Чёрные птицы Чанмина

У Чанмина много чёрных птиц. Они летают каждый день там, в его голове, и соприкасаются крыльями. Каждая из них по-своему клюёт его и оставляет новые и новые рубцы. Раны Чанмина никогда не заживают, они гноятся и кровоточат. Чанмин какой-то неправильный. Его лицо странное и непропорциональное. Он слишком хрупкий и нескладный. «Нелепый», - как сказал однажды Джеджун, - «разве такой, как ты, может быть рядом с таким, как он?» А ему ничего и не нужно, лишь бы приходить и дальше в зал, туда, где тренируется каждую ночь Юнхо, и смотреть. Когда старший танцует – целый мир на мгновение останавливается, и остается только сияние, что ореолом искрится вокруг танцующего. Макнэ впитывает каждое движение, каждый жест. Он не может насмотреться, насытиться иллюзорной близостью момента. Невозможно. Юнхо невозможный. И каждый раз – как в первый. И нет всепоглощающей черноты в такие моменты, нет саднящих ран и ушибов. Только мерцание небесных птиц, что мгновеньем назад были угольно-чёрными. Младший думает, что хён не видит его, а тот, в свою очередь, не обращает никакого внимания. Он разрешает смотреть на себя, но не более этого. Никогда не обращается к младшему и не зовет с собой. Юно давно привык к этому, потому и танцует сосредоточенно, оттачивая каждое движение. Сам себе на уме в движениях и в действиях, словно он тут совсем один. Свет лазурных крыльев действует на макнэ ровно до того момента, пока старший увлеченно танцует. После этого - тьма. С каждым днем птицы Чанмина все чернее и больше. Джеджун не любит его, такого некрасивого и неправильного. Он мило улыбается на камеру, берёт макнэ за руки, обнимает и нежит. Но в их квартире нет и намёка на былую нежность – только правда. Ючон слишком занят собой, а Джунсу никто не интересует, кроме Ючона. Чанмин ни к кому не может обратиться, потому не показывает своих птиц, не выпускает их. Былые друзья не интересуются им, не звонят больше и даже не пишут. Чанмину некуда ходить и не с кем видеться. Но он не чувствует себя одиноким – семья всегда беспокоится и ежедневно названивает. Каким-то образом появляется Кюхён – испуганный и обиженный новоприбывший мембер Супер Джуниор. Их дружба крепчает, и держать своих птиц становится не так трудно – Мин научился их выпускать. *** Макнэ почти не общается с Юнхо, а только смотрит. Его взгляд острее любого ножа и все чувствуют это. Уже год прошёл после того, как трое ушли из-под крыла агентства. Макс привык к своей особенности, потому что кошмар постоянно с ним. Когда живёшь болью, вся жизнь проходит через её призму: ты смеёшься ею, видишь и дышишь. Угольные птицы уже огромных размеров, скребутся и дерутся между собой, но его это больше не волнует. Когда любишь – ничего не волнует. Мир Чанмина - крохотные слезы огромной боли каждую ночь и призрачный фантом лазурного сияния Юнхо. Чанмина тошнит его первой бесконечной любовью, и он, вроде как, может с ней справляться. Может ровно до тех пор, пока не ловит пустой в своей бесконечности взгляд чёрных глаз, и все рушится вновь - мерзкие крылатые снова кружат над ним. Лидер – не лидер больше: он пьёт и ходит гулять поздно ночью. Не реагирует на своё имя, на бережно приготовленную еду, ни на что, кроме Джеджуна. Он любит, и макнэ понимает, каково это. Есть ли конец этому безумию? *** Однако в какой-то момент что-то меняется, пустота из глаз старшего постепенно уходит, он все чаще остаётся в гостиной рядом с макнэ, ест стряпню Чанмина и даже хвалит её. Кажется, его отпускает, и Чанмину немного легче. Жизнь Макса не стала проще – Юнхо всё так же холоден к нему. Уютные вечера в компании старшего не способствуют улучшению состояния, наоборот, опустошают и напрягают. Ему кажется, что жизнь стала совсем бесцветной, так что ничего больше не приносило хотя бы каплю радости, а встречи с любимыми Кю-лайн наскучили, став однотипными и неинтересными. Угольные перья широких крыльев мелькают перед глазами, мешая сосредоточиться, путая движения и нарушая координацию тела. Любая репетиция катится к черту. Он больше не хочет петь. Не хочет танцевать. Не хочет ничего. А Юнхо всё равно тащит его на тренировки и заставляет есть каждый день. *** Чанмин не заметил, когда они с Юно поменялись местами. Жизнь макнэ словно в дымке, так продолжается ровно до того момента, пока лидер не просит его остаться. Младший измотан до предела – тренировки к предстоящему возвращению на большую сцену достаточно изнуряющие, а старший, словно в противовес ему, бодр и весел. Сейчас середина ночи и Чанмин очень устал. Он покорно садится около зеркал и ждёт, когда вставший перед ним Юно начнёт что-то делать. Старший не заставляет себя долго ждать. - Смотри. Юнхо танцует, отдавая себя танцу, увлечённо и очень интимно. Без музыки, счёта или слов, мокрый и абсолютно уставший. И… Чанмину кажется, что он светится. Светится. Как тогда. Бам! Тяжёлые клетки в одночасье исчезают, когда огромное количество лазурных крылатых заполняют своим небесным превосходством весь их тренировочный зал. Кажется, теперь он понял. Понял, что рядом с Юнхо нет никаких птиц, нет черноты и нет его боли. Только огромное небо с нежными акварельными разводами, где сияющие пернатые кружат в своем умиротворении и счастье. Тихое персональное шоу Чанмина заканчивается, когда Юно выводит своё последнее па и взволнованно заглядывает в глаза младшего, ожидая его реакции. Если он действительно правильно догадался, то этот план должен сработать и хоть немного разворошить макнэ. Чанмин не сразу понял, что он плачет. Капельки соленых слёз беспрерывно стекали по его лицу и падали на плечо секундой назад прижавшего к себе Юнхо. Лидер обнимает его и качает из стороны в сторону, успокаивая и убаюкивая. - Не плачь, малыш, не надо. Тебе было так трудно всё это время, я понимаю тебя, - старший замолкает на несколько секунд, чтобы вытереть Чанмину слёзы. - Наш путь слишком трудный, если продолжим шагать по нему в одиночку. Мы должны идти вместе. Слышишь? Вместе. Полностью и до конца в этом ужасном лабиринте черноты и неудач мы пересечём его вместе, потому что это всё, что у нас есть. Наверное, огромный пазл из тысячи частиц души Шим Чанмина только что стал целым. И его волнует только один вопрос: - Обещаешь? - Да.