Нежнее, Белла

— Эта женщина убила твоего крестного, Гарри! Повисший на цепях Ремус Люпин все еще сохранял здравость рассудка и почему-то был уверен, что ему, Гарри, есть до этого дело. Как и до спасения души, которую тот давно продал за тридцать серебряных сиклей. За его спиной раздался смех, и Гарри почувствовал, как грудь сжимают в кольцо тонкие жилистые руки. Перстень с гербом Блэков на левой кисти ярко резонировал с серебром и чернотой их волос и мантий. На Сириусе это кольцо всегда смотрелось пошло. В качестве же обручального для его невесты оно было восхитительным. — От этого я хочу ее еще больше, — он взял обнимавшую его женщину за бледную руку, с наслаждением прошелся поцелуями по безымянному пальцу от перстня до запястья и прикусил тонкую просвечивающую венку. Все началось тогда, когда Сириус сорвался в Арку. В ушах Гарри все еще стоял торжествующий крик Беллатрисы: его еженощный спутник. В первую неделю он вызывал отчаянную ненависть, во вторую — горе, через месяц — давал цель. Белла вела его к себе два долгих года для того, чтобы отдаться на третий. Ремус, стоная, выгнулся в цепях. Испарина покрывала его лоб и щеки, в глазах лопались сосуды. Сумеречная настойка не давала ему превращаться лунными ночами, а днями ломала кости и выворачивала суставы, пробуждая волчью кровь. Снейп отдал ее им бесплатно. — А знаешь, что нужно сделать, чтобы я окончательно потерял голову? Гарри поднес тонкую руку к своей щеке и вздрогнул, когда она оцарапала ему скулу. Под тихое, шипящее Круцио Беллы он прикрыл глаза, наслаждаясь истошным криком, разорвавшим томную тишину подземелья. Промучившись все лето, на шестой курс Гарри привез с собой в школу полную библиотеку Блэков. Он с силой вырывал у Кричера самые ценные тома, собирал разорванные переплеты по кусочкам, склеивал порванные страницы у не терпящих магии книг. К середине курса Гарри уже имел в своем распоряжении каждое из выученных юной Беллатрисой заклинаний. К весне он сумел вытащить из запретной секции все, что касалось темных искусств. К лету в Косом и Лютном переулках не осталось ни одной книги по черной магии. — Нежнее, Белла, — Гарри провел ладонью вниз по руке, сжимавшей палочку, и перехватил у запястья. — Каждый отдельный стон слаще крика. Впервые Гарри убил человека летом девяносто седьмого года. Закипевшая в нем ярость после смерти директора брала свое в обход разума, взращиваемая внутри пронзительным голосом Беллатрисы — его наваждением. Гарри и сам не помнил, как из палочки вырвалось его первое Круцио, но знал точно, что в тот момент, когда его колени подогнулись, он впервые ощутил упоение экстазом. Когда действие заклинания закончилось, он уже был так напуган, что, не подумав, бросил в жертву Авадой, а тело спрятал в Запретном Лесу. Гарри хорошо помнил синее, расцарапанное и опухшее лицо пятикурсницы, которое он спешно закидывал сырой землей. Прежде у нее были впалые щеки, белая кожа и густые черные волосы, которые даже в вырытой яме не потеряли своего объема. Вновь сгустилась тишина. Оборотень только слабо извивался на привязи, издавая редкие сиплые звуки, которые не мог удержать. Гарри запрокинул голову, прислушиваясь и зарываясь носом в черных волосах. Белла тяжело дышала у его уха в такт скрипу цепей. Он оторвался от нее и обошел сзади, перехватывая ее одной рукой за талию, а второй оголяя плечо. По его просьбе она всегда носила широкие воротники. Вскоре после первой Авады для Гарри наступило время второй, а за ней и третьей. До того, как вернуться к Дурслям, он убил четверых студенток Слизерина. Гарри был уверен в том, что каждая из них приняла черную метку, но никогда не проверял чистоту их рук. Тогда исчезновения девушек повесили на недавнее нападение. — Вот так, милая, — он наблюдал за экстазом в глазах Беллатрисы, и, не удержавшись, медленно прошелся по обвисшему телу беспалочковым режущим, — вот так... Она стала его наваждением. Ради нее одной стоило убить Волан-де-Морта тысячу раз и тысячу раз встать на его место. Прежде он думал, что Беллатрису придется ломать месяцами, чтобы пробить панцирь безумия. Оказалось, было достаточно и дня. Эта женщина отдавала себя сильнейшему. — Лили нужно было задушить тебя, — выдохнул Ремус, оторвав взгляд от пола, на что Гарри только сильнее прорезал его кожу, — еще в колыбели. Белла наградила его отменным, не сдерживаемым Круцио. Первым убитым Гарри Пожирателем был Родольфус. Его труп он так и оставил лежать в фамильном сейфе после того, как забрал из него чашу. Гарри все еще думал, что поимка старшего Лестрейнджа была выпавшей на его долю хаотичной удачей, несмотря на то, что он просматривал Пророк каждый день, отыскивая в газете его имя. — Шш... — Гарри коснулся губами уха Беллатрисы и накрутил на палец локон ее волос. — Нежнее... Впервые со смерти Сириуса встретившись с нею на руинах разбитого Хогвартса, Гарри разглядел в ней азарт. Будто и не он убил ее мужа неполный месяц назад. Она только кричала ему через плечо: «Поймай меня, Поттер! Поймай меня!» — и с бешеной скоростью носилась по заваленному камнями залу. Тогда он узнал, что сделал ей одолжение, и понял, что, во что бы то ни стало, поймает. Гарри приподнял склоненную голову от ее волос. — В доме у нашего друга тоже не пустая колыбель. А я знаю, ты так любишь детей. Затравленный взгляд Ремуса был красноречив. Из его рта вырывались нечленораздельные звуки и лилась кровь: под прямым Круцио Беллы он прокусил язык. В Ордене все еще считали, что хорошо спрятали его семью. После смерти Лорда спокойствия не наступило. Под оглушающие крики толпы, перехватив поперек древка Старшую палочку, Гарри бежал к мелькающей вдалеке черной точке, которая, казалось, кружилась в танце с двумя партнерами. Он спешил поймать и отомстить. Белла закусила губу и загадочно улыбнулась, рассматривая красный ручеек, сбегающий по шее Люпина. — Сивый будет очень рад. Он ведь все еще не знает, как выглядит новый член его стаи, и с таким нетерпением ждет полнолуния. Гарри ухмыльнулся, забираясь руками под подол ее батистовой рубашки, проводя большим пальцем вдоль живота. Ее прозрачная кожа была упругой и покрывалась мурашками каждый раз, когда Гарри касался ее у пупка. Он впился долгим поцелуем в основание ее шеи и не отпускал ее до тех пор, пока оборотень на цепях не притих. Настигнув Беллатрису у опушки Запретного Леса, Гарри бросил две Авады и одно Круцио. Все заклинания попали в свои цели. Белла извивалась на свежей траве и хохотала, будто он хотел защекотать ее до смерти. Чем сильнее Гарри старался, тем громче был ее смех, тем азартнее взгляд. Он так и не понял, как и когда она сбросила с себя его проклятие, но через минуту в его голову ударило яркое желтое Империо. Белла тащила его на себе в чащу, всей волей подавляя сопротивление, вцепившись одной рукой ему в волосы, а второй в воротник, спиной пробивая дорогу среди веток. На секунду Гарри сбил подвластие и повалил ее на землю, но, падая, Белла успела выхватить из его руки обе палочки и, замахнувшись, отбросила их в дальние кусты вместе со своей собственной. Другой рукой она так и не отпускала его волосы. Он сам, багровый от борьбы и раздирающей его ярости, выдрал с головы Беллы пышный черный клок перед тем, как мертвой хваткой вцепиться в ее шею двумя руками, чтобы секундой позже отпустить, отталкивая ее, впившуюся в его запястье зубами. Брыкаясь ногами, она с каждым движением причиняла боль и все больше прижималась к нему. Беллатриса кричала, и с каждым ее криком Гарри выцарапывал на ее теле кровь, выплескивал на нее память о каждой из его бессонных ночей. К этому моменту он давно не помнил причины того, почему так страстно желал подчинить себе эту женщину. — Кажется, мы немного перестарались, — тихо пробормотала она, выгибаясь в руках Гарри и бегло осматривая повисшего на цепях Ремуса. Гарри окинул его тело оценивающим взглядом. Из резаных ран вылилось слишком много крови, и мужчина потерял сознание раньше, чем они планировали с ним закончить. По щелчку пальцев в камере появился домовик и без вопросов влил принесенное с собою кроветворное зелье в рот пленника, а затем подлатал его тело слабой эльфийской магией. Через минуту Ремус открыл глаза. Второго мая, лежа в разорванной рубашке с голой спиной на валежнике, Гарри разочарованно застонал и разразился бранью на всю округу, когда понял, что он не в состоянии подняться. Белла только в очередной раз громко расхохоталась и подползла к нему на локтях, а затем победно уселась сверху. Попробовав ее сбросить, Гарри повалился вместе с ней на бок и придавил ее всем телом. Сил сопротивляться ни у кого из них не оставалось. Белла лишь прошептала: «Поймал», — и из последних сил притянула его рукой за волосы. В тот день из леса она вышла за его спиной. — Я не стану просить за Теда... Скажи мне только, — Ремус закашлялся кровью, — почему? Гарри удивился, услышав его голос. Он почувствовал, как Белла вновь поднимает свою палочку, но движением руки остановил ее. — Круцио! К исходу дня все было кончено. Защитники школы не могли понять, почему Пожиратели Смерти расступаются перед Поттером, видя скачущую за ним Беллатрису, а сам Гарри желал только одного: порядка. Орден сам все решил, когда Молли запустила тщедушную бомбарду в женщину за его спиной. Та только рассмеялась, укрывая себя щитом, когда Гарри отправил в ответ за нее третье непростительное. — Мне он надоел, — фыркнула Белла и, приподняв широкие полы юбки, проскользила между кровавых лужиц по направлению к выходу. — Подожду тебя у Фенрира, чтобы он дел не наделал с этой розовой куклой, — она сморщила нос, обогнув каменную кладку двери. — Не задерживайся! — Все ради тебя, дорогая! С Орденом Феникса был заключен шаткий мир, в который никто так и не поверил. Однако он позволял Гарри умывать руки и спускать на тормозах все то, до чего ему не было дела. На несчастье поборникам справедливости, никто не спешил выдавать нового пророчества, и на место Героя не находилось дураков. Гарри лениво отслеживал деятельность Ордена, но не спешил вмешиваться в их кукольные драмы. В отличие от Тома, он не терпел пафоса. Ремус выгнулся в судороге на цепях под остаточным действием яда. Гарри опустился на выступающий в стене камень и положил палочку к себе на колени, подняв голову так, чтобы легко встретиться глазами с Люпином. — Ты спрашивал, почему? — он встретился с ним взглядом и улыбнулся. — Потому что иначе ее не удержать. Слабым грозило забвение, и имя Волан-де-Морта больше никто не произносил в домах его слуг. Ремус что-то бессвязно пробормотал, и Гарри подумал, что у того опять открылась рваная рана. — Неужели ты спрашиваешь, чем заслужил особое обращение? Он громко рассмеялся, не веря, что действительно произнес вслух этот глупый вопрос, который прочитал в глазах Люпина. — Круцио! Год назад группа отчаявшихся храбрецов из Ордена Феникса совершила покушение на Беллатрису. Пятеро к одному они надеялись сломить ее, но спешно отступили вчетвером, оставив мертвое тело Гермионы лежать посреди мостовой Лютного переулка. На теле Беллы напоминанием оставались длинные шрамы от проклятия, которые раскрывались каждые тридцать дней. Двоих из нападавших Гарри не знал, что не помешало отыскать их через неделю после нападения. Они погибли до исхода первого месяца. Как позже Гарри узнал со слов Нимфадоры — зря, поскольку именно среди них был создатель режущего заклинания. Ремус откашлялся и выплюнул кровь вместе с одним сломанным зубом. — Ублюдок. На дворе стоял май. Впервые за пять лет Гарри почувствовал, что ему стало легче дышать. Старая гвардия Ордена была мертва, спокойна или в его услужении. Оставшиеся не представляли опасности, даже если Гарри за раз бы избавился от всех подосланных шпионов. Месяц назад Минерва покончила с собой в соседней подвальной комнате с помощью оставленного у нее кухонного ножа, раскрыв Фиделиус Люпинов. Кингсли мудро правил страной вот уже третий год. Гарри ухмыльнулся. Он поднялся с камня и направился к выходу, но в дверях остановился, будто что-то забыв. Он позвал домовика. — Данки, подлей нашему дорогому гостю еще сумеречной настойки. И проследи, чтобы больше он не терял сознания. Празднование пятой годовщины Победы продолжалось.