Physical. Moral.

Сидя на высоком барном стуле, чуть щурясь от ярких вспышек светомузыки, Бэкхен неспешно потягивает какой-то алкоголь. Повернувшись лицом к залу, парень закидывает ногу на ногу и обводит скучающим взглядом танцующих, стоящих, сидящих людей – всех, кто есть в клубе, и попадает в поле зрения. Но скука - лишь маскировка, так сказать, маневр для привлечения внимания. Бён за весь вечер чувствует на себе далеко не один десяток взглядов, но пока что никто не решился подойти к одинокому, красивому парню. Может быть, его внешний вид о чем-то говорит окружающим, мол, не из простых парнишка. Это проявляется во всем – в стильной, но как-то слишком обтягивающей одежде, в ухоженных руках и аккуратном маникюре, в подведенных глазах. То, как Бён сидит, как держит бокал, как пьет –нюансы сразу бросаются в глаза, если знаешь, что искать. Бэкхен выглядит вызывающе и знает это. Именно для этого он каждый раз красится, долго выбирает одежду. Для того, что бы на него смотрели. Ему нравится ловить на себе заинтересованные взгляды девушек, парней, мужчин. Ему нравится, когда к нему подходят, начинают общение. Вот, например, как этот прекрасный мужчина. Красивый, лет тридцати. Видно, что к клубной и развязной жизни привык, как и к подобным знакомствам. Бэкхен очаровательно улыбается и протягивает ладонь для рукопожатия. Оно выходит невесомым – мужчина боится сжать сильнее эти тонкие кости. А Бэкхен мысленно ставит крест на сегодняшнем вечере. Очередная провальная попытка. Улыбка не меркнет, разочарование, разливающееся в груди у парня, никаким образом не выходит наружу. Но в мозгу вдруг появляется мысль «Хватит» и Бэкхен уже знает, что сейчас они выпьют, поговорят на вольные, возможно, несколько интимные темы. А потом Бён так же вежливо отклонит предложение поехать в какой-нибудь отель для «дальнейшего приятного времяпрепровождения». Хватит, Бэкхен. Ты что, шлюха, что ли – уезжать каждую неделю с разными мужиками, ложится под них, зная, что удовольствия тебе это не принесет? Научись говорить «нет». Бэкхен советует внутреннему голосу заткнуться и встает со стула. Новый знакомый непонимающе смотрит на него, на что в ответ Бэкхен снова улыбается и просит извинить его – от выпитого он плохо себя чувствует и хочет поехать домой. Отказавшись от предложения «подвезти», Бён берет куртку и уходит из клуба. Квартира встречает ярким электрическим светом и маленьким черным комочком, который жмется к ногам вернувшегося хозяина. - Маленький хочет есть? – взяв котенка на руки, Бэкхен идет на кухню. Наполнив миску кормом, парень умиляется единственному живому существу, что есть в этой квартире помимо него и наливает себе стакан воды. От выпитого в клубе и правда немного гудит голова, но главный дискомфорт не обусловлен физическим состоянием. Бэкхену вдруг становится противно от того, чем же он занимался последние месяцы, как он себя вел и во что вообще превратились его мозги. С тихим шипением от злости на себя самого, Бён стягивает одежду по пути в душ и проводит там не меньше часа. Смывая косметику с лица, гель с волос, запах сигарет и парфюма – с кожи. Журчание воды отвлекает от тех мыслей, которые Бэкхен отложил на потом. Но вот – прохладная, свежая постель, мягкая подушка. Идеальные условия для самоанализа, - усмехается про себя Бэкхен. Все началось около полугода назад, когда Бэкхен начал встречаться с одним парнем. Ему всякие попадались, но настолько внимательных, нежных и романтичных особ еще не было. Бэкхен чувствовал себя пупом Земли, Повелителем Вселенной или кто-там еще есть из важных шишек. Абсолютно любой его каприз исполнялся, его парень был отличным собеседником и просто потрясающ в постели. Но, как говорится, от хорошей жизни жиреют. Вот так и Бён понял, что все эти нежности, ласковые прикосновения и предельная аккуратность в постели чужды ему. Хотелось чего-то острого – что бы поцелуи не легким прикосновением к коже, а с зубами. Что бы пальцы не просто прикасались – оставляли синяки и царапины. Стонать не от пронзительной нежности, но от боли, от того, что думать не можешь ни о чем другом, кроме как о том, что тебе смертельно больно. Думать об этом, чувствовать это – и ловить кайф. Ну, и ежу понятно, что после совершенного открытия пара встречалась недолго. Собственно, все закончилось тем, что Бэкхен откровенно признался своей пассии в том, что ему нужно совершенно другое, нежели ему могут дать. И разошлись они, как в море корабли – без лишних скандалов и истерик. И вот с тех пор раз в неделю Бэкхен начал пропадать в клубах, где выискивал подходящую кандидатуру для удовлетворения своих извращенных сексуальных наклонностей. Казалось, будто в этот период он думал не головой, а членом – о каких-то отношениях и мысли не было. Только секс. Бэкхен лежит в кровати и элементарно морщится от стыда – ему хочется спрятаться поглубже от самого себя. И решает с этим завязать. В конце концов, у него еще есть и другая жизнь – университет, занятия по вокалу, какие-никакие друзья. Это не те вещи, которые можно просто так забросить, поэтому Бён вдалбливает себе в мозг, что физическое удовлетворение – не главное, и не нужно на этом так зацикливаться. С подобными мыслями и котенком на груди Бэкхен и засыпает, снова послав съехидничавший внутренний голос «Может, тебе найти кружок по подобным интересам?» подальше. Утро начинается рано – впервые за последнее время Бэкхен собирается прийти на первую пару. Умывшись и натянув какие попало вещи, Бён проглатывает кружку кофе, оставляет еду коту и уходит. На улице немного пасмурно и Бэкхен ежится в тонком свитере, надетом на голое тело. Но пешая прогулка до места учебы немного согревает, а свежий воздух прогоняет последние остатки сна. Стоически отсидев все пары, Бэкхен получает от друзей приглашение на вечеринку, которая будет на выходных. Чувствуя некоторую неловкость и вину перед друзьями за то, что так редко виделся с ними, Бён соглашается и убегает на занятия по вокалу. Жизнь снова начинает крутиться и Бэкхен чувствует непривычную радость от этого. От учебы, друзей, от неяркого солнца, что проглядывает из-за облаков. Окончательно придя к решению оставить свои поиски и плыть по течению, Бэкхен напевает себе под нос какую-то мелодию и улыбается. На вечеринке очень шумно и много людей. Бэкхен чувствует себя неуютно, потому что здесь – как в тех злополучных клубах. Молодежь пьет, танцует, знакомится. Только не так темно – весь интим куда-то потерялся. И тогда Бэкхен обращает внимание на очень высокого парня, который выделяется из толпы незнакомых людей не только ростом, но и рыжей шевелюрой. Как маяк, - смеется Бён. А потом его знакомят с этим «маяком» - Пак Чанель, учился в их университете, но перевелся. Чанель широко и наивно улыбается и протягивает руку. А Бэкхен, как завороженный, долго пялится в глаза нового знакомого. Его будто бы придавило какой-то темной аурой, владельцем которой ну никак не мог быть этот солнечный парень. Моргнув, Бэкхен смущенно улыбается и пожимает протянутую руку в ответ. И едва сдерживает судорожный вздох – рукопожатие Чанеля крепкое, но немного отличается от обычного. Он сжимает узкую ладонь Бэкхена чуть сильнее, чем нужно, держит руку чуть дольше, чем нужно. И отпускает не отрывисто – медленно ослабляя хватку, цепляя кончиками пальцев запястье. И смотрит при этом в лицо Бэкхену, следя за реакцией. Бён смотрит ему в глаза и у него появляется ощущение, будто улыбка и глаза этого человека живут отдельной жизнью – улыбка такая широкая, искренняя, заражающая весельем. А в глазах – за весельем и неуемным интересом ко всему вокруг, бегает искорка сумасшествия, которая становится чуть темнее, значительнее, когда Чанель видит реакцию Бэкхена – в расширившихся зрачках, в едва участившемся дыхании, в легком замешательстве и натянутости, с которой Бён говорит о том, что рад знакомству. Когда Чанель впервые заговаривает, Бэкхену кажется, будто по его позвоночнику бежит разряд тока. Он дергано кивает и улыбается в ответ на то, что Чанель только пришел и еще не со всеми поздоровался. А когда тот уходит, Бён хватает за бутылку пива и просит у приятеля сигарету. Баловство, которое Бэкхен позволяет себе очень редко – и здоровье портить не хотел, и голосом он дорожил. Но сейчас парень понимает, что ему необходимы алкоголь и сигареты, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, чтобы не сорваться. Каким именно был бы срыв, Бэкхен не имеет понятия, поэтому пытается привести мысли в порядок. Он не может понять, что с ним случилось, поэтому все его существо захотело убежать и в панике спрятаться, подальше от Чанеля, как можно дальше и тише. Та самая темная аура, которую почувствовал Бён в самом начале, все-таки исходила именно от нового знакомого, и была просто ужасающа. В голове зажигается лампочка «А вдруг?», но существо все еще скулит и забивается куда по дальше, на самые задворки. Бэкхен еще не пришел в себя, как ему на плечо ложится тяжелая ладонь. Чанель решил вернуться в их маленькую компанию возле балкона. Волосы Бэкхена на затылке встают по стойке смирно, а по внутренностям разливается отвратительно липкое и холодное чувство страха. Когда скручивает все внутренние органы, и ты непроизвольно напрягаешься, что бы это было не так неприятно. Чанель отпускает плечо, но только для того, что бы приобнять нового знакомого, закинув руку на плечи. Бэкхен отчаянно пытается вести себя, как ни в чем не бывало – отвечает на вопросы, смеется и разговаривает. Но всегда боится тех моментов, когда говорить начинает Пак. Бэкхену кажется, будто бы по всему телу старательно проходятся наждачкой, но это вызывает только табуны мурашек и волнительное томление. Пустые бутылки сменяются полными, свет давно выключили, и разговоры начались откровеннее, шутки – грязнее. Компания Бэкхена, к которой прибавился еще и Чанель, теперь уже сидит на маленьком диванчике в одной из многочисленных комнат, где все равно снуют люди. Алкоголь сделал свое дело, и Бэкхен уже сам прижимается к Чанелю, который так же обнимает его за плечи. Пробыв в клубах долгое время и зная все нюансы подобных ситуаций, Бэкхен не позволяет себе лишнего. Невзначай дотронуться, посмотреть мельком – и ко всему этому Бэкхен совершенно неосознанно добавляет легкие подобия улыбки. Под воздействием градуса существо куда-то исчезло, и, кажется, Бэкхен снова думает членом. По крайней мере, он не собирается просто так отпускать парня, который произвел на него такое впечатление. Нет – ТАКОЕ впечатление. Но вот постепенно народ начинает расползаться – кто домой, кто по спальням, будучи не в состоянии добраться до дома самостоятельно. Последние минут пятнадцать Бэкхен дремлет, откинув голову на спинку дивана. Поэтому, когда чувствует чужое дыхание и Чанель прямо на ухо предлагает ему перебраться в другое место, Бэкхен чуть ли не подлетает в истерике. Чанель смотрит уже не так, как в начале вечера – расслабленность от алкоголя немного отодвинула на задний план маску веселья и доброты, а вот искра стала больше, еще темнее. Бэкхен сглатывает комок в горле и улыбается такой же темной улыбкой – когда оба знают тайну друг друга, но не говорят об этом вслух. Едут они к Чанелю, который живет гораздо ближе, нежели Бэкхен. Все начинается, стоит только Чанелю закрыть за собой дверь. Мощным рывком зашедший первым Бэкхен снова оказывается у двери, только больно ударившись головой и с мертвой хваткой пальцев на горле. Чанель наклоняется и целует задыхающегося от неожиданности и нехватки воздуха парня. Пак выше, ему не очень удобно наклоняться, поэтому рука тянет за шею немного вверх, заставляя Бэкхена неудобно запрокидывать голову. Но тот совершенно не обращает на это внимания – Чанель целуется грубо, властно. Кусает приоткрытые губы, язык и тяжело дышит. Бэкхен чувствует ноющую боль в шее, головокружение от нехватки воздуха и то ли от этого, то ли от эйфории ноги предательски подкашиваются, и Бён начинает сползать вниз по двери. Вернее, начал бы, если бы его не держали. Прерывать поцелуй совсем не хочется, но из-за разницы в росте идти, не отрываясь друг от друга - чертовски неудобно. Поэтому Чанель выпрямляется, хватает полубессознательного Бэкхена за предплечье и чуть ли не волоком тащит в комнату. В горизонтальном положении нет никакой разницы в росте – об этом думают оба. Но Чанелю в голову приходит и другая идея – он садится на кровать, а Бэкхена притягивает к себе на колени. Последний садится сверху, коленями плотно обхватывая бедра Чанеля, и начинает расстегивать светло-серую чанелевскую рубашку. Бён не может сдержать болезненного стона, когда его хватают за волосы и оттягивают голову назад, а по бледной шее проходятся зубами – вскользь, но хоть что-то. А где-то на задворках мозга бьется мысль «Мало. Слабо». Поэтому Бэкхен, сквозь боль в натянутых и вырываемых волосах, наклоняется к Чанелю и хрипло шепчет: - Я не стеклянный. Сильнее, Чанель. Бэкхену кажется, будто темная искра в глазах Пака становится просто огромной, заполняет собой всю адекватность в темно-карих глазах. Следующий рывок за волосы в разы сильнее, а зубы, впившиеся в плечо, вырывают из горла не стон, а крик. Первая настоящая болевая вспышка остается перед глазами Бэкхена еще долго. Чанель снимает с него футболку, каждое его прикосновение остается на коже белыми, быстро сменяющимися на красные, следами. Это чувство дискомфорта, неприятные ощущения заставляют Бэкхена только закусывать губу. Вся грудь, плечи – все в засосах, уже проявляющихся синяках и укусах – на некоторых даже влажно поблескивают капельки выступившей крови. Чанель снова берет Бэкхена за голову, но теперь толкает вниз, заставляя парня слезть с колен и наклониться. И без того неустойчивую тишину комнаты разрывает приказной тон: - Соси. Все сладостное болевое свечение в мозгу Бэкхена разбивается, и он открывает глаза. Чанель же, раздраженный медлительностью, повышает голос и повторяет: - Соси, я сказал. Бэкхен закрывает глаза. Разочарованно – это мягко сказано. Сейчас он просто морально уничтожен. Парень выпрямляется и смотрит на неудавшегося любовника. - Ты можешь бить меня, кусать, резать, царапать – все, что угодно. Но унижать – никогда. Мне нужна только физическая боль, а не игра в «господина» и «раба». С этими словами Бён хватает свою майку, что валяется на полу, и широкими шагами направляется к выходу из квартиры. Ему хочется просто сесть и разреветься – начало было таким потрясающим, захватывающим дух и прочее-прочее-прочее, а этот идиот все испортил одной фразой. Разочарование душит и Бэкхен старается поскорее покинуть квартиру, чтобы остаться одному. Разобравшись с замком, парень тянет дверь на себя, но она тут же закрывается под давлением руки Чанеля. -Ч…Черт. Останься. Его глаза все еще подернуты мутной пеленой, но за ней угадывается наличие разума и адекватности. Бэкхен теряется на секунду, но ее хватает, чтобы его снова утащили в комнату и бросили на кровать. Чанель за всю ночь не произносит ни слова – только несдержанно стонет и рычит. А Бэкхен и стонет, и кричит, и всхлипывает от невозможных, нереальных ощущений. Чувство, когда тело истязают, кусают, жуют, бьют, царапают, впиваются, пытаясь добраться до внутренних органов. Когда не чувствуешь губ не от долгих страстных поцелуев, а от того, что они кровоточат. Когда Чанель входит почти без подготовки, и, кажется, даже на сухую – слезы текут из глаз, рыдания стоят в горле, но Бэкхен все равно стонет, подаваясь на встречу, потому что от этого чувства просто сносит крышу. Болевые вспышки в мозгу превратились в равномерное яркое освещение, и Бэкхен наслаждался этим светом. Утром Бэкхен не смог даже сесть, не то, что бы встать с кровати. И Чанель отнес его в ванную. Набрал горячую воду и залез туда вместе с Бэкхеном. Бён боялся, что на утро Чанель будет до ужаса нежен, чтобы не тревожить нанесенные ночью раны. Это было бы еще большим разочарованием, чем ночью. Но ничего такого – Чанель тер его мочалкой, как абсолютно нормального и здорового человека. От вскриков и шипения сквозь зубы он блаженно улыбался. Когда с мытьем было покончено, парни просто сидели в воде. Чанель, подчиняясь какому-то ритуалу, аккуратно водил пальцами по изувеченному телу любовника. Обводил контур укусов, синяков. Водил аккуратно не потому что боялся сделать больно. А потому что восхищался проделанной работой и наслаждался видом. Они все так же молчали, но Бэкхен увидел это в выражении глаз парня. В расширенных зрачках, в задерживаемом дыхании. Закрыв глаза, Бён отдался ощущениям восхитительно болящего тела, прикосновений к больным местам и чувству полнейшего удовлетворения. Как физического, так и морального.