Я его призову

Камень сорвался с обрыва и с гулким стуком канул во тьму. Она долго наблюдала за его полетом, будто старалась увидеть в невольном знаке свою судьбу. Тишина давила, мешала сосредоточиться и поймать хотя бы одну мысль среди бесконечного потока образов и картин. Где-то глубоко в душе родился и стал расти крик. Он неумолимо просился в мир, и набирал силу, пока не выплеснулся, со всей своей грозной мощью. Одно слово молнией разрезало тишину: - Явись! - встревоженное эхо отозвалось в тот же миг, протяжным: - Ись-ись-ись! - раскатываясь по долине, заставляя беспокойно закричать птиц. И вновь пришла тишина, однако ей не дали укрепиться здесь надолго. Синий туман, со зловещим шипением заклубился в воздухе, формируя фигуру джина. Дух завис в нескольких метрах над обрывом. Это скверное создание ничуть не изменилось: прозрачно-синий, человеческого телосложения, "облаченный" в турецкий костюм, он смотрел с хитрым прищуром и лукаво усмехался, показывая острые зубы. Руки дух сложил на груди, дабы напустить на себя более важный вид. Он молчал. Он не любил обращаться первым, считая это ниже своего достоинства, хотя, если являлся по своей воле, то болтал без умолку, надоедая окружающим. Она смотрела на джина, стараясь найти в себе силы. Решительность, до этого столь отчетливая, таяла, не желая помогать. Тишина давила, требовала действовать, заставляла прекратить размышления. Страх схлестнулся в битве с ожиданием и вынужден был отступить. - У меня осталось желание, - она слышала все будто со стороны, и собственный голос ошеломил ее: жалкий, хриплый, растерявший всю решимость и силу. Джин осклабился еще шире, его улыбка, казалось, скоро заполнит всё лицо. Секунда, две, и дух разразился довольным хохотом, что-то демоническое было в этом звуке, сотни раз отраженном в горном эхе. - И что же тебе нужно? - слова казались шелестом осенних листьев, в тоне сквозила усмешка, голос был вкрадчив, как у купца на рынке. - Смерть, - она ответила так быстро, как смогла, не доставив шанса тишине и страху, те накинулись на нее потом, когда звук собственного голоса достиг сознания. Но было уже поздно. Дух молча подлетел к девушке, и «нечаянно» толкнул ее в плечо. Камень сорвался с обрыва и с гулким стуком канул во тьму… *** Флейта. Ее мелодия птичьим щебетом разливалась по саду. Она манила, вела за собой, проникала в сердце, и вплеталась в глас души. Солнце ласкало землю, наполняя поляну теплом и светом. Ветер вторил флейте, вплетая музыку в шелест листвы. Вдали звоном вторил горный ручей. Птицы заслушались и не решались вступить в хор. Лепестки цветов срывались с веток деревьев и снежнинками укрывали траву. Они кружились в дивном, невиданном до сих пор танце. Их взгляды переплелись, взывая к голосам душ. Флейта стала их проводником в этом мире музыки и света. Девушка порхала над землей, всецело положившись на своего партнера, доверившись знакомому ритму. Они угадывали каждое движение друг друга. - Эйден! – голос врезался в её мир, разбивая на осколки волшебство то ли воспоминаний, то ли знания, заставляя очнуться в холодной реальности. Ветер зловещим воем окутал беседку. Девушка тряхнула головой, стараясь прийти в себя. Сказка разрушилась слишком неожиданно и не оставила надежды, что вернется вновь. - Что происходит, Эйден? – мужчина замер в двух шагах от растерянной фигуры лучницы, он был значительно выше и практически навис над ней. Холодный серый взгляд будто вытягивал в мир душу, вынуждая раскрыться. Девушка отвела взгляд, глубоко вдохнула обжигающе холодный горный воздух. - Все впорядке. Вы хотите сообщить о том, что битва уже завтра? – вскинула голову, с вызовом прищурилась, в очередной раз давая понять – она будет в строю, кто бы и что бы ни говорил. Она в первой линии, как и доверено. - Да, но раз ты знаешь, то я пойду, - командир усмехнулся и чуть качнув головой, пристально осмотрел Эйден, то ли о чем-то предупреждая, то ли стараясь понять, что же на самом деле происходит в ее душе. За три года к ней так и не прониклись доверием, не из-за отсутствия мастерства - девушка деражала лук уже в три года, ее всему научил отец. Дочь главнокомандующего не вызывала сомнений в своем умении вести битву, выдерживать натиск, слушать приказы. Ее стрелы всегда находили цель. Упрямство, сила воли и бестрашие давали пример не одному взрослому мужчине. Но возраст… Пятнадцатилетней девчонке пристало шалить и учиться этикету, а не воевать и нести смерть. Последние месяцы с ней и вовсе творилось нечто странное: Эйден могла застыть и не двигаться минут двадцать, до тех пор, пока ее грубо не отклинут, она пускала странные намеки, порой запрещала делать обыденные вещи, в глазах лучницы все чаще мелькал страх и неуверенность. Упрямая, девушка не желала рассказывать, что с ней, и мужчина, в который раз, сдался. Кивнул на прощание, развернулся и ушел. *** - Не желеешь? – Джин появился уже вечером, когда Эйден собиралась лечь спать, и была готова затушить свечу. Странно, обычно это создание доставало ее чаще, умудряясь оставаться невидимым для окружающих. - Что не вышвырнула тебя? - девушка усмехнулась, от колючего ехидства и вкрадчивого тона духа приходилось защищаться. Образ бунтаря-подростка не был ей близкок, и вызывал практически отвращение, но это был единственный способ не потерять достоинства, общаясь с джином. - Что пожелала Память и Знания, - он завис возле её плеча, глаза духа сверкали в полумраке зловеще, выдавая истинную сущность его характера. Исполнение желаний он считал своей карой, и старался любые сделки обернуть на беду. - Нет, изыди, до зова. - Это желание? – осклабился джин. - Это приказ, - отрезала девушка. Эйден успела узнать как вести себя с подобного рода созданиями. Для этого пришлось полностью навести порядок в библиотеке, чтоб разговорить старика мага, но оно того стило. Девушка желела лишь об одном – что не сделала этого раньше, до того, как отрыла ту лампу. - Как пожелаете госпожа, - Джин обиженно сверкнул глазами и исчез. Кровь. Темные, цвета выдержанного вина капли, скользили по ее ладоням. Вдалеке раздался крик ворона. Мир смешался, пропал, остался только взгляд: угасающий, тлеющий, теряющий свою четкость и силу. Он завораживал, не давал опомниться, удерживал внимание. Она пыталась заговорить, но не могла. Все происходило будто не здесь, не с ней и не сейчас. Мужчина сглотнул, криво улыбнулся, его взгляд потух. Звон колокола ворвался в её реальность. Эйден открыла глаза, села на кровати. Она знала, что это не сон, но все еще не могла поверить, она никогда не видела причин, лишь кровь на своих руках, и яростные звуки царящей битвы. Замок оживал, проснувшиеся люди стремились к церкви. Чтоб отбросить тревожащие мысли, лучница влилась в гомонящий человеческий поток. Огонь. Он сметал на своем пути все. Город пылал, город очищался. Стихли крики, хрипы и стоны умирающих, смолки звуки падающих на землю балок. Пламя с победным ревом неслось по городу. Она оказалась в ловушке, прижатая к стене и окрущенная стихией, девушка могла лишь наблюдать, как медленно приближается ее смерть. Огонь подобрался ближе, его жар становился нестерпимым и нес боль. Она закрыла глаза. Свист стрелы. Грубый удар в плечо. Она летит за землю. Коленки и ладони обжигает болью. Это отрезвляяет, давая понять, но не оставля шанса испугаться пониманию. Битва. Битва, во время которой ее настигла Память, заставляя забытьо реальности. Эйден огляделась. Он лежал в двух шагах, справа. Он улыбался, но даже не пытался подняться. Кровь. Бурая, липкая жидкость на ее ладонях. Только это не сон. Память. В этот раз она не только повергла ее в пучину безумия, оторвала от реального мира, вычеркнула пол для происходяших событий, в этот раз она унесла с собой жертву – чужую жизнь. Эйден подняла глаза на поле битвы, сражение шло уже далеко, но каждый, кого она видела, отражался в сознани сотни раз. Бесконечным роем сверкали чужие судьбы, чужие надежды и мечты. «Ты та, что принесет разруху и смерсть». Голос. Он был частью Знания. - Нет, - прошептала лучница и усмехнулась, в ее глазах сверкнули искорки безумия, она подняла взгляд к несебам, - я призову Джина. Я его призову…