будет. Знал, но всё равно не сдержался и рассказал. - Когда придёт время, я сама покажу тебе поезд. Я узнаю его. И сейчас его здесь нет. И он согласился, точно зная, что ничто не способно убедить его жить. Вейлон увела его с вокзала в город, к заброшенному парку аттракционов. Понурые тёмные карусели, мрачные палатки, выцветшие и облупившиеся плакаты с лицами клоунов, чёрные объявления, приглашающие в комнату страха, ленточки от лопнувших воздушных шаров и сотни отпечатков ног на грязном асфальте. Раньше в этом парке проводили очень много времени, пока на колесе обозрения ни случилась катастрофа, из-за которой едва не погибла молодая женщина. Парк закрыли, но так и не рискнули уничтожать его. Почему Вейлон привела его именно сюда, он так и не понял, но даже в мёртвом месте она показала ему жизнь – они забрались на колесо обозрения и любовались городом, гуляли по парку и кормили местных голубей, стащили из палатки несколько огромных мягких игрушек и развеяли их синтепоновые внутренности над городом. Ему хотелось собрать все опавшие листья в охапку и усыпать ими город толстым покрывалом. Вейлон раскидывала их ногами, и они цеплялись ей за волосы – ярко-жёлтые на рыжем фоне, они были прекрасны. Они шли по грязной мерзлой дороге, вжимая головы в воротники пальто, и не знали, куда придут. Гуляли, слушая звуки засыпающего города, и смотрели на мёртвые листья. От Вейлон пахло ментолом сигарет, что она курила каждые полчаса. Она смеялась, швыряя ему в лицо листья, и убегала, шлёпая по мёрзлым лужам тяжелыми ботинками, пряталась и ждала, что он будет искать. И он искал, находил, снова терял и так по кругу, пока они ни покинули парк. Взахлёб считая звезды, шли по дороге, не разбирая пути. Он читал стихи, Вейлон смеялась и взглядом умоляла не останавливаться. Досчитав до сотни, прижал её к дереву и пытался целовать, но она не покорялась, почти унижающе дёргая его за волосы. Небо было нежно-фиолетовым в белых точках звезд, становясь у горизонта розовым. С рассветом его мысли о самоубийстве сошли на нет. Этой ночью он жил как в первый раз, как в единственный раз. Проведя её с Вейлон, он упивался ею, слушал её, изливал душу. И с каждым мгновением, проведенным с нею, он понимал, что предложи она сейчас уйти, он не сможет отказать. Они вернулись к путям, не к вокзалу – оказались гораздо дальше от города, чем он предполагал. Сидели на рельсах и вспоминали колледж, вспоминали былую жизнь и веселье. Он спрашивал об их общих друзьях, Вейлон отвечала, что все они разъехались кто куда. Оливия уехала только сегодня. Сидя к нему непозволительно близко, она смотрела наверх, на светлеющее небо, и он взял её за руку, смотрел и ждал. Она обещала не заставлять его жить, а сама сделала это не нарочно. Клянясь, что поможет ему умереть, Вейлон заставила его желать жизни. Но жизни только с нею и около неё. Она сжала его пальцы сильнее, почти до боли, улыбаясь. И он потянулся к ней, желая уже поцеловать, почувствовать её губы. Сейчас она не откажет, потому что хочет этого сама. Он не собирался давить, но это произойдет. Она его спасёт. Нужно лишь дотянуться. Но в последний момент она подалась назад, ловя глазами его ошарашенное выражение, и тихо прошептала: - Слышишь? - Что? – он выпрямился, хмурясь, но слышал только стук колёс вдалеке, щебетание птиц на восходящее солнце, стрёкот сонных цикад. Он слышал ночь во всём её великолепии – первую ночь, окончание которой он ждал. Перекроив его заново, сшив по кусочкам за одну ночь, Вейлон не могла бросить его. Не теперь. Теперь она принадлежит ему, а он – ей. И так будет вечность. Потому что она послана ему с небес в самый тяжелый для него период: тогда, когда он ненавидел себя. - Это он, - она задрала наверх голову, вновь глядя на дрожащие звёзды. Он не слышал чего-то, всецело желая лишь одну её. А потом он понял. Но тогда уже было поздно вскакивать и кричать. Он поднялся на ноги, чувствуя в затылок холодное дыхание. У неё в волосах остались листья, как у сказочной дриады, и голос её шелестел тише ветра, но оглушающе-громко для него самого. Состав шёл, стуча по путям, сначала тихо, потом всё громче, приближаясь. Убежать бы, но ноги стояли на месте, не двигаясь. В голове перемешались мысли, понимание душило верёвкой. Вейлон обещала не заставлять жить. Обещала показать поезд. И обещание сдержала. - Это твой поезд. Он ушёл с путей, стоя рядом и держа за руку Вейлон. А она смотрела на него непонимающе, осуждающе. Он был уверен, что погибнет сегодня, но тогда почему же отошёл? Испугался? Вкусил жизни? Но это была одна ночь. Его последняя ночь. Утром Вейлон уйдёт навсегда, а к вечеру снова вернётся к вокзалу, узнавая людей с понурыми лицами. Оливия была там вчера. А сегодня там был он. Вспоминая каждое её слово, он дёрнулся вперёд в тот миг, после которого было бы уже поздно. Вейлон подняла к небу глаза. Ночь нынче прекрасная и звёздная. Густая, тёмная, синяя и чуточку, совсем немного, лишь парой капель на веснушчатых щеках - красная.