Золотая афтаба

Собаки грызлись под столом. Им доставались перемолотые мощными челюстями папеньки кости. Сам папенька восседал во главе стола, сосал апельсиновые дольки и выплевывал их, измочаленные, на золотое блюдо. Люмьер стоял за спиной папеньки с перекинутой через руку полотняной салфеткой, заляпанной темными пятнами соуса. Маменька, круглая, с жирненькими грудями, торчащими из декольте, почти ничего не ела. Она в упор смотрела на Белль немигающим рыбьим взглядом. Принц Адам спокойно поглощал паштет из гусиной печенки. Белль сидела, как на иголках, и переживала за десерт. Понравятся ли родителям Адама фруктовые пирожные, испеченные миссис Поттс в форме садовых корзинок? — Итак, вы прачка, — заметила маменька, катая желтую виноградину толстыми пальцами. Папенька поднял брови. — Разве прачка? — спросил он, вытирая губы. — Я слышал, что пастушка. — Пастушка! — презрительно бросила маменька. — Шлюшка! Белль вопросительно посмотрела на будущую свекровь. — Пастушка — это девка, которая спит с овцами и деревенскими мужиками, — пояснила маменька, — о нет, наша невестка не такая, она прачка. — У нас есть прачки, — заявил папенька. — Прачек больше не нужно. Люмьер, поднося Белль блюдо с артишоками, незаметно и дружески коснулся ее плеча. Принц Адам, прикончив паштет, поднялся и ободряюще посмотрел на Белль. Ее похолодевшее сердечко тут же растаяло. — Я вынужден сообщить вам... — начал Адам, но маменька его перебила. — Я пережила настоящий кошмар, Адам, — заметила она. — С тех пор как ты стал Чудовищем, я не могла съесть ни кусочка. Я ежедневно падала в обморок, Адам, и нам пришлось уехать, чтобы поправить мое пошатнувшееся здоровье. Я вернулась, как только узнала, что ты собираешься жениться. Будущей принцессе я привезла в подарок чудесную белую кобылу. Вы умеете ездить верхом? — вдруг спросила она у Белль, и та вежливо кивнула. — Наверняка вы ездите, расставив ноги, — буркнула маменька. — Ты расставляешь ноги? — вдруг спросил папенька, глядя на Белль в упор. — Я не потерплю... — начал было Адам, но маменька вновь его перебила. — Адам, своим приездом мы хотели напомнить тебе, что все еще живы, и эти земли, замок, слуги и убранство принадлежат мне и отцу. Конечно же, они и твои тоже, но при соблюдении известных условий. Люмьер бесшумно и безмолвно убрал со стола блюда с остатками пиршества папеньки и поставил поднос с фруктовыми пирожными. — Милая, мы не собираемся вас выгонять, — сказала маменька, убедившись, что Адам не знает, что отвечать. — Вы можете получить при замке хорошую должность. Одна из наших прачек недавно ослепла от щелока, и мы позволим вам ее заменить. А пока отправляйтесь на кухню. Белль посмотрела на Адама, и он встретил ее взгляд с прежней любовью и лаской. — Простите, — звонко сказала Белль, поднимаясь в шорохе и блеске великолепного платья, сшитого специально для этого обеда. — Я и Адам не нуждаемся в дворцах и землях. Мы любим друг друга, и этого достаточно для нашего счастья. Конечно, ей было обидно и больно, но она десятки раз читала в любовных романах подобные сцены, и знала, как себя вести. После этой фразы она должна уйти с гордо поднятой головой, а принц Адам последует за ней, и вместе они отправятся в новую прекрасную жизнь. Адам действительно нагнал ее в коридоре, поцеловал в шею и сказал: — Маменька хорошо придумала, правда? Если ты будешь здесь работать, то мы никогда не расстанемся! Белль больше не читала книг. Ей было некогда. Замок производил огромные кучи грязного белья: простыни и панталоны, рубашки и скатерти, салфетки и камзолы. В раскаленной душной прачечной, в клубах пара и в щелочной вони, Белль работала целыми днями. Раз в неделю принц Адам приглашал ее прогуляться по парку, заваливал в кусты и трахал, задрав ее юбки. После он целовал ее и говорил о любви. Белль скоро начала считать, что неплохо устроилась. Она получала новости из деревни и знала, что за последние пять лет Гастон отправил на тот свет двух жен. Первую он забил плеткой, а второй повезло меньше — беременная, она получила удар ногой в живот и истекла кровью в своей кровати. Адам же был нежнее нежности. Он никогда не причинял боль, приятно целовал грудь Белль и весело шутил. Иногда он приносил ей чудесные платья, она тайком наряжалась и отправлялась с ним на конную прогулку — Адаму нравилось, как она расставляет ноги, садясь на коня. Ни в одной из чудесных историй, прочитанных в юности, такого не было, но Белль быстро повзрослела. Проводя в прачечной целые дни, она много думала и рассуждала про себя. Мир невозможно изменить. Превращение Чудовища в принца — не чудо. Чудо — это превращение деревенской девушки в принцессу. Однажды миссис Поттс с виноватым видом вручила Белль корзины с бархатными платьями, тонкими шелковыми рубашками, ворохом нижних юбок и надушенными чулками. — Что это? — спросила Белль, разглядывая тряпки. — Чье это? — Это платья новой госпожи, — смущенно ответила миссис Потс. — Не плачь, девочка моя, никто не знает, будет ли наш принц любить эту госпожу, ведь они никогда раньше не виделись и такие разные! Белль и не думала плакать. Она жадно рассматривала платья. — У нее тонкая талия, но огромная жопа! — радостно воскликнула она. — Посмотри на эти панталоны, миссис Поттс! В них можно нарядить самого большого борова нашего свинарника! Фу! Как противно пахнет! Что это за запах? — Госпожа пользуется восточными ароматами, — сказала миссис Поттс. Сочувствие исчезло из ее глаз, теперь она смотрела на Белль очень строго. — Девочка моя, не забывайся. Ты говоришь о принцессе. Она ушла, оставив Белль наедине с мокрыми тряпками и чанами с горячей водой. Оставшись одна, Белль наконец-то расплакалась, утирая слезы панталончиками с пряным запахом чужих духов. Строгость миссис Поттс нанесла Белль тяжкую рану. Миссис Поттс казалась ей единственной союзницей, почти матерью, доброй и любящей, и вот она предает Белль ради заезжей девки, которую Адам несомненно выгонит из замка под любым предлогом. Прорыдавшись, Белль мстительно высморкалась в панталоны новой госпожи и принялась за работу. Ей хотелось перепортить все эти вычурные дорогие тряпки, но любовь к красивым вещам пересилила. Такое тонкое шитье! Такие чудесные кружева! Вынутые из горячей воды платья ложились на руки, как истомленные женские тела, и вскоре напряженные соски вырисовались сквозь вымокшую белую сорочку Белль. Запах, вначале показавшийся отвратительным и горьким, заиграл новыми гранями. Духи неизвестной девки пахли черными ночными ягодами, кожей, дынным соком. Нижние рубашки источали аромат корицы, ванили и имбиря. — Шлюха, — напевала Белль, полоская рубашки, — вонючую шлюху купили для принца, вонючая шлюха ему не сгодится, вонючая шлюха толста как свинья, и принц никогда не разлюбит меня! Она с трудом разогнулась, отряхнула руки и вдруг заметила результат пятилетней работы прачкой: красная рыхлая кожа, уродливые пятна от ожогов, сломанные ногти в белесой лунке, заросшей обкусанными заусенцами. Раньше ей казалось, что все это временно — когда-нибудь выдастся свободная минутка, она вымоет руки в огуречном рассоле, и все пройдет. Теперь, перед ворохом платьев неизвестной девки, вдруг стало ясно, что не пройдет. Так выглядят рабочие руки прачки, так выглядит погубленная красота, отданная взамен на чистые скатерти и простыни. Белль кинулась в свою комнатку. Пробежала по дворику, усыпанному воркующими голубями, и те взметнулись с громким хлопаньем крыльев. По узким ступенькам башни Белль взлетела, задыхаясь. В ящике покосившегося комодика лежало круглое зеркальце с ручкой, обвязанной голубой лентой. Заглянув в зеркало, Белль долго и придирчиво изучала себя. Глаза покраснели и слезились, на лбу морщинки, кожа выглядит нездоровой и распаренной, но личико все такое же милое, как и раньше. Если бы Белль жила в деревне, ее бы посчитали ведьмой, продавшей душу за вечную молодость, но насколько моложе ее приезжая принцесса? Может, ей всего шестнадцать? Может, она бальзамирует себя восточными притираниями? А может, она все-таки уродина? Не всем же принцессам быть красавицами. Порой богатое приданое успешно заменяет собой красоту. В открытое окно заполошно ворвались голуби и заметались по комнате. — Эй! — крикнула Белль, бросив зеркальце. — Что вы здесь делаете? В ответ ей из двора донесся протяжный вой, завершившийся довольным рыком. Знакомый вой настоящего Чудовища. Белль выглянула в окно и увидела огромного зверя, терзающего неосторожную птичку. Шкура зверя переливалась на солнце, круглая огромная голова раскачивалась, с клыков стекала слюна. — Адам! — радостно закричала Белль и чуть не вывалилась наружу. — Адам! Это ты? Ты прогнал ее и снова стал Чудовищем? Я люблю тебя! Вне себя от радости Белль помчалась во двор, с разбегу налетела на зверя и расцеловала его морду, царапая щеки о жесткие усы. Зверь в удивлении осел на задние лапы. — Милый, милый! — бормотала Белль. — Мы снова будем вместе! Твоя маменька опять сбежит, замок будет наш! Нас ждет счастье и радость! Зверь раскрыл пасть и снова взревел. — Раджа! Белль обернулась и увидела, что по песчаной дорожке, задрав юбки до колен, несется девушка со смуглой кожей крестьянки, но почему-то в великолепном платье настоящей принцессы. — Раджа, не смей ее трогать! Девушка налетела на Белль, заслонила ее от зверя и дернула того за плюшевое ухо. — Негодник! Нельзя охотиться на людей! — Это мое чудовище! — возразила Белль, отпихивая ее. — Это мой тигр! — Я его не отдам! — упорствовала Белль, намереваясь вцепиться красотке в волосы. — Ах так? Раджа, сожри ее! — Он меня любит! — Он любит только меня! Тигр жалобно заворчал и убрался за спину своей госпожи. — Ну вот, ты его напугала, дура! — сказала девушка и опустилась на колени. — Раджа, милый, она тебя напугала? Я позову охрану, и ее выгонят. — Это я позову охрану, и тебя выгонят! — вскипела Белль. — Ты как сюда пролезла? Откуда взяла платье? Украла из прачечной? Отдай немедленно и возвращайся на огород! — Что-о? Огород? Я принцесса Жасмин, невеста принца Адама, и сроду никогда не была на огороде! Хотя очень люблю морковь и хочу знать о ней все... Белль опустила руки. — Ты новая госпожа? Жасмин? Это твои духи на панталонах?.. Жасмин выпрямилась и окинула Белль придирчивым взглядом. — Раджа никому не позволяет себя трогать, кроме меня. Ты укротительница тигров? Северная охотница? Ездишь верхом и убиваешь оленей и кабанов? О-о-о, я знала, что найду здесь невероятных женщин-воительниц! Что случилось? Ты злишься? — Рада служить, госпожа, — чопорно сказала Белль, вкладывая в голос положенную долю сарказма. — Не стоит, — рассеянно ответила Жасмин, сарказма не заметив. — Я позову тебя, если понадобишься. Она положила руку на холку Раджи и пошла прочь, а тигр послушно следовал рядом. Белль осталась смотреть ей вслед и кусать губы. Принцесса была прекрасна. Молода, свежа и удивительно красива, несмотря на грязную от загара кожу. Черные глубокие глаза, бархатные блестящие брови, носик с прелестной горбинкой, целая копна смоляных густых волос... Она была похожа на шоколадное пирожное, горько-сладкое, с алой вишенкой на вершинке. Устоит ли Адам против этой красоты? Белль удалилась в глубокой задумчивости. Тщательно вымыв руки, Белль закончила работу в прачечной, тихонько прошлась по каменному влажному полу и закрыла дверь. Вечерний сад благоухал розмарином и корицей. На песке остались валяться перышки от сожранного Раджой голубя, фонтан приглушенно ворчал. Белль с надеждой обошла все потайные уголки сада, где Адам обычно поджидал ее, когда хотел увидеться, но его нигде не оказалось. Выбравшись из беседки, поросшей гигантским вьюном, Белль неожиданно наткнулась на миссис Поттс. В руке у миссис Поттс был масляный светильник, и с его помощью она подслеповато боролась с сумерками. — Белль, — обрадовалась миссис Поттс. — Я всюду тебя ищу. Госпожа Жасмин требует тебя к себе. Идем, девочка моя. Белль не стала задавать вопросов. Ей было стыдно. Если миссис Поттс пришла искать ее в эту беседку, значит, знала все тайные места ее свиданий с принцем. Она знала. Наверняка знала вся дворня. Белль представила, как они обсуждают это на кухне. Люмьер сокрушенно качает головой и говорит, что не ожидал от нее такого. Когсворт заглядывает за какой-нибудь мелочью и тоже вносит в разговор свою лепту. Он говорит, что трудно было представить, во что превратится прекрасная милая Белль. Миссис Поттс вздохнет и поделится опасениями: не вредно ли для репутации пожилой леди оказывать покровительство распутной девушке? Все они сойдутся на том, что Белль должна была уйти из замка, но ей не хватило гордости. Совести. Добродетели. — Мы пришли. Миссис Поттс раскрыла тяжелые двери в покои принцессы. Это были те самые покои, где Белль провела первую свою ночь с расколдованным принцем. Здесь почти ничего не изменилось: та же широкая кровать с низким балдахином и алыми кистями, тот же ковер и гардины и подсвечники в виде цветов колокольчика. Раньше здесь царил запах запустения и пыли, а теперь хорошо натопленные покои благоухали восточными ароматами. У камина спал тигр. Жасмин, полулежа на нем, тихонько дула ему в морду. Тигр морщился, но не просыпался. Укрощенное чудовище у ног прекрасной принцессы. — Белль, — обрадовалась Жасмин. — Я ждала тебя. Мне нужно расчесать волосы. Белль с удивлением рассматривала ее. Вместо платья на Жасмин было надето ужасно укороченное нижнее белье. От рубашки остался лишь кусочек, закрывающий грудь, а широкие и длинные панталончики были совершенно прозрачными и открывали живот и мягкую черточку попки. Шлюхи из таверны проглотили бы язык, увидав принцессу, они-то, бедняжки, считают, что опущенное пониже декольте это уже верх развратности! Жасмин уселась перед мутноватым зеркалом и распустила длинные волосы. Белль взяла со столика щетку и встала позади. Распутывая тяжелые пряди, она рассматривала точеные плечики принцессы, смуглую шею, на которую упали два темных завитка, маленькое и забавно заостренное ушко. Ей пригрезилось, как гладенькое ладное тело принцессы растворяется в щелоке, бурлит в кипятке. Кожа набухает и покрывается извилистыми рыхлыми складками, отпадает вялыми лохмотьями, обнажая сероватое уже сварившееся мясо. Волосы лезут пучками, плавают на поверхности воды, как гнусные водоросли. Прелестная Жасмин разваривается в суп, и Белль собирает косточки в передник и относит их Радже. А после этого она кинется к Адаму, обнимет его и скажет: «Я такое же чудовище, как и ты, дорогой». И пусть он думает, что хочет. — Расскажи мне о принце Адаме, — попросила заскучавшая Жасмин. — Какой он? — Он... — Белль помедлила, пропуская шелковистые пряди волос между пальцев, — он хороший человек. Он не казнит крестьян без повода. Он сразу же убивает затравленного оленя, чтобы тот не мучился. Он добр с прислугой. Жасмин хмыкнула. — Я не прислуга и не олень. Я принцесса. Каков он с женщинами? — Он не бьет женщин, — подумав, ответила Белль. Жасмин подняла глаза, и ее взгляд встретился со взглядом Белль в глубине зеркального отражения. Белль улыбнулась, провела щеткой по черным гладким волосам. — Какая разница, каков он, — сказала она, — ведь все уже решено, ты его невеста. — Я еще не решила, — отрезала Жасмин. — Мой отец настаивал, вот я и приехала. Хотелось посмотреть чужие земли. — А что будет, если ты не выйдешь замуж и вернешься назад? — спросила Белль, заплетая волосы Жасмин в непрочную косу. — Ничего не будет, — ответила Жасмин. — Я выйду замуж только по своему выбору, а если мне не позволят выбрать, то построю крепость, заселю ее тиграми, и пусть хоть один жених попробует ко мне прорваться! Я не виновата в том, что мне не нравятся принцы. У меня есть прекрасные наложницы богатых гаремов! Каждая из них стоит больше и дороже, нежели любой напыщенный наследник! И все-таки... расскажи мне о принце. — Адам робок и вспыльчив, — напевно ответила Белль, — он красив и нежен, он бывает жесток, но все оттого, что в нем много боли, и нужно ежечасно покрывать поцелуями его раны, чтобы не быть растерзанной на кусочки. Он бывает смешон и нерешителен, но готов отдать жизнь за ту, кого любит. — Я не хочу целовать раны, — отозвалась Жасмин с ноткой недовольства в голосе. — Я ранен только вашей красотой, — раздался голос от неслышно распахнувшихся дверей. — И эти раны не требуют излечения, потому что боль от них божественна. Белль криво усмехнулась и принялась выдирать из зубчиков щетки застрявшие в них черные волосы. Волосы рвались с громким треском. За пять лет изменилась не только она. Принц Адам обрел положенный ему по статусу лоск, научился сыпать изысканными комплиментами и городить высокопарные нелепости. Он даже одеваться стал по моде пышной и вычурной, пренебрегая удобством. Вот и сейчас на груди его дыбом стояли накрахмаленные до твердости дубовой коры кружева жабо, а лосины были настолько тесными, что Белль могла бы пересчитать морщинки на его яйцах. Принцесса Жасмин круто повернулась на пуфике, скрестила руки на полуголой груди и нахмурила густые брови. — Вам приходилось слышать любовное пение павлинов, принц Адам? Послушав вас можно приучиться воспринимать их песни райскими трелями. — Если вам так нужны эти птицы, то я сегодня же распоряжусь их привезти, — склонился Адам. Белль вздохнула, скатала волосы в комок и вышла из покоев, по пути шепнув: «Приходи в грот...» Она ждала недолго и даже не успела замерзнуть. Принц Адам явился в грот расстроенным и растрепанным. Видимо, сдирал с себя рубашку вместе с жабо через голову. На нем были все те же лосины и замшевый охотничий жилет. От вида облитых лунным светом мускулистых рук душа Белль запела, а самой ей захотелось утопиться в пруду. — Мой прекрасный принц, — сказала она, лаская ладонями его руки и плечи и пытаясь заглянуть ему в глаза. — Миссис Поттс говорит, что ты хочешь бросить меня, обменять на восточную принцессу, но я знаю, что это не так. Никому, кроме меня, не понять твоего сердца, никто, кроме меня, не знает всей глубины твоей души... — Я на ней женюсь, — сказал Адам. — Чего бы мне это ни стоило. Если она откажет мне, я запру ее в башне и годами буду добиваться ее любви. Я закрою ворота, и никто не будет знать, что здесь происходит. Не волнуйся, Белль, я освобожу тебя от всех обязательств, отпущу на свободу и озолочу. Ты знаешь меня лучше остальных, — умоляющим тоном сказал он, опускаясь перед Белль на колени и целуя ее руки. — Я всегда был чудовищем, но сейчас более чем чудовище, потому что хочу Жасмин, и за этим желанием не осталось ни благородства, ни долга, ни любви к тебе. Осталась только честность. Надеюсь, ты оценишь хотя бы ее. — Я ценю, — тихо сказала Белль, — я ценю тебя превыше всего, мой принц. — Ты ангельская душа, Белль, — сказал Адам, вглядываясь в ее лицо. — Ты будешь счастлива, и твой муж будет счастлив. Я слышал, Гастон снова овдовел, и он все еще мечтает о тебе, несмотря на то, что я с тобой сделал. Белль обняла Адама и вздохнула. — Иди и ложись спать, — сказала она. — Ты тоже будешь счастлив, я это знаю. Сначала она зашла к миссис Поттс и до смерти перепугала дремавшую старушку. — Тс-с-с, — прошептала Белль, — матушка, я на минутку. Мне всего лишь нужны твои сонные капельки. С появлением госпожи Жасмин мое сердце рвется на куски, и поможет только целительный сон. Миссис Поттс страдала бессонницей и не ложилась без двух капель дурманящей настойки, травы для которой собирала местная ведунья, которую за исключительные способности к медицине все еще не сожгли на костре. — Девочка моя, — забормотала миссис Поттс, перетряхивая многочисленные склянки, — такова жизнь — принцы достаются принцессам, но хорошая и добрая девушка все равно найдет свою любовь. — Да. Гастона, — резко ответила Белль и снова напугала миссис Поттс. — Не злись, милая, — мягко сказала она, от всего сердца сочувствуя Белль. — Вот твои капельки. Она выдала Белль голубоватый флакончик, заткнутый деревянной пробкой. Белль спрятала флакончик на груди и по темному ночному саду помчалась в прачечную. Там она выбрала из груды выстиранной одежды самую прозрачную рубашку и самые короткие панталоны и оборвала и ту, и другие. Надев их, она почувствовала себя совершенно голой. Прикрывшись плащом, она снова выбежала во двор и, оставляя легкие следы на влажном песке, добралась до своей башни, отдельно стоявшей у стены. Прежде в этой башне укрывали от дождя сено, но потом превратили в жилище для Белль. Остальная прислуга жила в замке, и только Белль выдворили за его пределы. Сохранившиеся со времен кратковременного триумфа украшения хранились в нижнем ящичке комода, завернутые в шелковую тряпицу. Белль развернула ее и надела их все: и жемчужную диадему, и ожерелье из трех жемчужных нитей, и серьги с крупными бриллиантами, заключенными в оправу из белого золота. В зеркале теперь отражалась другая Белль — решительная, с сияющими глазами и алыми губами, безжалостно искусанными для придания яркого цвета. Сорвав с постели ветхое узорное покрывало, Белль свернула его и сунула под локоть. Снова скрывшись под плащом, она вышла в сад и остановилась, глядя на черную громаду спящего замка, освещенную розоватой луной. Раджа беспокойно поднял голову, но Белль послала ему глубокий поклон, такой же, какой исполнила для Жасмин, и он, ворча, улегся обратно. — Твоя наложница прибыла, госпожа, — нежным переливающимся голосом сказала Белль, сбрасывая с плеч грубый плащ. Сонная Жасмин приподнялась и радостно захлопала в ладоши. — Тише, госпожа, — сказала Белль, выпрямляясь. — Я развлеку тебя, но если кто-то застанет... — Я знаю, знаю, — сказала Жасмин. — Мой отец тоже так говорит: «Пусть они развлекают тебя, но если кто-нибудь узнает, не ходить тебе больше в гарем!» — Здесь нас просто затравят собаками. Белль наклонилась над подсвечниками и одну за другой зажгла несколько свечей. Остальное дополнила луна, заглядывающая в окно. Выступив в рассыпчатый лунный свет, Белль обнажилась, сбросив с плеч узорное покрывало. Прозрачные шелковые тряпицы не скрывали крепкую полную грудь, глубокие тени под мышками и внизу живота, полукружия ягодиц и изгиба поясницы. — Золотая афтаба, — нежно проговорила Жасмин, — танцуй для меня, наполняйся вином! Белль опустила ресницы и начала танец, исполняя все то, что завораживало и восхищало ее в детстве: качание вымытых дождем цветов, бег быстрых струек лесного ручья, быстрые движения язычка умывающейся кошки и птичий стремительный полет. От камина несло жаром, а из окна тек холодный ночной воздух, и кровь Белль то разгоралась, то замедляла бег, и тело ее покрывалось то мурашками, то нежной влажной дымкой. Жасмин сидела на кровати, скрестив ноги, и покачивала головой, словно кобра заклинателя. Ее темные глаза сверкали. — Роса выпала, — сказала она, — подойди и выпей ее из макового цветка... Белль скользнула на постель и прижалась лицом к коленям Жасмин, а грудью — к ее сведенным лодыжкам. — Я пришла, госпожа, — прошептала она, — я пришла пить росу из макового цветка. Жасмин откинулась на спину, теребя узкими ладонями волосы Белль, а Белль наклонилась меж ее разведенных ног. Плотные черные колечки волос покрывали лобок Жасмин, а под ними пряталась узкая влажная щель, наполненная соком, и как привратник, выглядывала из щели круглая головка клитора. Раздвинув серо-розовые складки языком, Белль почувствовала густой вкус и запах, словно отпила глоточек теплой морской воды. Жасмин отозвалась тихим нежным стоном. Она пальчиками пощипывала кончики ушей Белль, обводила их, ласкала мочки и делала это так нежно, как Белль никогда не обходилась даже с членом Адама. От ее ласк кровь прилила к лицу Белль, сердце забилось жарче и быстрее. Подложив ладони под прохладные ягодицы Жасмин, она принялась вылизывать и посасывать полные ускользающие половинки, плотную почку клитора и всю теплую и мокрую чашечку ее лона. Бедра Жасмин раскачивались, остроконечные груди с большими темными сосками подпрыгивали. Жасмин накрыла их узкими ладошками и пропустила соски между пальцами, еще и еще раз, пока они не подтянулись и не выставились вверх. — Три наложницы обычно ласкают меня , — задыхаясь, пробормотала Жасмин, — три и больше, и много рук нужно, чтобы гладить меня всю, а в холодной северной ночи не хватит и тысячи рук, но хватает одного твоего остренького язычка, моя укротительница тигров! Раджа, услышав слово «тигр», повел ухом. Белль протянула руку и вынула из подсвечника горящую оплавленную свечу. Легонько дунув, она потушила ее и отдала Жасмин, а та быстро принялась лепить, трогая воск быстрыми пальчиками. Вылепив свече толстое навершие, она пристроила ее между сжатых ног. — Вот так сделаешь... И приподняла груди ладонями, словно фрукты на блюде, а Белль наклонилась и покорно пососала сначала правый ее сосок, а второй трогала влажными пальцами, а потом левый. Воск почти остыл. Белль взяла свечу, почувствовав сдержанное тепло, и стиснула ее бедрами, но та вдруг выскользнула. Белль поняла, что ее роса тоже выпала, что маковый цветок пылает, словно сожженный солнечными лучами, и что нет сил больше пользоваться вычурными словечками восточной принцессы и пора перейти на лексикон Гастона, а тот всегда говорил так: «Подними задницу, малютка, и я нашпигую тебя охотничьей колбаской!» — Подними задницу! — рявкнула Белль, вспомнив о манерах своего бывшего жениха. Жасмин молча перевернулась на живот и приподняла зад. Ее плечи напряглись, спина выгнулась, а теплая свеча с вылепленным подобием головки пробралась внутрь. Белль покачала ее, потянула вперед и назад, и, вспомнив навыки, приобретенные на кухне, заработала рукой, будто взбивая тесто мутовкой. Принцесса Жасмин огласила покои серией стонов, срывающихся в хрип. Голос у нее был сильный, грудной, и эхо зазвенело под потолком. — Тише, — пропела ей Белль, — тише, иначе мы разбудим Чудовище. Тигр Раджа вдруг сел и уставился прямо в лицо своей хозяйке, в глазах его замерцали опасные зеленые искры. — Раджа-а-а! — хрипло и протяжно прокричала Жасмин, — я тебе не еда! Ее крики становились все короче, потом смолкли, и Белль с удивлением ощутила, как свеча сама задергалась под ее рукой, словно кто-то изнутри Жасмин тянул ее на себя. Она быстро выдернула ее, и Жасмин снова вскрикнула. Ее соски обмякли и сморщились, живот вздрагивал, а бедра влажно блестели. Разомлевшее прекрасное тело, пахнущее мускусом и имбирем. Красавица, готовая на то, что Белль себе и представить раньше не могла. Раскованная девушка, желающая тысячи рук, не будет долго сопротивляться желанию... Она станет новой розой Адама, запертой в западном крыле, но в отличие от розы, не увянет, а наоборот, расцветет и превратит жизнь Адама в рай, и он навсегда позабудет, как загорался оттого, что Белль ездит на лошади, расставив ноги. Напоследок Белль подарила принцессе долгий поцелуй, перелив в ее горячий влажный рот бесцветные капельки из флакончика миссис Поттс. — Молчать, Раджа! — сказала она, перебирая волосы уснувшей Жасмин, и обеспокоенный тигр опустил морду на лапы. — Жди здесь и не двигайся. Если будешь хорошо себя вести, я принесу тебе завтрак. На обратном пути через сад, заполненный щебетанием утренних птах, Белль оставляла отчетливые глубокие следы. Прикрывшись плащом и согнувшись, она тащила на себе голую бесчувственную Жасмин. Адаму, спросонья выглянувшему в окно, показалось, что он снова видит страшную старуху-колдунью, проклявшую его, и он отпрянул от окна, снова лег и даже сумел заснуть. Белль тоже хотелось спать. Сонные капельки и ночь, полная волнений, подкосили ее, но не зря она пять лет проработала прачкой. В любое время и в любой болезни она разводила огонь под котлами, лила щелок, окунала белье, терла его о ребристые доски, отбивала, валяла, выжимала. То же самое она сделала и в это раннее утро. Выбрав самый большой чан, Белль наполнила его водой, перетаскав десяток ведер, влила щелок и оставила закипать. Напевая, она связала руки и лодыжки Жасмин шелковыми лоскутами, но та долго не просыпалась и открыла глаза только тогда, когда вода вскипела. Резкий разъедающий запах обжег ее глаза и губы. Из клубов пара вынырнуло веселое лицо Белль. — Видишь, как тут! — сказала она. — Год попаришься, два попаришься, а на третий ноги протянешь. Но я не такая, я просто так ноги не протяну, и к Гастону не отправлюсь! Я теперь умею о себе позаботиться. Ты красотка, а я умная. Нагнувшись, Белль влепила в рот Жасмин комок кружев с какого-то воротничка. — Водичка готова. Поднимая изгибающееся смуглое тело Жасмин, Белль на секундочку прижалась к ее бедру лбом и слегка всплакнула. Ей было отчего-то и чего-то жаль. Адам увидел Белль только после полудня. Она набирала воду из колодца, монотонно наклоняясь и разгибаясь. На ногах — стоптанные туфли миссис Поттс, под плащом — лохмотья шелковой рубашки. Волосы растрепанные, глаза красные от щелока, а руки так обожжены, словно белье стремилось выбраться из чана, а она запихивала его обратно. — Что случилось? — спросил Адам, смутно припоминая утреннее видение. — Дорогой, — обрадовалась Белль, улыбаясь светлой улыбкой. — Я такое же чудовище, как и ты! Теперь мы будем счастливы?