Сказ о ревности

      Ранним вечером Змей Горыныч пролетал над Мертвым лесом. Не самый красивый пейзаж, но Змей устал и хотел поскорее попасть в своё логово, а потому и решил немного срезать. Кривые и голые сучья сухих деревьев угрожающе топорщились в небо, словно иглы перепуганного ежа, целясь в бронированное брюхо Змея.       Змей устало взмахнул крыльями, едва не касаясь агрессивных веток. Сил взлететь повыше почти не было. Отдохнуть бы, но Мертвый лес не самое гостеприимное место — в его неживой тишине недолго и с ума сойти, даже если ты сам потусторонняя тварь. Ладно бы ещё Баюна встретить — тот поёт красиво, истории всякие складно рассказывает, да только кто знает, где сейчас хозяин Мертвого леса?       Словно отвечая на невысказанный вопрос, из кроны очередного дерева выскочил антрацитовый комок железной шерсти и вцепился всеми когтями в хвост Горыныча. Змей заполошно взмахнул крыльями, выравнивая полёт. Неожиданная выходка Баюна словно придала сил уставшему Змею, и тот энергично замахал крыльями по направлению к своему логову. Кот-колдун крепко держался, напевая в усы песенку про Черномора, катающего на бороде Руслана.       Перед огромной пещерой Змей попытался сбросить Баюна на землю, но тот сам отцепился от хвоста и с поистине кошачьей грацией приземлился на две ноги, в полете превращаясь в хвостатого молодого человека — Баюну запрещено покидать Мёртвый лес в кошачьем обличье по собственной воле. Дёрнув ушками на макушке, Баюн насмешливо фыркнул и одернул рукава рубахи чугунного цвета. Змей, тоже принявший человеческий облик, клыкасто улыбнулся в ответ, нависая над незваным гостем. Кот-колдун вальяжно вильнул хвостом и с независимым видом обошёл хозяина, направляясь в пещеру.       — Кошки, — фыркнул Змей и пошёл следом.       Внутри пещера оказалась настоящим дворцом с многочисленными богато, пожалуй, даже слишком богато обставленными обширными комнатами. Баюн быстро нашёл удобную кушетку и развалился на ней, требовательно глядя в жёлтые глаза Змея.       — Голоден? — Змей прислонился плечом к колонне и скрестил руки на груди.       Баюн не ответил, нагло хмыкнул и расстегнул рубашку.       — Ты сегодня на редкость красноречив, певец, — Змей с удовольствием оглядывал ладное тело.       — В Мертвом лесу с добычей туго, — Баюн закинул ногу на спинку кушетки и уставился на Змея распутными глазами.       — Думаешь, что я твоя добыча? — Змей развеселился. Хладнокровный, как и положено рептилиям, он не собирался идти на поводу у Баюна, всем своим видом являвшего вожделение в чистом виде. Коты слишком независимы и коварны, чтобы слепо бросаться в предлагаемые ими игры. Кошачья натура — натура садиста, поиграет с мышкой, а потом съест без зазрения совести. Змей мышкой не был. И не собирался.       — Накорми меня, — требовательно мурлыкнул Баюн.       Змей восхитился наглостью кота-колдуна. Силён Баюн, но против Горыныча ему и трёх мгновений не выстоять. Оба это прекрасно знали. Змей шагнул вперёд, на ходу сбрасывая драгоценные одежды. Хладнокровие рептилий равно их же похоти.       Глаза Баюна сверкнули предвкушением. Скоро его голод будет удовлетворён.       Облизнувшись, Баюн обхватил губами пока ещё мягкую плоть Змея. В нос ударил запах чистейшей воды и ветра. Когда Змей возбудится, в воздухе разольётся запах предгрозового неба, а вот сам Баюн пахнет только железом да кровью.       Змей слушал урчание своего случайного любовника, чувствуя, как дрожит его горло. Эта дрожь возбуждала сильнее, чем горячая влага кошачьего рта. Ласково погладив за остроконечным ушком, Змей тут же властно обхватил ладонью обе руки Баюна и вздёрнул повыше. С недовольным мявом Баюн выпустил изо рта восставшую плоть и облизнул влажные губы. Шершавая ладонь Змея прошлась по выступающим рёбрам, царапнула крохотный сосок и скользнула к горлу. Баюн прикрыл глаза и прижал ушки от удовольствия — подбородок всегда был его слабым местом. Нежное почёсывание заставляло мурлыкать, несмотря на неудобно вывернутые руки. Раздвоенный язык прошёлся по губам, и Баюн распахнул глаза. Змей редко целовался, гадина бессердечная, хотя умел делать это так сладко!       Баюн урчал в поцелуй, вылизывая шершавым языком тонкие губы, а потом почувствовал, как с него стягивают брюки. Интересно чем? Одной рукой Змей удерживал обе кисти Баюна, второй прижимал к себе кошачий затылок. Кот-колдун скосил глаз вниз и увидел бледный чешуйчатый хвост, обвившийся вокруг его бедра. Похоже, сегодня будет весело. Баюн довольно зажмурился и всем телом потёрся о Змея.       В следующий миг Баюна перевернуло в воздухе, цепкие змеиные хвосты подвесили его вниз головой, как раз лицом на уровне паха Змея. Баюн не стал ждать повторного приглашения и жадно погрузил в рот твёрдую плоть. Кошачьи когти заскребли по мелким чешуйкам на бёдрах Змея, не причиняя вреда. Змей хмыкнул, развел пошире ноги любовника и обхватил рукой небольшой, но горячий член. Баюн тут же отозвался довольным урчанием и толкнулся в ладонь.       — Успеешь, — мягко прошептал Змей. — Я накормлю тебя досыта. Когтистые пальцы сжали мягкую мошонку, царапнули между разведенных ягодиц. В ответ кошачий хвост нервно дёрнулся. Змей хмыкнул и провёл языком по ложбинке. Хвост с готовностью отодвинулся в сторону, давая доступ к нежному и уязвимому местечку. Змей ласкал раскрывшегося любовника, игнорируя болезненно-твёрдый член, но Баюн, казалось, не замечал неудобств, жадно поглощая плоть дракона. И тот не выдержал горячих ласк и, прикрыв глаза, со стоном отпустил себя. Баюн жадно проглотил добычу и жалобно мяукнул:       — Ма-а-ало…       В следующий миг он задрожал-забился в объятиях Змея, принимая тонкий и гибкий змеиный хвост внутрь себя.       — Жадный ты, Баюн, — тяжело дыша, произнёс Змей, глядя, как его хвост-щупальце проникает в Баюна.       Кот жалобно хныкнул и вцепился железными когтями в бёдра Змея, оставляя на чешуйках едва заметные царапины. Змей довольно улыбнулся и обвил языком ярко-красную плоть. Баюн задрожал всем телом и толкнулся в рот Горыныча. Скорее!       Хладнокровный гад лишь дразняще коснулся губами головки и снова отстранился. Второе щупальце толкнулось в нежную кожу, раздвигая плоть, проникая внутрь. Кот ответил низким воем, вцепился в ягодицы Змея и чувствительно укусил за выступающую косточку на бедре.       — Нравится? — верно истолковал его действия Змей. — Погоди, сказитель, это только начало.       Кот мстительно лизнул шершавым языком нежную кожу мошонки, вырывая из уст Змея прерывистый вздох. Больше Змей сдерживаться не стал и обхватил губами член Баюна, полностью погружая его в рот. Баюн, тяжело дыша, крепче стиснул ягодицы Змея. От долгого положения вверх ногами к голове прилила кровь, и теперь в ушах приятно шумело, словно после трёх порций валерьянки.       — Зме-ей! — Баюн жарко выдохнул в живот Змея.       Тот, поняв, что от него требуется, бережно уложил кота на кушетку, но едва тот расслабленно запрокинул голову, резко вошёл третьим хвостом. Баюн выгнулся, располосовал когтями обшивку кушетки и протяжно мяукнул. В то же мгновение его рот заполнила вновь восставшая плоть Змея. Баюн блаженно прикрыл глаза. Одной порции змеева семени ему было мало.       Змей с наслаждением проникал в податливое и гибкое тело, играл кончиками пальцев с напряжённой кошачьей плотью, когда на его плечи легли узкие ладони.       — Очень глупо изменять карателю, — прошептал на перепончатое ухо бархатистый голос Кощея Бессмертного.       — В следующий раз не опаздывай, — ответил Змей, опираясь рукой о спинку кушетки. Он знал, что последует прямо сейчас. И Кощей не разочаровал его, входя плавным, но сильным толчком сразу и до упора. — Давно наблюдал?       — Достаточно, — жарко выдохнул Кощей и прижался губами к спине Змея. Снизу ревниво мяукнул Баюн. — А ты, обормот шерстяной, ещё пожалеешь, что встал между нами двумя.       Баюн ничего не ответил, лишь сжал пальцами змееву мошонку, вынуждая снова достигнуть пика. Пока Баюн сыто облизывался, Кощей крепче обхватил руками грудь Змея и резко и сильно задвигал бёдрами. Тот всхлипнул, запрокинул голову на плечо мстительного любовника и прерывисто застонал. Крупное тело вздрагивало от резких толчков, запах грозы наполнил пещеру, а развратные змеиные хвосты покинули тело Баюна, к вящему неудовольствию последнего.       Кот-колдун выбрался из-под Змея и удобно уселся на краю кушетки, разглядывая прекрасную пару, сплёвшуюся в объятиях. Бледная кожа Кощея по контрасту с голубоватой чешуйчатой шкурой Змея казалась почти смуглой, а усеявшие её бисеринки пота пряно пахли. Баюн облизнулся и обхватил рукой собственный член.       — Погоди, — властно приказал Кощей, глядя на Баюна шальными чёрными глазами. Тот в ответ лишь растянул губы в едкой улыбке, сверкая белоснежными клыками.       Кощей укусил перепончатое ухо Змея и подался назад, выходя из любовника. Змей обессилено скользнул на пол, облокотившись о край кушетки. Но Кощей не смотрел на него; он резко шагнул к Баюну, подхватил жилистые ноги и развёл их в стороны. Растянутый Змеем вход приглашающее манил, и Кощей принял приглашение. Подхватив Баюна под маленькие ягодицы, Кощей насадил его на себя. Кот коротко мякнул, вцепился в плечи Бессмертного, словно в дерево, раня в кровь. Кощей тихо зашипел и качнул Баюна, проникая в него ещё глубже.       Змей Горыныч, подперев голову, отдыхал, с удовольствием наблюдая за страстью обоих своих любовников. С его места было отлично видно, как член Кощея раз за разом проникает в податливое кошачье тело. Баюн жадно вылизывал пот и кровь Бессмертного, гася долгий голод. Змей улыбнулся, чувствуя, как к нему возвращаются силы. Всё-таки похоть змеев не зря вошла в легенды. Кощей перехватил взгляд Змея и улыбнулся. Подхватив Баюна поудобнее, Кощей сел на растерзанную кушетку. Змей поднялся одним тягучим движением и навис над страстной парой. Его руки ласково огладили кошачий затылок, пока Баюн вылизывал шею Кощея. Затем Змей приподнял пальцами подбородок Кощея, притягивая в долгий поцелуй.       — Ну же! — нетерпеливо мяукнул Баюн, призывно задирая хвост. Змей улыбнулся в поцелуй и отстранился, чтобы войти в заполненное Кощеем тело кота-колдуна. Все трое протяжно застонали, соединяясь в одно причудливое целое.       Баюн громко урчал, прижимаясь к горячей груди Кощея и ощущая спиной прохладное и сухое тело Змея. Внутри терлись друг о друга два члена, а собственный прижимался к влажному от пота животу Кощея. Баюн закатил глаза, чувствуя распирающее удовольствие. Когда раздвоенный язык скользнул по краю кошачьего ушка, Баюн дёрнулся, взвыл и обмяк, орошая и без того мокрый живот Кощея.       — Неужели насытился? — прошептал на второе ушко Кощей и чуть прикусил острый кончик.       Баюн прянул ушком и прижался щекой к груди Кощея; хотелось немного отдохнуть. Но любовники не дали такой возможности, продолжая проникать в его расслабленное тело. — Горячий, — продолжал шептать Кощей. — Такой горячий…       Баюн не ответил, вздрагивая всем телом в такт толчкам, а вот Змей впился в болтливый рот Кощея ревнивым поцелуем. Баюн едва слышно замурлыкал. Кощей под ним тяжело задышал, и кот-колдун начал выворачиваться из двойных объятий, всеми конечностями пихая любовников. Змей первым понял, что от них хотят, и покинул тело Баюна. Тот соскользнул вниз, опускаясь на колени перед Кощеем, и жадно обхватил губами член. Кощей вздрогнул и протяжно застонал, наполняя рот любовника. Баюн, урча, проглотил семя Бессмертного и принялся жадно вылизывать живот. Кощей поморщился — кошачий язык слишком шершавый.       — Баюн, — позвал Змей, кладя руку на кошачий затылок и поворачивая к себе.       Баюн облизнулся от предвкушения и широко открыл рот. Кощей наблюдал, как перламутровая струя полилась в подставленный рот. Баюн проглотил всё до капли, сбросил змееву ладонь со своей головы и с наглым видом улегся на колени Кощея.       — Я спать, — заявил он непререкаемым тоном и закрыл глаза.       Кощей и Змей весело переглянулись, умиляясь кошачьей наглости. Но истощённый Баюн, получивший сполна, и в самом деле больше не мог продолжать. Поэтому его уложили на исцарапанную им же кушетку, а сами ушли вглубь пещеры к тёплому источнику, где Кощей продолжил свою месть развратному Змею. Впрочем, Змей не возражал.       Много позже, когда Змей вернулся в комнату с кушеткой, неся на руках обессиленного Кощея, Баюна уже и след простыл. Только на уцелевшем куске обшивки кошачьим когтем было вырезано неприличное слово. Змей хмыкнул, коротко поцеловал черноволосую макушку и дохнул на кушетку. Дерево и ткань занялись мгновенно, и через несколько секунд на каменном полу осталась лишь горстка пепла да с десяток мелких гвоздиков.       Баюн едва ли не вприпрыжку возвращался домой в Мертвый лес. За его спиной оставалась цепочка глубоких следов, а все мелкие животные, птицы и даже насекомые спешили убраться с его пути. Баюн, казалось, не замечал этого; он с удовольствием намурлыкивал новую песенку - "Сказ о ревности".