Просто соглашайся

Даже не успев нажать кнопку отбоя, Рафа уже понял, что от предложения откажется. Плохая идея. И странная. Кому нужна выставка в разгар сезона Мастерсов? Уж точно не игрокам, которые и так еле-еле успевают отдохнуть между тяжелейшими матчами, и не публике, у которой весной есть более интересные зрелища. Видимо, «Найк» решил соригинальничать, и именно поэтому организовывал на следующей неделе показательный матч, что должно было «подогреть интерес публики и напомнить о замечательных противостояниях нашего вида спорта» (по крайней мере, так изъяснился их представитель). На деле это означало, что для этого матча им позарез нужны Федерер и Надаль. Рафа считал, что вполне может обойтись без этой встречи, поскольку их с Роджером отношения находились в подвешенном состоянии – что худо ли бедно его устраивало. Пик их невероятной для тенниса дружбы пришёлся на 2009-й год, а потом всё постепенно рухнуло: травмы одного и другого, доминирование Джоковича в 2011-м, ссора во время Australian Open отдалили их друг от друга, и спад Роджера на год делу не помог. Сейчас они только-только начинали снова нормально общаться: совместный ланч в Австралии, периодические смс-ки и прочие мелочи, раньше бывшие обычным делом. Нет, Рафа определённо был не готов изображать друзей на публике и лишний раз перенапрягаться из-за прихоти спонсора. Уверенный в своём решении, он снова поднял телефон, чтобы перезвонить и отказаться, как тот завибрировал («Входящий вызов: Роджер Федерер»). Не к добру. Они уже давно не звонили друг другу, и Рафа чувствовал – нет, знал – что этот звонок связан напрямую связан с «заманчивым» предложением. - Алло? – обречённо произнёс он. - Привет. Тебе звонили по поводу выставки? – как обычно, Роджер не тратил время на светскую болтовню. - Да, привет, звонили, – пробубнил Рафа на одном дыхании. – Ты согласился? - Сказал, что подумаю. Рафа фыркнул – похоже, не он один вовсе не жаждал ехать. - Я тоже. Откажусь, наверное, если тебя интересует. - Почему? – в голосе просквозило недоумение и… тень обиды? - Я еду на все апрельские Мастерсы, – выдал заготовленную отговорку Надаль, – мне некогда. - Соглашайся, – вдруг прозвучало из трубки. - Что? - Нет, ничего. Это я Северину, он сейчас здесь, – явная ложь. Рафа вдруг запаниковал, не зная, что сказать. - Эм. Ну ладно. Меня тут Тони зовёт, так что рад был поболтать, – он сам слышал, как неискренны его слова. Роджер вздохнул. - Хорошо. Пока. Рафа отключился и тупо уставился на трубку, пытаясь осознать это странное «соглашайся». Он ни на секунду не поверил в выдумку про Люти. Тогда что за чёрт? Во-первых, Роджеру это нужно не больше, чем ему. Во-вторых, с какой стати? Он сам распоряжается своей жизнью, и он решил, что откажется. Лучше сделать это прямо сейчас, не оттягивая. Пальцы забегали по кнопкам, набирая номер того самого представителя «Найка» - Уилла. - Да, Рафа? - Уилл? Я всё решил. - Вот и замечательно! – в голосе звучал непоколебимый энтузиазм – собеседник явно не сомневался в ответе. Как и сам Рафа. Или?... - Рафаэль, ты ещё здесь? - Да, конечно. Я… Я согласен. «Что ты творишь?!» – безмолвно вскричал здравый рассудок, но его заглушил какой-то другой, более мощный внутренний голос. - Вот и отлично, – в интонации Уилла мелькнуло лукавство. – Ах да, кстати. Забыл сказать тебе, что Роджер с самого начала согласился, так что проблем не будет. - Хорошо, пока, – выдал Рафа на автомате. - Окей, до скорого. Отбой. И что всё это значит? Вот почему, какого дьявола он никогда не может отказать Федереру? - Чёртов Роджер, – тихо простонал Рафа. Следующая неделя не обещала приятных событий. * * * Всё проходило в режиме страшной спешки. Мероприятие занимало два дня, и все преследовали свои цели: журналисты – взять тысячу и ещё пятьдесят интервью, спортивные журналы – заполучить фотосессии, спонсоры – обсудить перспективы сотрудничества и рассказать о своих новых разработках (Рафа сидел и безуспешно делал вид, что ему хоть немного интересно), дядя Тони тащил на тренировку («Неважно, что это только выставка, Рафаэль, я не позволю тебе опозориться!»), а сам Рафа хотел только дойти до парка и пройтись в тишине. Мечтам было не суждено сбыться. Выходя с очередной пресс-конференции, он понял, что если в ближайшее время не ляжет спать, то завтра вообще не выйдет на корт. Он недовольно заозирался в поисках своей машины, как вдруг из студии позади него вышел Роджер. Судя по его виду, он тоже был сыт по горло общением с прессой. Он слабо ухмыльнулся, увидев Надаля. - Привет. Я думал, меня оттуда никогда не отпустят. - Привет, – Рафа внезапно ощутил непонятную неловкость. Роджер рассеянно огляделся. - Не хочешь со мной в бар? Ненадолго, просто отдохнуть, – он неопределённо повёл рукой, – от всего этого. Рафа не хотел. Совершенно не хотел, честно. Он ведь устал, а игра на следующий день… - Ладно, давай пойдём куда-нибудь. Только если правда ненадолго, – поспешно добавил он. - Нет, конечно, завтра же этот матч, – показалось ли, или в голосе Роджера промелькнуло облегчение? Рафа вдруг почувствовал необходимость снять напряжение и широко улыбнулся, легонько толкнув Федерера плечом. - Пошли. Тони меня убьёт, но оно того стоит. * * * В отель он вернулся не очень поздно, но слава Богу, все уже спали. Рафа тихо прошёл в свою комнату и опустился на кровать, прокручивая в голове события вечера. Временами казалось, что он вернулся в прошлое – настолько просто и спокойно было с Роджером в отдельные моменты, но было и много неловких пауз. Что ж, они не общались так тесно довольно долго, и снова проводить время вместе было… необычно. Роджер, однако, выглядел очень довольным, несмотря на всю усталость. Рафа машинально взъерошил волосы. На протяжении дня он не раз думал, что Роджер, вероятно, хочет восстановить их дружбу – отсюда и внезапный энтузиазм по поводу выставочного матча. - А чего хочешь ты? – мысленно спросил себя Надаль. – Тебе это нужно? Он уже сам не знал, что ему нужно – только то, что он чертовски устал. Он заснул беспокойным сном где-то через час, но во сне видел только предстоящий матч, и утром проснулся разбитым. На всех экспромт-фото, во время общений с прессой их сегодня фактически вынуждали держаться вместе, и после полудня это уже начало надоедать. Они не разговаривали друг с другом и вообще держались как-то отчуждённо, лишь выполняя просьбы организаторов. Роджер предлагал вместе пообедать, но Рафа достаточно прохладно отказался: ему всё больше казалось, будто кто-то заставляет его держаться рядом с швейцарцем. Наверное, паранойя. Рафа только вздохнул, когда пришло время идти на корт, пытаясь понять, что на него нашло, когда он принимал это приглашение. Очевидно, синдром Федерера. Он расправил плечи и вышел из подтрибунного помещения, нацепив убедительную улыбку и приветственно подняв обе руки. В бой так в бой. * * * Разминка прошла довольно вяло: оба игрока сохраняли серьёзные и отрешённые лица, больше уместные для первых кругов крупных турниров, когда проход не особо выдающегося игрока – просто нудная обязанность. А вот что произошло с началом первого гейма, Рафа не знал. Просто в голове вдруг стукнуло – Роджер на другой половине корта. И понеслось. Они исполняли такие фееричные розыгрыши, бегая к сетке и от неё, что публика ни на секунду не прекращала реветь от восторга. Рафа забыл обо всём, он наслаждался игрой, посылая мощные подкрученные форхенды, носясь вперёд за мастерскими укороченными Федерера и никогда не оставляя попыток обвести соперника – даже когда это казалось невозможным. Случилась какая-то магия: он ловил задорный взгляд Роджера по ту сторону сетки, который просто светился искренним азартом, и снова чувствовал, что между ними всё как прежде. Неважно, кто выигрывал очередную фантастическую перестрелку – они ухмылялись друг другу, поднимали вверх большие пальцы, перекидывались какими-то шутками, заставляя народ хохотать до упаду. Оба напрочь забыли о счёте. Рафу он не волновал абсолютно до тех пор, пока он мог ловить кайф от этой битвы равных. Вечный смешной и глупый спор, кто из них лучше… Он же видел, что это равенство и гармония, что могло быть ещё? Могло быть лишь то, что в теннисном матче не бывает ничьих, победителем из битвы всегда выходит один. - Гейм, сет, матч – Федерер!!! Голос судьи раскатился над кортом, вызвав бурю оваций. Роджер, ликуя, вскинул руку в победном жесте. Рафа стоял, на автомате улыбаясь, но не понимал, что произошло. Вся эйфория куда-то испарилась. Исчезло чувство единения. Всё стало в точности так, как было до начала матча. Опустошённый, он пошёл к сетке, чувствуя себя обманутым. Обманутым в чём? Ты знал, что он сейчас играет лучше… Да, знал, не забывая ни на секунду. Но почему-то во время игры это было неважно, а сейчас в груди разливалось какое-то едкое чувство. - Поздравляю, – пробормотал он, пожимая руку Роджера. Тот было подался поближе, чтобы обняться, но, поймав взгляд Рафы, чуть нахмурился и отстранился. Вот и замечательно. Ко мне никто не лезет, всё просто отлично. Самоубеждение помогало плохо. Если всё в порядке, почему он воспринимает результат этого матча как предательство? На послематчевом общении с журналистами и полуофициальной церемонии награждения Рафа действовал, как робот, машинально смеясь, отвечая на вопросы и в нужный момент кивая с умным видом. Краем уха он уловил, как кто-то из прессы обратился к Роджеру: - Ты доволен, что наконец прервал проигрышную серию в матчах с Рафой? Мы уже даже немного отвыкли от такого… Роджер отвечал, что он счастлив и теперь надеется побить Рафу на Большом Шлеме, послал Рафе игривую улыбку и подмигнул. Рафа поддержал шутку, посмеялся, сказал, что теперь будет осторожничать, но внутри себя он был ошеломлён. Неужели вот она, настоящая причина, по которой он чувствовал себя чуть ли не подставленным? Ты отвык ему проигрывать. Конечно, чрезвычайно легко искренне называть лучшим в истории своего главного соперника, если выигрывал у него в течение двух последних лет… Судя по тому, как вращал глазами на трибунах Тони, по Рафе было видно, что его мысли где-то далеко. Это же подтверждали и всё более обеспокоенные взгляды, которые бросал на него Роджер. Рафа слегка потряс головой. Он ничего не мог понять в своих чувствах, но мог ощутить какую-то непонятную ярость, которая только нарастала. Внезапно он осознал, что журналисты пока исчерпали весь запас своих вопросов, и их с Федерером отпускают в раздевалку. Облегчённо вздохнув, он ровным шагом двинулся с корта, заметив, что Роджер пока не идёт за ним, а разговаривает с какими-то официальными лицами. Это не могло не радовать – ему срочно была нужна хоть минутка наедине с собой. Закрыв за собой дверь locker-room, Рафа несколько секунд простоял, пытаясь успокоиться. Его взгляд упал на сумку, которую он сбросил с плеча. Тони всегда учил его сдерживать эмоции, запрещал крушить ракетки и запускать мячики в небо. Едва он вспомнил об этом, как сам не понял, почему образчик продукции Wilson вдруг полетел в стену с огромной скоростью и с треском сломался. Зарычав, Рафа ещё и наподдал ногой сумке, чувствуя, как всё кипит внутри, требуя выхода. - Рафа? Надаль замер. Ну что Роджеру стоило задержаться ещё секунд на пятнадцать и не быть свидетелем этого позора? Любой ответ прозвучал бы глупо в данной ситуации, поэтому Рафа просто пошёл в другой угол раздевалки, поднял остатки того, что было ракеткой, и положил их вместе с сумкой на скамейку, старательно отворачиваясь от Роджера. - Ты чего? – в его голосе звучали удивление и беспокойство. – Это же просто выставка. - Я тебя ненавижу! – прошипел Рафа, разворачиваясь. – Зачем я вообще сюда приехал? Почему я поменял своё решение, услышав от тебя «соглашайся»? Для чего тебе всё это нужно? Решил прервать проигрышную серию, а тут хороший повод подвернулся? Совесть вопила, чтобы он немедленно заткнулся и извинился, что он несёт полный бред и ведёт себя недостойно спортсмена, но свернуть с полпути Надаль не мог. Тяжело дыша, он лихорадочно обдумывал, что бы ещё такое сказать, какой ворох претензий вывалить на подвернувшегося под горячую руку Федерера, но тут наткнулся на его взгляд. Взгляд, полный шока, боли и обиды. - О каком прерывании серии ты говоришь? При чём тут вообще это? – тихо и спокойно спросил Роджер. Рафу пугала внезапно появившаяся холодность в его голосе. – Мне просто не нравилось, что мы стали меньше пересекаться и общаться. Я думал, что выставка – отличный повод пообщаться в неформальной обстановке, без необходимости защищать прошлогодние очки и тренироваться без передышки. Он помедлил, устало вздохнув. - Видимо, наши с тобой времена действительно прошли, и нет смысла пытаться что-то вернуть: твоя реакция говорит за тебя… Ладно. Извини, что отвлёк от подготовки к Мастерсам. Впредь не буду и пытаться. Как Роджер ни старался, горечь последней фразы выдала его настоящие чувства. Он молча ушёл в другой конец раздевалки и почти сразу заперся в душе. Рафа сидел на скамейке, пытаясь развязать шнурки на кроссовках непослушными пальцами. Мысли путались. Ты идиот. Он хотел всё наладить, а ты фактически послал его, да ещё и решил обидеться на пустом месте. Он предложил восстановить отношения, а ты порвал их окончательно. Может, так оно и спокойнее? Соперники в спорте должны держать дистанцию, не вступать в слишком близкий контакт – это только всё осложняет. Рафа зашёл в кабинку, включив самую горячую воду, какую был способен выдержать. Ты пытаешься убедить себя, что сегодняшнее – к лучшему. А так ли это? В глубине души Рафа осознал: он не выдержит этого. Он не может потерять эту дружбу с Роджером, просто не имеет права. Вот только, может быть, уже было слишком поздно хвататься за голову и принимать собственные ошибки. Когда он вышел из душа, Роджера уже не было. Наверное, он специально уехал побыстрее, чтобы не встречаться с ним. Обидно, конечно, но закономерно, принимая во внимание, как Рафа повёл себя после матча. Сейчас ему было тошно от самого себя. Он отказался ехать в отель вместе с Тони, сказав, что пройдётся пешком. Даже пятиминутный разговор с дядей требовал слишком больших усилий для того, чтобы притворяться относительно довольным. Придя в гостиницу, он с максимально очаровательной улыбкой спросил у девушки-портье, в каком номере поселился Федерер и попросил не говорить его дяде о его местонахождении. Девушка оказалась довольно сообразительной и лишних вопросов не задавала, просто объяснив, куда идти. Надаль был ей благодарен. Дойдя до номера Роджера, он замер. Он как-то не подумал, что тот может быть (и даже наверняка) не один, занят или просто не в настроении разговаривать. Отступать, однако, было поздно, и он постучал. Роджер открыл только где-то через минуту и одарил Рафу довольно мрачноватым взглядом. - Привет, – выдавил Надаль. В горле совершенно пересохло. – Мне нужно с тобой поговорить. Выражение глаз Федерера сменилось на оценивающее. Наконец он посторонился. - Ну входи, раз пришёл. Зайдя в комнату, Рафа украдкой огляделся: похоже, вопреки ожиданиям, Роджер был один. Тот махнул рукой на диван и сам сел – неестественно прямо. Рафа осторожно примостился на другом краю софы. Некоторое время они молчали. Как только Рафа собрался с духом, чтобы заговорить, Роджер вдруг нарушил молчание: - Чёрт возьми, что происходит, Рафа? Что это было после матча? Ты же был в прекрасном настроении всю игру! А если ты меня ненавидишь, то зачем пришёл сейчас? Рафа выдохнул, как перед прыжком в воду. - Слушай… Я сам ничего не понимаю. Прости, пожалуйста, – произнёс он с трудом, – я не знаю, почему, – он запнулся. Так нельзя. Пришёл извиняться – выкладывай всё. - Нет. Вру. Знаю. Я отвык тебе проигрывать. Извини, это было глупо, но после матча на меня что-то нашло. Я… не оправдываюсь, – Рафа ненадолго сбился и замолчал, уставившись в пол. Роджер устало потёр затылок. - Просто ответь: ты психанул или тебе даром не нужны хорошие отношения со мной? Только честно. Я понимаю, за последние годы много чего изменилось… - Но только не это! – вырвалось у Рафы. – Да, психанул, – он скорее почувствовал, чем увидел, как Федерер слегка улыбнулся. – Я не думаю так на самом деле. Для меня всегда важно… Я всегда считал… В общем-то… Прости, – наконец выдохнул он, поняв, что адекватную мысль не сформулирует. Роджер немного помолчал, а потом всё же улыбнулся – прежней улыбкой. - Ладно. Забыли. Рафа неуверенно поднял на него взгляд, всё ещё нервничая. Роджер закатил глаза. - Будем устраивать торжественные обнимашки по случаю примирения или просто выпьем? - Может, и то и другое? – игриво ухмыльнулся Рафа, чувствуя, как его отпускает напряжение. - Ох уж мне эта твоя испанская потребность выражать чувства, – пробурчал Роджер, выглядя, однако, чересчур довольным. Рафа потянулся к нему через диван и радостно обхватил руками, должно быть, улыбаясь как идиот. Роджер фыркнул, но всё же по тому, как он крепко обнял в ответ, Рафа мог понять, что швейцарцам радости обычных прикосновений тоже иногда не хватает. - Рафа, – начал говорить Федерер, но тут же остановился, как только Надаль поднял взгляд. Рафа хотел спросить, что случилось, но не мог найти свой голос, потому что остолбенел, посмотрев Роджеру в глаза. В этом взгляде было всё то неосознанное электричество, которое мимолётной искрой каждый раз проскакивало между ними на корте, в фотостудии, на совместных обедах и во время ещё миллиона других обыденных ситуаций. Рафа сглотнул. Не то чтобы он никогда не думал, что напряжение между соперниками близко к сексуальному влечению – особенно в таком виде спорта, как теннис, когда два человека полностью сконцентрированы друг на друге. Но это были смутные, неясные, теоретические рассуждения, которые ему и в голову не приходило применить к себе и Роджеру. Сейчас же он смотрел на хорошо знакомое лицо и ловил себя на том, что хочет попробовать на вкус эти губы, провести пальцами по скулам, приблизиться настолько, насколько это возможно. Несколько секунд они провели словно в оцепенении. Наконец Роджер явно с усилием отвёл взгляд и отстранился. - У нас ещё второй пункт программы. Красное или белое? Рафа принуждённо засмеялся, но решил, что вино в данной ситуации – не такая уж плохая идея. - Красное. И с фруктами на закуску. * * * Через час с небольшим они сидели на полу, держа в руках бокалы с благородным напитком, лениво прислонившись к спинке дивана и поочерёдно поддерживая умиротворённую беседу. Они не так много выпили, чтобы хоть сколько-нибудь опьянеть, у Рафы лишь слегка приятно кружилась голова. - Ты знаешь, я ведь собираюсь выиграть «Ролан Гаррос» в этом году, – краем уха выловил Рафа из потока слов и немедленно насторожился: - Что? Роджер расхохотался, откинув голову. - Во-первых, я проверял, слушаешь ты меня или нет. А во-вторых… Это очень забавно. Ты так реагируешь, как будто я замыслил тебя обокрасть. - Так оно и есть! – возмутился Рафа. – Париж мой, даже и не думай! - Все думают. Ну, не все, но первая десятка точно. Никто не приезжает просто поиграть, по-моему, это очевидно, разве нет? Ты просто немного привык, что во Франции всегда выигрываешь ты. - И привык я по праву, – Рафа попытался гордо выпятить грудь, но сидя это оказалось не так-то легко. – Никто не побьёт меня там! - Содерлинг смог, не вижу причин, почему не смогу я. Ну или Ноле, или Энди, или Томаш. И так далее, – Роджер посмотрел на него с хитрой улыбкой. Дразнит, подлец. - Я буду очень внимательно смотреть, как вы пытаетесь, – Рафа постарался максимально достоверно изобразить какого-нибудь крутого парня из вестернов. – Как вы сражаетесь за право проиграть в финале мне. - У тебя невероятно раздутое самомнение, ты знаешь об этом? - Иди к чёрту. Усмехнувшись, они оба потянулись к наполовину опустевшей бутылке. - А нам не хватит? – осторожно спросил Федерер. Рафа фыркнул, забирая бутылку и наполняя их бокалы. - Я хочу ещё, а пить один я не могу. - У тебя на всё есть ответ? - Естественно. Их взгляды встретились как раз в тот момент, когда они поднимали бокалы к губам, и у Рафы пробежали мурашки по спине: снова пришло это безумное, сладкое желание, которое до сегодняшнего дня он так успешно игнорировал. - За нас, – Роджер отсалютовал и чокнулся с ним. - За нас, – эхом повторил Рафа, отпивая терпкое на вкус вино. Роджер поставил бокал куда-то на пол рядом с собой и снова развернулся к Рафе, устало полузакрыв глаза. Вот опять. Неужели теперь вообще невозможно будет на него смотреть, не испытывая желания? В глазах Роджера Надалю почудилось что-то приглашающее, и он принял решение – в точности такое же нелогичное и безумное, как согласие приехать на выставку. Он мягко подвинулся на полу, сокращая расстояние между собой и Федерером, притянул того к себе за плечи и поцеловал прямо в губы. На секунду Роджер задохнулся, и Рафа чуть не впал в панику, осознав, что творит, но в следующее мгновение Федерер обхватил его одной рукой за талию, прижимая ещё плотнее к себе, и начал отвечать на поцелуй. Они целовались ненасытно и жадно, удовлетворяя так долго сдерживаемый голод, желание обладать друг другом. Довольно скоро они потеряли равновесие и рухнули на пол, не разрывая губ, благо падать было недалеко. Рафа чувствовал, как руки Роджера крепко сжимают его плечи, бессознательно поглаживая, и постепенно терял контроль, растворяясь в собственных ощущениях. Они были вынуждены прекратить целоваться, когда обоим перестало хватать воздуха, и тут же уставились друг на друга. - Наконец-то, – Рафа засмеялся, потому что они произнесли это одновременно. – Ты что, специально устроил весь этот бред, чтобы соблазнить меня? - Не такой уж и бред, – возразил Роджер, касаясь его губ невесомым поцелуем, – сработало ведь. Я всегда хотел… этого. Тебя. - Ну что, может, займёмся тем, чего нам обоим всегда так хотелось, именно сейчас? По-моему, отступать уже поздно. - Согласен. Диван? - Диван. Увлекаемый Роджером, Рафа думал только об одном: с этого дня он радикально изменит своё отношение к выставочным матчам. Кажется, у них есть свои плюсы. А «Ролан Гаррос» от него всё равно никуда не денется.