С днем рождения, Хидэ

С легким звоном на стол опустились два бокала. Каждый год уже много лет один вечер проходит по одному и тому же сценарию. Завтра особенный день. Точнее, он наступит уже через несколько часов. И я жду его с необъяснимым чувством какого-то детского ожидания... Чуда что ли... Боги, это даже звучит по-детски... Возможно, это прозвучит еще более глупо и даже странно, но каждый год я провожу один единственный вечер в компании того, кого уже давно нет. Этот человек значит для меня много, хоть мы и никогда не встречались. Мацумото Хидето. Хидэ. Кумир моей юности. Он и сейчас продолжает быть для меня наставником, примером и... первой настоящей любовью. Почти 20 лет назад старший брат показал мне кассету с песнями X-Japan. Тогда достать что-то подобное было не просто сложно, это было сродни откопанному в дебрях Амазонки кладу. И первым, что меня зацепило, была именно гитара. Тогда я еще не знал, что это за техники, кто именно играет, но мне очень хотелось понять этого человека, то, что он ощущает в момент игры и когда пишет подобные мелодии. Я хотел стать хоть на толику похожим на него. А потом я увидел его. На старом потертом плакате. С совершенно безумным ирокезом, тонной грима на лице и тонкими, плотно сжатыми губами. Он казался странным, сумасшедшим. Но от этого меня стало тянуть к нему еще сильнее. Вот не поверите, я даже не помню, как в моих руках оказалась эта странная старая игрушка. Осторожно поглаживаю торчащие в разные стороны волосы оттенка фуксии и не могу сдержать улыбку. Я купил ее на свою первую зарплату, угрохав на это плюшевое существо, отдаленно напоминающее человека, почти все деньги. Потом пришлось голодать почти две недели... Тихо смеюсь, уткнувшись лицом в мягкий живот игрушки. Какой же я тогда был... Но нет, я нисколько не жалею. Если бы мне предложили прожить жизнь заново, я поступил бы точно так же. Единственное, о чем я могу сожалеть, так это о том, что так и не познакомился с ним. Хотя, на что мог рассчитывать глупый, совсем еще юный мальчишка? Разливаю красное вино в бокалы. Осторожно, чтобы не пролить ни капли. Это его любимое. Когда-то в интервью он сказал, что ему очень нравится его мягкость. И он оказался прав — оно действительно необычайно легкое на вкус. Осторожно сажаю игрушку напротив, опирая ее на стопку книг, которые каким-то странным образом оказались в моей квартире. Наверняка постарался Койю. Он всегда тащит в мой дом всякую ерунду, которую посчитает интересной. По центру стоит маленький торт, изготовленный по моему заказу. Все, как положено — бисквит, легкий крем, взбитые сливки, много фруктов и маленькая табличка из шоколада с поздравительной надписью. Думаю, ему бы понравилось. А еще — пачка его любимых сигарет и пара медиаторов. Я не стал включать свет. Сегодня хватит и пары свечей в стеклянных подставках-стаканчиках из матового стекла. Так вечер становится еще более особенным. Появляется чувство незримого присутствия. Будто я не один в этой большой пустой квартире. Время на часах — без двух минут полночь. Совсем немного и наступит его день. Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять... Четыре... Три... Два... - С днем рождения, Хидэ... Шепчу. Едва слышно. Поднимаю бокал, смотря на его портрет на стене, и делаю единственный глоток терпкой, чуть горьковатой жидкости. Почему-то мне не хочется пить сейчас. Только не в этот момент, который, как рождественская ночь, кажется волшебным и похожим на сказку. Кажется, я знаю, что подарить ему. И я верю, что он услышит и поймет меня. Быстро подхожу к стойке с гитарами и аккуратно беру в руки одну из них — ту, что была одной из первых. Давно не играл на ней, но думаю, сейчас это лучший вариант. Долго вожусь, настраивая, давая пальцам привыкнуть к старым, грубоватым струнам и немного погнутому грифу. Пару пробных аккордов. Звук не идеален, но в нем есть какое-то свое очарование. Как в не идеальном, угловатом, хрупком мужчине, которого я до сих пор глубоко в сердце люблю. До нехватки воздуха в легких. Я не знаю, какими словами передать эти чувства... Но... Я могу сыграть. Мои руки скажут все за меня. Тихонько наигрываю не понятную мне самому мелодию, постепенно придавая ей очертания такой любимой мною «Forever love». И уже через пару минут по комнате разливаются звуки композиции, которую я осмелился сыграть для него. Действительно осмелился, потому что раньше никогда не позволял себе исполнять ее даже в одиночестве. Закрыв глаза, проигрываю ее раз за разом, пока не начинаю чувствовать покалывание в кончиках пальцев. Ноги онемели и начало болеть плечо, но это почему-то не принесло дискомфорта. Слегка улыбнувшись, откладываю гитару. Потянувшись, встаю с кресла, достав сигареты. Распахнув окно, закуриваю, тут же крепко затягиваясь. Ночной город поражает своей красотой. Думаю, он тоже оценил бы переливающиеся неоновыми огнями улицы. Знаете... А я ведь ни разу не говорил ему одной вещи... - Спасибо тебе... *** Комната тонет в темноте, которую растворяют, как краски в стакане, яркие всполохи пламени свеч и огни никак не желающего засыпать города. В комнате тяжелый, плотный запах парафина, каких-то специй и едва уловимая нотка ментолового сигаретного дыма. У окна — темный силуэт, застывший восковой фигурой на отливающем желтовато-оранжевым фоне. Тишина плотным коконом опутала и оплела в паутиновые сети, ловя в расставленные ловушки любые, даже самые неуловимые, звуки. Кажется, будто даже дыхания не слышно. Будто бы в комнате никого нет... Но увы. Одиночеству не дано главенствовать здесь. У дверей появилась еще одна фигура. Словно сотканная из теней, она возникла прямо из воздуха. Довольно невысокий рост, хрупкое, стройное телосложение, высокий начес на длинных, густых, кроваво-красных волосах, которые кажутся в темноте почти черными. Мужчина продолжил стоять, не издав ни звука, наблюдая за хозяином квартиры, курящим у окна. Плотно сжатые губы, выбеленное лицо, густо подведенные веки и такой живой, теплый взгляд темных, коньячного оттенка глаз. Он не первый, да и не второй раз появляется здесь, оказываясь незваным гостем, которого хозяин дома не может ни видеть, ни слышать. А к ощущению того, что он не один, Юу уже привык. Ему так даже нравится. Не раз это оказывалось спасением, которое вытаскивало его из водоворота депрессии и усталости. Юу выбрасывает окурок прямо в приоткрытое окно, но продолжает стоять на месте, опираясь ладонями о подоконник. И на губах Хидэ невольно появляется улыбка. Этот мальчик, выросший в красивого, статного мужчину, так и не потерял себя, оставшись таким же чистым душой, каким был 20 лет назад. Тихий голос вывел Хидето из раздумий. - Спасибо тебе... Хидэ улыбнулся и, немного забывшись, протянул ладонь в сторону окна, к темной фигуре на его фоне. Но вовремя опомнившись, опустил руку. - Будь счастлив, мой мальчик. Будь счастлив.