Запыхавшись, Оки вбежала в класс, все одноклассники (непосредственно мужская часть) тут же обратили внимание на девушку, а синеволосая тем временем искала глазами свою подругу, которая стояла возле парты Тсуны и что-то писала в его тетради. Сам парень с легким румянцем на щеках внимательно слушал, по крайней мере пытался, хотя лихорадочный взгляд сдавал его с потрохами. Неужели ему настолько некомфортно?
Объясняет ему? Точно, Тсуна такой же дуб в математике, как и я.
— Эрика-чан! — крикнула Каваками, поднимая руку в качестве приветствия. Хаттори, заправив прядь за ухо, подняла голову и тут же встретилась с ярко-фиолетовыми глазами, улыбнувшись и кивнула, она вновь опустилась над тетрадью и стала что-то там писать. Оки села за свою парту и взяла с соседней тетрадь Эрики, став списывать домашнее задание. На удивление самой Оки, Эрика никогда ничего по этому поводу не говорила. Хотя Каваками всегда ждала какого-нибудь едкого замечания в стиле Эрики. Уроки закончились, и Эрика потащила Оки в библиотеку, так как по плану у них прогулка, поэтому Хаттори решила, что они обе сделают домашнее задание в библиотеке, и затем по домам, переодеться, а потом уже со спокойной душой гулять. — Эй, Эрика-чан, все время спросить хотела, — начала Оки, посмотрев в сторону подруги, стоящей около стеллажа, водя указательным пальцем по переплётам книг, — почему ты так заботишься о Тсуне? Эрика подняла немного удивлённый взгляд на подругу, которая подперев рукой щеку что-то рисовала в тетрадке. Хаттори действительно не ожидала такой вопрос. — А почему я забочусь о тебе? — встречный вопрос задала Хаттори, склонив голову она заинтересованно посмотрела на подругу. — М-м-м, наверно, потому что мы лучшие подруги? — предположила Оки, прекратив рисовать сердечко в тетради. — Вот только я сомневаюсь, что с Тсуной вы тоже лучшие подружки. Послышался тихий смех девушек, точнее вначале они засмеялись почти на всю библиотеку, но потом их попросили быть потише. Вытерев слезы от смеха, Эрика вздохнула, а на губах заиграла легкая улыбка. — Так что, Эрика-чан? — Я дала ему обещание. — Ась? Хаттори закрыла глаза, а ее улыбка стала такой теплой, словно она что-то вспомнила. — Поэтому по своей воле никогда не перестану о нем заботиться…
Что же это было за обещание? Впрочем, сейчас мне не так важна Эрика-чан, больше всего на свете меня интересует мама. Этот Косплейщик сказал, что Вонгола — сильнейшая мафиозная семья… Тогда почему понадобились такие крайние меры? Инсценировать мою смерть… Я ничего не понимаю, ничего. На самом деле, в мою голову приходит страшная мысль, что лучше бы я ничего не знала и жила бы себе спокойно. Перевернувшись, я стала пялиться в потолок, просто пялиться, тяжело вздохнув, я закрыла глаза. Что мне делать, что?! Я всего лишь хочу вернуться домой, мне впервые так страшно. Ладно, толку от того, что я тут распласталась нет, остается только одно… Сбежать отсюда и найти маму! Вообще даже говорить не буду из-за каких глубоких размышлений пришла к такому выводу. Но я не могу успокоиться, моё сердце болит, я должна с ней встретиться во чтобы то ни стало. Встав с кровати, я решила переодеться, благо Киоко одолжила одежду, (которую дала Хана из этого времени). Я надела спортивные шорты бежевого цвета, белую майку и босоножки. На всякий случай я решила взять еще и эту непонятную коробочку с кольцом. Блин, вот серьезно, и это убежище? Причем очень-очень охраняемое… Мне хватило несколько минут, чтобы выйти отсюда. В Намимори есть только одна психушка. Она не так далеко от главной больницы, по крайней мере, так было десять лет назад. Нужно быть очень осторожной, если меня поймают… Блин, даже думать не хочу! А если я умудрюсь напороться на того симпатичного блондина, который мечтает раскрошить мою черепушку, а если быть точнее, он мечтает поджарить меня, то мне точно конец! Ну, серьезно, я не могу поверить, что сражалась с ним, да еще и мы никак не могли выяснить кто из нас сильней… Блин, да я просто крута! Точнее сказать, буду крута! Я не заметила, как оказалась напротив старого здания, которое, по неизвестным мне причинам, вообще стоит. Серьезно, подует ветер и это здание разрушится. Мое сердце болезненно сжалось, мамочка, неужели всё это время, ты… Была тут? Я сглотнула, но твердо и уверенно направилась в полуразрушенное здание. — А-а-а-а! — Ох, ты ж блин, страшно-то как! Меня передернуло и, сглотнув образовавшийся ком, я направилась дальше, блин, я еще в здание не вошла, а мне уже так страшно. Как только я оказалась внутри, то тут же прищурила глаза, блин, тут только одна лампочка горит, и то на столе у регистратуры, и так мои глаза забегали по сторонам. Обшарпанные стены, поверхность которых была исчерчена различными орнаментами… Ну, как орнаментами? Больше смахивает на рисунки какого-то психа… Ах, да, я же в психушке. Мебель здесь раз так в 5-6 старше меня, всё разваливается, везде грязь… Боже, мамочка, неужели всё это время ты жила здесь?! От кончиков пальцев до кончиков ног прошлась дрожь, в груди всё горело и неприятно сжималось. Я быстренько проскочила через регистрацию, впрочем, видимо тут вообще всем всё равно. Я заглядывала в каждую палату и с последующим разом закрывала дверь очередной открытой мной палаты, быстрей. Смотреть на это было просто невыносимо. Открывая дверь очередной палаты, я уже потеряла какую-либо надежду, но как только глаза быстро прошлись по палате, то тут же остановились на ярко-голубых волосах… Хотя насчет «ярко» я соврала. Её волосы потускнели и кажется, начиная с корней, виднелись седые. На глаза навернулись слезы, словно рекой, я ничего не могла сделать, просто плакала и плакала, зажав рот рукой. Мамочка… Мамочка… Мама… Моё сердце разрывалось на части, просто невыносимо и больно видеть её такой. Её руки и шея были в бинтах, кожа словно фарфор, еще и эта капельница… Чем её пичкают?! Быстро подошла и резким движением сдернула капельницу. И сама не понимаю, на кой-черт я делаю?! Нельзя, чтобы она меня видела. Я упала на пол возле её кровати и взяла донельзя бледную и костлявую руку в свою. Я не знаю, сколько у неё пробыла, я лишь смотрела на её лицо. Она такая бледная и такая худая. Я не знаю, как объяснить то, что чувствую. Просто в груди всё горело и сжималось от боли, ком поступил к горлу, я стала захлёбываться слезами. Самое страшное в жизни — это увидеть своего самого близкого человека в таком состоянии, поверьте на слово, страшнее этого нет ничего. — О…Оки Слезы застыли на моих глазах, когда холодная рука коснулась моей мокрой щеки. — Мама! — Я… Верила… Я знала… Её глаза вновь закрылись, а я застыла, держа её руку у своей щеки. В эту секунду я почувствовала, что внутри меня что-то оборвалось. — Что вы тут делаете?! Здесь нельзя находиться! Кто-то оттащил меня от мамы, я ничего не понимала, моё сознание уплывало. Стоп! Это медсестра мне что-то вколола?! Вот и доверяй после этого людям в белых халатах!.. Блин, вот это я понимаю день не задался! Нет, ну серьезно, что началось вообще?! Вначале усыпили как собаку, а теперь еще и как мешок картошки куда-то несут! Я в суд подам! Изверги! Тираны! Ох, ваше счастье, что я нифига не умею, и не могу вас побить! А-а-а, Эрика-чан, где ты?! Спаси меня! Обещаю, что больше не буду жрать твои сладости! И твою одежду носить! Даже учиться начну! Ой-ой, не-не-не, я не это имела ввиду, в смысле, просто возьмусь за ум! У меня только один вопрос, почему именно я? Ну почему? У меня, что, аура такая? Пожалуйста, кто-нибудь спасите меня… — Капитан, зачем нам эта мелкая сошка? Знаете, мне вот тоже очень интересно. Я не могла открыть глаза, но отчетливо слышала голоса. Всё-таки мой музыкальный слух пригодился. — Как вы не понимаете? Она расскажет, где их логово и нас повысят! А вот хрен вам! Еще чего захотели. Ха! Не на ту напали! Хотя, если быть честным, именно на ту они напали. Что мне делать? Что? Быть спящей красавицей не прокатит. Вдруг меня кинули на землю. Я сморщилась и прикусила губу. Пока временное решение проблемы — притворится, что я пока не очнулась. — Черт, я устал. Это девчонка тяжелее, чем кажется! — Эй, попрошу без оскорблений! Козлина! — подскочила я. — А? Твою мать! Ё-моё! Попала так попала! Ладно, всегда есть план «Б» — До свидание, спасибо, что подбросили, — поклонилась я и развернулась, побежав, сверкая пятками. — Э? — Что… это было? — За ней! — Есть! Черт, я сейчас сдохну. Беги, Оки, беги! Второго шанса не будет! Блин, вроде не курю, а дышать так тяжело. Я неприятно сморщилась, холодный воздух проникал в легкие, вызывая не самые лучшие ощущения. Первый раз в жизни жалею, что мы с Эрикой-чан прогуливали физкультуру. — А ну стой, мерзавка! — Блин, как активировать эту хрень? — разговаривала я сама с собой, нервно крутя в руках свою железную палку. Че-е-ерт, ну вот как, КАК, черт подери, она работает?! Внезапно я остановилась. Точнее, меня остановили. Ну как остановили… Я со всей дури поцеловалась со стеной! — А-а-а, как же больно-больно-больно! — закричала я, а на глазах навернулись слезы. Из носа пошла кровь, а в голове всё звенело, и кажется зрение тоже пострадало, так как перед собой я видела лишь силуэты мужчин. Слезы никак не останавливались. Больно, очень-очень больно. Кто-то схватил меня за руку и потянул вверх. Я сморщилась, но внезапно, я не знаю, что произошло, но хватка вначале резко ослабла, а затем и вовсе пропала. — До… Дождь? — запнувшись, спросила я, чувствуя падающие капли… А? Капли… Теплые? Я несколько раз моргнула, попытавшись вернуть четкость зрения, и взглянула на свои влажные руки. — К-кровь? Мои руки резко задрожали. Я боялась смотреть, что происходит вокруг меня, но боковым зрением я заметила… Часть человека… Его разрезали… Боже… Что… Что происходит?! Мой желудок сжался, а к горлу подступила тошнота. Человека убили на моих глазах. Это не ужастик, это реально происходит со мной? Я стала отступать назад и уперлась спиной в стену. Медленно я подняла взгляд и увидела силуэт девушки. Ее белокурые волосы были испачканы кровью. Ох, голова кружится, всё вокруг стало темнеть, единственное, что я успела разглядеть, это глаза. Яркие глаза лимонного цвета. Красивые, но одновременно с этим такие пугающие… Черт, видимо, сильно я ударилась. Скорее всего это лишь игра моего воображения. Наверняка проснусь и буду в плену. Как обычно, блин, не такое я ожидала будущее.