***
Проходит еще неделя, однако, в этот раз без криков и ругани. «Неделя холодной тишины» - так назвали ее мои друзья, и я не мог с ними не согласиться. Целую неделю Кучики Рукия, которая сидела за партой по правую руку от меня, не смотрела на меня. Ничего не просила. Не реагировала на мои просьбы. Не рычала и не брызгала слюной. Укрывалась под дружелюбной маской рядом с Иноуэ, Чадом и остальными. Когда мы оставались наедине, на ней не было лица. Теперь она не маленькая грубиянка. Она безликая кукла.***
Светофор моргнул красным глазом и заставил нас остановиться. Пустующее тело Рукии сделало еще шаг и замерло прямо у края дороги. А у меня появилась как минимум одна минута на разговор. Я неуверенно кошусь взглядом на нее, растираю несуществующий порошок в своих пальцах. Сердце стучит быстро, больно ударяясь об стенки грудной клетки. Мне нужна смелость. Прямо сейчас! Остается еще 10 секунд, прежде чем мой дрожащий голос, наконец, произносит: - Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Она расплывчато смотрит на меня, пытаясь понять, в какую сторону были адресованы мои слова. Одного моего взгляда ей хватает, чтобы осознать свою роль участника в нашем почти диалоге. Тогда она кивает. Прядка ее черных волос подпрыгивает на месте, и это заставляет меня взлететь душой и телом на небо от облегчения. Светофор загорелся зеленым светом.***
В моем доме, как и всегда, стоит суета. Отец носится по квартире как угорелый, хватая звенящие телефонные трубки везде, где можно, иногда спотыкаясь об ковры и дверные порожки. Дело в том, что прямо к нашему дому пристроена больница моего отца, и пока Центральная Больница Каракуры спит спокойно, наш медпункт работает без перерывов и обедов. С этим же режимом работает и мой отец. Ему стараются помогать я и мои сестры, Юзу и Карин, но телефонными звонками занимается только глава нашей семьи. - Я дома! – громко разрываю воздух в помещении и одновременно с этим пропускаю Рукию впереди себя. Она послушно молча проходит и удивленно моргает глазами, когда в нашу сторону бросается бежать взрослый непобритый мужчина в белом халате, из под которого торчит ярко-красная рубашка. То есть, мой отец. - Ты опозд...! – недоговаривает он и непозволительно близко подходит к моей однокласснице, заставляя ее еще сильнее вздрогнуть от удивления. Заметив это, сам отталкиваю отца назад и злобно рычу. - Не так близко, это же не твоя дочь! - Ты...привел в мой дом...столь прекрасную девушку? И даже не позволяешь мне к ней прикоснуться?! - Заткнись! - Добрый вечер, - наконец действует девчонка, - Меня зовут Кучики Рукия. Я рада с вами познакомится. Еще одна милая улыбка за весь день. Но в этот раз она не выглядит так неприятно, как обычно. Не замечаю, как сам непроизвольно улыбаюсь. За столом все бурно обсуждают Рукию. Кроме меня. Юзу радостно пищит, задавая в резонанс с папой глупые вопросы. Карин иногда ухмыляется, и я ловлю на себе ее косые взгляды. От этого мне одновременно становится неприятно и смешно. Иногда смотрю то в тарелку, то на свою одноклассницу. Все это время она улыбалась, смеялась, изредка смущенно отводила от собеседников глаза. Со мной за столом теперь сидела не безликая кукла. Это была девушка. Самая обычная, самая искренняя. Кучики Рукия. Она рассказывала о том, что живет сейчас вместе со своим старшим братом. Что в новую школу перевелась только из-за своих собственных побуждений. Что ее дядя часто болеет, а его сын, очень смышленый парень, Каин, недавно попал в аварию. После ужина я позволил ей еще какое-то время побыть у меня в комнате, чтобы отдохнуть от всех разговоров и посидеть в тишине. Мы разместились на моей кровати и просто молчали, уткнувшись взглядами в шкаф напротив нас. Я слышал каждый вдох Рукии, каждое движение ее крохотных пальцев. И был уверен в том, что она также слышит меня. Наконец-то между нами установилась идиллия. Когда совсем стемнело, я проводил свою гостью прямо до ее дома. - Спасибо, - наконец выдохнула она и слегка улыбнулась. Ее глаза блестели от радости, и казалось, что она вот-вот могла заплакать, - Спасибо за этот день. - Не глупи, я сделал то всего ничего,- хмуро ответил я, а у самого сердце замерло на месте, - Иди скорее домой, а то простудишься. - Только такие идиоты, как ты, и могут простудиться! – весело бросила она на последок. Я еще какое-то время провожал ее взглядом, только затем направился к себе домой. Я снова не смог пересчитать всех эмоций, который испытал. Только теперь в них не было ни злости, ни ненависти. Все светофоры горели зеленым.***
«Неделя холодной тишины» закончилась, и за ней пришла оттепель в наших с Рукией отношениях. Вот только в виде новых грубостей и колкостей. Теперь они не казались такими обидными или неприятными, а наоборот приносили в душу спокойствие и мир. Иногда я мог позволить себе огрызнутся в ответ, но потом тут же оборачивал все в шутку, и от этого впечатление менялось. Я не разрешал себе с ней ссориться. Каждую пятницу я приглашал Рукию к себе на ужин, и она довольно быстро соглашалась. За короткое время она очень полюбила мою семью, и мне казалось, что это было единственным, что ее радовало в ее новой жизни со мной. Теперь у нее была семья. Но и меня это не совсем устраивало. Мы учились в выпускном классе, поэтому приходилось уже, наконец, выбирать свое будущее. Многие из моих сверстников решили после выпуска уехать продолжать свою учебу в Токио, ведь там большего всего возможностей. А я не мог ничего решить. Моим тяжелым якорем была семья. Но нужно решать.***
Светофор ярко вспыхнул перед моим взором красным огнем. Рукия снова молчала, как она это и делала обычно, но в этот раз она сохраняла на своем лице неприкрытую улыбку. В какой-то момент она зажмурила глаза, защитив себя от ярких лучей солнечного света, а когда снова открыла, то тут же посмотрела на меня. - О чем ты думаешь? - О тебе, - срывается с моих губ. Ее реакцией послужил смех. Она звонко засмеялась, перекрывая им шум проезжающих машин. - Я тоже, - успокоившись, ответила Рукия. Сердце ухнуло и свалилось куда-то вниз, к ногам. Я не смог выдержать и тут же произнес: - Когда школа закончится, давай уедем куда-нибудь вместе? Удивление мелькнуло в ее фиолетовых глазах. А вместе с ним пришло смущение и радость. Ее лицо сверкало от счастья. Как и мое собственное. - Олухов из школы не выпускают! – снова засмеялась она, и я поймал ее смех своими губами. Тепло растеклось по моему телу, а затем собралось в сердце, превращаясь в один комок восторга. Я целовал Рукию нежно, ощущая, как ее ресницы щекочут мои щеки. Она отвечала мне также нежно, поглаживая мою шею и волосы. Мы не выпускали друг друга до тех пор, пока воздух вокруг нас не кончился, и теперь приходилось выныривать из глубин любви на ее поверхность, чтобы затем нырнуть снова. Мы дважды пропустили свою очередь перейти пешеходный переход. Просто держали друг друга в объятиях и не выпускали. После этого все светофоры на нашем пути горели зеленым.