Последний поцелуй

Хруст далеко уже не белой ледяной массы под ногами заглушает хлюпающий звук, исходящий оттуда же. Литовец старается не смотреть вниз. Торису искренне не хотелось осознавать, что там кровь, кровь почти родного ему Феликса. Его кровь, смешанная с грязью, снегом и слезами боли. Феликс лежал на бордово-сером снегу в двух метрах от прибалта, лежал на животе; волосы его склеились, стали какими-то не то пепельными, не то красными; глаза тускли, в них периодически сверкала одна-единственная зелёная искра, искра мольбы, верности и желания бороться. Поляк поджал губы и уткнулся красным от морозца носом в холодный снег, всхлипнув. Обеими руками Лукашевич держался за живот, точнее - за рану от огнестрельного оружия, которая сильно кровоточила. Лоринайтис, спотыкаясь, но удерживая своё тело в равновесии, подбежал к другу и упал на колени перед головой Феликса. Тот всхлипнул ещё раз. Торис бегло оглядел парня широко распахнутыми от ужаса глазами и, шепча что-то под нос, перевернул поляка на спину и приподнял, затем уложил на коленях. - Феликс… - литовец, глотая слёзы, склонился над лицом блондина, придерживая его за плечи рукой. - В-всё… всё в п-порядке, Лит… меня просто… п-подстрелили, только и всего… - прохрипел раненый, оставив сленг где-то далеко, и попытался улыбнуться. Получилось плохо. Только сейчас Лоринайтис заметил тонкую струйку крови, стекающую по подбородку Феликса из уголка губ. Стало совсем не по себе. - Нет, не в порядке! - горячо воскликнул прибалт. Взгляд брюнета опустился на спину друга. Никаких ран, значит, пуля не прошла насквозь. - Сейчас… сейчас всё будет хорошо, подожди… я отвезу тебя ко врачу, он вынет пулю… потом я сделаю тебе перевязки… и всё будет хорошо, я обещаю!.. я обещаю… - Н… - Лукашевич чуть приподнялся и коснулся своими губами губ Ториса. Тот удивлённо посмотрел на парня, а почувствовав металлический солоноватый привкус, Лит подался навстречу, уже настойчиво проникая языком в рот поляка. Феликс прикрыл глаза и прильнул ближе к литовцу. Вкус крови сводил Лоринайтиса с ума, заставляя проводить языком по ровным зубам зеленоглазого парня, поглаживая его спину. Почувствовав нехватку воздуха, брюнет оторвался от пухлых губ и отвёл взгляд. По щекам разливалось тепло, сердце бешено билось в груди. - Н-не думал, что ты… ответишь… - Лукашевич выдохнул и кашлянул, обессиленно рухнув всей массой своего тела на Ториса. Лицо шатена залила краска. Так неловко, но так… так хорошо. Он нисколько не жалел, отдавая свой первый поцелуй своему лучшему другу. Нисколько. Литовец не знает, сколько они просидели, обнимаясь. Торис снял с себя пиджак и укрыл им поляка - налетел холодный ветер и блондин сильно дрожал. Было видно, что его лихорадит. - Ты… потерпи минуту, ладно? - литовец встал, предварительно аккуратно положив Феликса на снег. - Всего лишь минуту… - Стой… хочу, чтоб ты знал… - Феликс схватил прибалта за руку и прошептал: - я… люблю тебя… Лоринайтис, смущаясь ещё больше, чем при поцелуе, и буркнув что-то наподобие «я тоже…» кивнул и побежал куда-то. Одно поле, в снегу, перемешанном с грязью и кровью. Пустыня со странного цвета песком. Деревьев - нет, ни души, непонятно, куда идти… но Торис просто поклялся, что доберётся до ближайшего населённого пункта и приведёт врача. Он сделает это быстро. Он ведь поклялся… *** Когда прибалт шёл по вытоптанной ранее дороге, ведя за собой найденного где-то поблизости доктора, поляк лежал, перевязав пиджаком литовца рану и обнимая себя за плечи. Когда Торис, точно так же, как и в первый раз, когда он увидел раненного Лукашевича, спотыкаясь, добежал до Феликса и погладил его по щеке, уже готовясь радостно сообщить о найденном враче, Лоринайтис вдруг обнаружил, что кожа у парня довольно бледная и холодная… - Пульс - отсутствует, - вынес вердикт целитель после осмотра. Эта фраза была воистину роковой для Ториса. На глаза навернулись слёзы, он не ограничивал себя в эмоциях. И вовсе не был тем, кто не показывал чувств. Кое-как утерев влагу, литовец опустил взгляд. И улыбнулся. Почти незаметно, но всё же. На снегу было нарисовано небольшое красное сердце. Нарисовано, очевидно, кровью. А внутри криво, но различимо написаны слова, которые обязаны заставить Лоринайтиса улыбнуться. Просто обязаны… «Kocham cię». P.S. - "Kocham cię" - "Я люблю тебя" (польск.)