О взрослении

Заявление бабушки о том, что она желает переехать, стало для Аобы полнейшей неожиданностью. — Но почему? — спросил он, чувствуя себя абсолютно несчастным. Воспоминания о детстве, когда бабушка Таэ подолгу задерживалась на работе, так, что Аобе казалось — больше она не вернется, были тут как тут. В то время даже утешения Коджаку не могли прогнать нарастающий страх. — А ты не догадываешься? — бабушка прожгла его своим фирменным, ничуть не потускневшим с годами взглядом. Засим взгляд Таэ-сан переместился куда-то Аобе за спину. Пришлось обернуться. Ясное дело, Рен был здесь — стоял на лестнице. В последнее время он немного привык к новому телу и теперь двигался почти бесшумно. За его плавными движениями было очень приятно наблюдать, и Аоба старался не делать этого чаще, чем позволяли правила приличия. Судя по пронзительному взгляду Таэ, получалось у него не очень. — Он отпугивает гостей, — сообщила бабушка, кивая в сторону Рена. — Йошиэ-сан уже спрашивала, что это за парень разбойничьего вида поселился с ее обожаемым Аобой и по какому праву проживает с тобой в одной комнате. А Клара интересовалась, что случилось с ее любимым Реном. — Рену никогда не нравилось общаться с Кларой, — вступился Аоба. Он так и не объяснил бабушке Таэ, что личность его робота-Помощника в настоящее время находится в теле «парня разбойного вида». Соответственно, собака-Рен теперь подчинялся заложенной в него программе, безо всяких отходов в сторону. Человек-Рен и впрямь занимал в семье, ранее состоявшей только из Аобы и его бабушки, крайне неоднозначное положение. Таэ никогда не называла его по имени (впрочем, этой чести и ранее не удостаивался никто из знакомых Аобы), попрекала каждой бытовой мелочью вроде по нечаянности выкрученного водопроводного крана и при этом кормила на убой, жалуясь, что он такой же худой, как сам Аоба. Последний факт внушал некоторую надежду. Забрав человека-Рена из больницы, Аоба сказал Таэ, что это и есть его брат-близнец, с которым они были разделены в детстве. Данный факт у бабушки сомнений не вызвал. Хотя Аоба и Рен были далеко не двойниками, отдаленное внешнее сходство все же прослеживалось. Особенно, когда оба стояли неподвижно. Стоило им начать двигаться — сходство исчезало как по волшебству. Рен был менее эмоциональным и менее уверенным, окружающий мир вызывал у него массу затруднений — не так-то просто научиться существовать в качестве человека, если до этого десять лет провел в теле шпица-робота. Постоянные проблемы Рена в быту стали первым, что вызвало подозрения Таэ. Хотя, по правде, окажись на месте Рена сам Сэй, настоящий брат-близнец Аобы, чья личность была уничтожена, а тело перешло к Рену, — проблем возникло бы ничуть не меньше. Всю жизнь провести в Овальной башне, не выходя из комнаты, набитой игрушками… Аоба поежился. — А, кроме того, — безжалостно продолжала Таэ, — ваши игры не дают мне ни отдохнуть днем, ни как следует выспаться ночью. — Иг…?! — Аоба чувствовал, что краснеет. — Я все понимаю, — Таэ перевела взгляд на Рена, тот едва уловимо кивнул, а Аоба вдруг почувствовал себя третьим лишним, — вы оба — молодые идиоты, и вряд ли у кого-нибудь из вас будет девушка, при такой-то зацикленности друг на друге… Поэтому все совершенно естественно. Но я старовата, чтобы слушать ваши охи и вздохи. Даже беруши не спасают. — Ба… бабуля! — Аоба попытался возмутиться, но тут заговорил Рен: — Вам не нужно уезжать. Это ваш дом. Наоборот, нам следует переехать. — Э… Эй! — Аоба воззрился на Рена, как Цезарь на предавшего его Брута. — Как ты себе это вообще представляешь? У нас денег не хва… — Я найду себе работу, — уточнил Рен. Таэ смерила его испытующим взглядом. — В Сети, — добавил Рен. — Раньше я работал с различными базами данных. «Да, но тогда ты был собакой-роботом!» — от этого возгласа Аобу удержало только воспоминание о негласном уговоре, который они с Реном заключили: никому не говорить об истинной природе Рена. Допустим, бабушка Таэ еще нормально отнеслась к «играм» двух братьев-близнецов, но неизвестно, как изменится ее мнение, узнай она, что один из них в прошлом — Помощник, в которого вселилась часть личности самого Аобы. А потом получила альтернативное развитие. Тем временем Таэ, все еще глядя на Рена, медленно кивнула. Что добило Аобу – с явным одобрением. — Давно пора, — сказала Таэ. — Я вижу, ты понемногу осваиваешься. Слова «на тебя можно положиться» остались непроизнесенными — не с характером Таэ. Тем не менее, Аобе показалось, что именно это бабушка хотела сказать. И что Рен ее понял. Кажется, только вчера Таэ кричала на Рена почем зря, когда тот додумался промывать рис с помощью моющего средства. А теперь — полное взаимопонимание. Определенно, Аоба чувствовал себя лишним. — Не думаю, что ты сразу сможешь устроиться, — добавила Таэ. — Так что мне все равно придется уехать. Хотя бы на время. — Но, бабушка… — Аоба все же решил вмешаться. — Либо так, либо вы спите в разных комнатах и не притрагиваетесь друг к другу, — ультиматум Таэ был суров, как условия брачного контракта. — А… что?! — Аоба торопливо отвернулся, опасаясь, что иначе вспыхнет под перекрестными взглядами Рена и Таэ. — Вообще? — голос Рена звучал совершенно невозмутимо. — Объятия и поцелуи тоже запрещены? — Пф, — в голосе Таэ слышалось почти садистское удовлетворение, — естественно. — Я согласен, — тут же отозвался Рен. — Это будет хорошей мотивацией. «Тоэ тебя побери, Рен, откуда ты вообще знаешь это слово?!» — Да кому нужны эти глупости! — Аоба обернулся и одарил Рена сердитым взглядом. — Мы можем хоть всю оставшуюся жизнь спать в разных комнатах! Таэ грустно покачала головой. — Эх, Аоба, когда же ты повзрослеешь… «Я ошибся, — в панике подумал Аоба, — или бабуля только что признала Рена взрослее меня?» На этот вопрос ему еще предстояло найти ответ. *** — Коджаку придет, — сказал Аоба. Его голос прозвучал сухо и неприязненно, что заставило Рена отвлечься от компьютера. Рен знал — Аоба недоволен. Аоба всегда очень легко закипал или расстраивался. Рен прекрасно помнил это еще с тех пор, когда сам был собакой. Когда у Аобы что-то не получалось или он уставал, то либо хватался за наушники, погружаясь в сладостную полудрему, либо брал своего Помощника на руки. Он мог рассказывать Рену о своих неудачах или просто гладить его, постепенно успокаиваясь. Стыдно признаться, Рен иногда скучал по тем временам. Нет, сначала все было просто замечательно. Да, ходить на двух ногах вместо четырех лап оказалось невероятно сложным, от больницы Аоба практически тащил Рена на себе; да, Рен путался в своих конечностях, никак не мог привыкнуть к изменившемуся размеру собственного тела и до сих пор иногда по привычке тянулся к базам данных, с которыми потерял непосредственную связь. Но с ним был Аоба. Их отношения переживали своеобразный «медовый месяц»; с Аобой все трудности казались чем-то незначительным, временным, проходящим. Рен точно знал, что справится, что Аоба поддержит и одобрит все его начинания. Пока Аоба был рядом, Рена не заботили косые взгляды гостей Таэ и ее высказанные в резкой форме замечания. Наоборот, он воспринимал их с благодарностью. Таэ помогала ему быстрее адаптироваться — как и Аоба. Просто на свой манер. Пока у Рена была поддержка Аобы, он чувствовал себя едва ли не всесильным — человеком из плоти и крови, способным изменить мир в той же мере, в которой его каждодневно изменяют другие люди. За внешней неуверенностью Рена скрывалась уверенность иного рода, чем бывает обычно у тех, кто чего-то добился. Рен сам по себе не достиг ничего, но твердо знал, что достигнет. Ему было, ради кого стараться. Когда старания Рена перешли на новый уровень, у Аобы начало портиться настроение. Аоба ненавидел подчиняться. Даже если это потом приносило ему удовольствие — сломить первую стену всегда сложно. К примеру, если Рен подходил к Аобе, битый час мучившемуся над составлением отчета для «Хэйбона» и отвлекал его, скажем, проведя языком по мочке уха, первой реакцией Аобы становилось неприятие. Проще говоря — он дергался так, что только шестое чувство уберегало Рена от травмы челюсти. У Аобы была просто масса комплексов, — удивительно, если учесть, какими данными он обладал. Сам Аоба наверняка не обращал внимания, но Рен во время их редких совместных прогулок видел, какими взглядами провожают его спутника прохожие — и женщины, и мужчины. В таких случаях Рен торопился взять Аобу за руку. Тот, конечно, поначалу возмущался, но после списывал все на то, что Рен просто неуверенно чувствует себя на улице, и, увлекшись, сам тащил его за собой, с энтузиазмом что-то объясняя. Расслаблять Аобу, чтобы тот доверился и потек, разом забыв обо всех своих предрассудках, требовалось долго и постепенно, шаг за шагом — точно так же, как Аоба знакомил самого Рена с миром вокруг. Но, если Рен постепенно осваивался, в восприятии Аобы мало что изменялось. Довольно часто он не знал, как вести себя с Реном. Раньше все решения за них обоих принимал Аоба. Теперь инициативу все чаще брал на себя Рен. Это не могло не вызвать разногласий. Пока дело касалось только секса, разногласия ограничивались неизменными первыми протестами Аобы. Но совместная жизнь — это не только секс, даже если поначалу кажется именно так. Рену и Аобе и так слишком долго удавалось избегать прямых конфликтов — во многом, как ни странно, благодаря помощи Таэ. Ворча на Рена почем зря, пожилая женщина в отсутствие Аобы просвещала нового члена своей семьи в бытовых вопросах, подсказывала, как и что сделать лучше — не столько словами, сколько личным примером. Там, где Аоба давно бы сорвался, Таэ ограничивалась хлесткими замечаниями. Рен кивал и мотал на отсутствующий ус — бриться, не оставляя порезов на лице, его тоже научила Таэ. Кроме того, Рен по-прежнему чувствовал Аобу. Как тогда, в мире воспоминаний, на берегу иллюзорного моря, где он впервые прикоснулся к Аобе так, как хотел. Он думал, будто теперь, когда он больше не может проникать в сознание Аобы, эта способность исчезнет, но она осталась. Возможно, дело было том, что тело, в котором сейчас находился Рен, принадлежало Сэю, брату-близнецу Аобы. В Сети Рен читал про особенную связь между близнецами. И о том, как важно удержать романтические отношения после первого месяца совместной жизни — тоже. «Вы и ваша половинка должны притереться друг к другу, — гласило пособие, которое Рен старательно штудировал, пока Аоба пропадал на работе. — На данной стадии возможны конфликты». И вот, пожалуйста: конфликт себя ждать не заставил. Аоба не желал изменять привычный для него образ жизни. Рен мог его понять… и в то же время — не мог. Он ради Аобы отказался не только от уклада жизни — от способа существования. Рен до сих пор иногда чувствовал острую нехватку незримых, но прекрасно ощутимых непосредственных привязок к Сети, которыми обладал, будучи Помощником. Наверное, это похоже на фантомные боли в отсутствующих конечностях, думал Рен. Он читал о таком. Читать, кстати, тоже было тяжело. Намного тяжелее, чем непосредственно воспринимать информацию. Иногда у Рена начинали болеть глаза. Таэ, какое-то время понаблюдав за его мучениями, в конце концов принесла ему очки и велела читать только в них. Рен не знал, насколько это помогло. Со временем он привык много читать и начал ориентироваться в Сети не хуже одного из самых известных хакеров… кажется, того, который когда-то помог им с Аобой. Рен подозревал, что причиной его быстрой адаптации в виртуальном пространстве является особенное к этому пространству отношение. Как бывший Помощник, он обладал системой подходов к программам, которая людям обычно в головы не приходила. Другая точка зрения. С адаптацией в пространстве реальном было сложнее. Например, Рен никак не мог привыкнуть, что человеческое тело нуждается в сне, но засыпать по приказу, отключаясь за ненадобностью, способно далеко не всегда. Поначалу он часто засыпал в самые неожиданные моменты — то падая носом в тарелку с приготовленными Таэ изысканными яствами, то посреди разговора… А один раз и вовсе на Аобе, в самый неподходящий момент. Аоба потом долго дулся, но все простил. С едой тоже было непросто. Жевать требовалось с определенной скоростью, не быстрее и не медленнее, иначе это плохо сказывалось на пищеварении. Или можно было подавиться. Слишком горячую или слишком холодную еду употреблять также не рекомендовалось. Палочки Рен тоже освоил далеко не сразу, а готовить не мог научиться и вовсе. Похоже, у него к этому делу был антиталант. С туалетом Рен разобрался самостоятельно, чем втайне гордился. Тренировать собственное тело, недостаточно сильное, чтобы защитить Аобу в случае чего, Рену тоже пришлось самому. Пространства комнаты Аобы и нехитрых техник, вычитанных в Сети, для этой цели оказалось вполне достаточно. Но сложнее всего было с привычками. Как Рен ни старался преодолеть их, он до сих пор иногда допускал промашки. Если раньше, когда он был в форме небольшой собаки, забраться на спину Аобы и заснуть в таком положении ничего не стоило, то теперь Аоба просыпался от того, что ему было тяжело. И, хотя Рен прекрасно осознавал — в своей теперешней форме он тяжелее Аобы, это не мешало ему время от времени пытаться взобраться Аобе на руки. А то и запрыгнуть с налету. Один раз Аоба после этого упал и достаточно сильно приложился затылком. Рен тогда чуть самоубийство от расстройства не совершил. Аоба утешал его битый час, а потом, поняв, что все напрасно, принялся целовать. Поскольку начать подобные действия первым для него было чем-то из ряда вон выходящим, Рен тут же воспрянул духом… и наверняка помешал отдыху Таэ. В конечном счете, Рену удалось если не избавиться от своих собачьих привычек, то, по крайней мере, свести их к минимуму. Он по-прежнему не мог отказаться от того, чтобы в интимные моменты прикусывать шею Аобы, иногда чуть сильнее, чем надо, и затем зализывать укусы; до сих пор любил время от времени устраиваться головой у Аобы на коленях и так засыпать; предпочитал принимать ванну вместе и совершенно неосознанно бросал угрожающие взгляды на Рена-собаку, которая сопровождала Аобу гораздо чаще, чем Рен-человек. Хотя личность Рена была перенесена из собаки-Помощника в человеческое тело, от неясных подозрений его это не спасало. Впрочем, подозрения Рена вызывала не только собака. — Коджаку? — уточнил Рен, поворачиваясь к Аобе и снимая очки. — Когда? — На ужин, — сказал Аоба. Судя по его виду, он прямо-таки кипел. — Бабушки не будет дома, она сегодня у Йошиэ-сан задержится. Думаю, это хороший повод… чтобы наконец-то вас познакомить. Рен вздохнул. С тех пор, как он обрел человеческое тело, он и правда ни разу не виделся с другом детства Аобы. Аоба же, напротив, по-прежнему регулярно встречался с Коджаку — это было ясно по содержанию сообщений, которыми они то и дело обменивались, и по запаху. Рен мог безошибочно сказать, с кем из знакомых ему людей виделся Аоба, просто вдохнув его запах — еще одна странная способность, не исчезнувшая и в этом теле. Коджаку понятия не имел о Рене. Для него Реном оставалась темно-синяя собака, всюду сопровождавшая Аобу. Чтобы узнать о Рене-человеке, Коджаку требовалось либо встретить и его, и Аобу во время их редких совместных прогулок (чего пока не случалось), либо заявиться к Аобе домой, по обыкновению самостоятельно пригласив себя туда, куда его не звали. За то время, что Рен жил с Аобой в качестве человека, Коджаку зашел в гости только раз. По удивительному совпадению Рен как раз спал — тогда он особенно остро переживал проблемы со сном. Какими правдами и неправдами Аобе удалось не впустить Коджаку в свою комнату, где почивал Рен, а потом убедить больше не являться без приглашения, Рен не знал и знать не хотел. С одной стороны, он прекрасно помнил, какое влияние Аоба оказывал на Коджаку, и понимал, почему пытается оттянуть их знакомство. Рен и правда был не готов к общению с людьми, которых знал раньше. Аоба заботился прежде всего о нем. С другой стороны, это вызывало смутные подозрения. А вдруг Аоба его стыдится? В любом случае, Рену требовалось как можно скорее освоить внешний мир. Он сможет стать достойным партнером для Аобы только тогда, когда его отношения с окружающими не будут одним Аобой ограничиваться. Работа, которую требовалось найти, и переезд от Таэ были неплохими первыми шагами в этом направлении. — И в качестве кого ты меня представишь? — спросил Рен. Аоба пробормотал что-то сердитое и маловразумительное. — Буду рад увидеть Бени, — решил Рен, надевая очки. С поиском работы медлить не стоило. Скажи кто-то Рену, что он ведет себя гораздо ответственнее и приспособленнее Аобы — он, скорее всего, не поверил бы. *** — Кто это? Данный вопрос был задан весьма угрожающим тоном. Вкупе с красноречивым жестом, точнее, попыткой нащупать рукоять меча, выглядело все это так, будто Коджаку заявился к себе домой и обнаружил там нежелательного вторженца. — Добро пожаловать, — ровным голосом поприветствовал Рен и посторонился, пропуская гостя. Аоба, до сих пор выглядывавший из-за его спины, попытался спасти ситуацию натянутой улыбкой и не менее неестественной болтовней. Коджаку к болтовне особенно не прислушивался, с вызовом глядя на Рена. Вызов Рен заметил и оценил, но желание зарычать в ответ безжалостно в себе подавил. Теперь он был человеком, а значит — нельзя. Лучше еще раз просчитать в уме, какое рабочее предложение ему больше подойдет. Напряженная атмосфера, однако, никуда не исчезла. Препроводив Коджаку в гостиную (готовила, разумеется, Таэ, разогревал еду Аоба, так что Рен мог не тревожиться о том, что его неуклюжесть на кухне может чему-то повредить) и заняв стулья, троица погрузилась в молчание. Со стороны Коджаку это молчание было затишьем перед бурей. Аоба явно чувствовал себя неловко — он так и не сумел ответить на вопрос Коджаку о том, кто такой Рен и по какому праву приветствует друга Аобы как хозяин дома. Сам Рен витал мыслями далеко и выручать Аобу не собирался. По его мнению, проблема выеденного яйца не стоила. К тому же, Коджаку, как считал Рен, вел себя неподобающим образом. Ситуацию спас Бени. В прихожей ограничившись приветствием в адрес Аобы, какое-то время после этого птица-Помощник молчала и, склонив голову набок, с неподдельным интересом рассматривала Рена. Враждебности в Бени не чувствовалось. Неудивительно: когда Рен существовал в виде собаки, они с Бени неплохо ладили. Как и их хозяева. О том, как именно ладили Коджаку и Аоба, Рен предпочитал не задумываться. Он еще помнил, что за выражение возникло на лице Коджаку, когда тот увидел спящего Аобу. В то время личность Рена находилась в Помощнике, так что Коджаку, ясное дело, не обратил на него внимания. С определенной точки зрения, это было нечестно: Рен столько знал о Коджаку, а тот, в свою очередь, понятия не имел, кто он такой. Как, кстати, и Бени. Что не помешало птице вспорхнуть с плеча Коджаку, совершить краткий перелет и приземлиться на голову Рена. — Э… — такого поворота Рен не ожидал. Лапки Бени соскальзывали, но птица все же ухитрилась устроиться поудобнее, цепляясь за волосы Рена. Рен поднял руки в попытке подстраховать старого знакомого. Раньше Бени часто устраивался на спине Рена… когда Рен был собакой. С людьми Бени подобного не предпринимал никогда. Даже с Аобой. — Бе… Бени, — Коджаку выглядел совершенно обескураженным. Справедливости ради следует заметить, что во время общения с Аобой он частенько выглядел именно так. Рен подозревал — у него самого сейчас не менее идиотский вид. Подтверждением этого стало неважно сдерживаемое подхихикивание со стороны Аобы. Нет, он, конечно, и рот кулаком прикрыл, — все как полагается… Но надолго его не хватило. Секунду спустя Аоба уже смеялся в голос, да так заливисто, что Рену и Коджаку ничего не оставалось, кроме как присоединиться. — А где Рен? — отсмеявшись, уже более живым голосом осведомился Коджаку. Впрочем, обращался он подчеркнуто к Аобе. — Так вот же Рен, дубина! — сообщил Бени. Его присутствие на голове Реном уже практически не ощущалось. — Ты имеешь в виду его? — Коджаку нахмурился. Определенно, Рен по-прежнему не вызывал в нем теплых эмоций. — Аоба, кто он такой? — Ну… Рен, — честно признался Аоба. — Что? Не шути со мной, — Коджаку выглядел крайне недовольным. — А он и не шутит, — Рен счел себя вправе вмешаться. — Меня действительно зовут Рен. Мы с Аобой живем вместе. Аоба, как раз отхлебнувший из чашки с чаем, закашлялся. Рен бросился на помощь; потревоженный резким движением Бени вспорхнул с уже насиженного местечка и уселся на стол. Удары по спине Аобы Рен все же немного не рассчитал — не научился пока соизмерять свою силу должным образом. Так что неудивительно, что от особо сильного хлопка с шеи Аобы свалились наушники — до прихода Коджаку Аоба и Рен слушали музыку. Только свои наушники Рен снял, а Аоба так и оставил болтаться на шее. У людей тоже есть привычки. Итак, наушники свалились, и теперь ничто не скрывало от всеобщего взгляда пару внушительных синяков с явственными отпечатками зубов вокруг. Все-таки Рен и правда часто… увлекался. Бросив взгляд на Коджаку, Рен убедился – тот смотрит как раз в нужном направлении и, кажется, понемногу фигеет. Что ж, тем лучше. Дождавшись, пока Коджаку поднимет на него взгляд, в котором сквозила сумасшедшая, почти кощунственная догадка, Рен еле заметно кивнул. «Да, мы живем вместе именно в этом смысле». Брови Коджаку страдальчески изогнулись. На мгновение Рен представил, как бы чувствовал себя он, узнав, что Аоба живет с кем-то другим… и тут же оборвал эту мысль. Аоба жил с ним. Ни к чему было думать о разных глупостях. Однажды Рен уже поддался влиянию похожих мыслей — когда его личность еще существовала в Помощнике, обретая человеческую форму только в виртуальном пространстве. В том пространстве Рен и подхватил вирус. Страшно подумать, что он мог бы сделать с Аобой под воздействием вируса и собственных разрушительных мыслей… но Аоба его спас. Аоба сказал: Рен, ты нужен мне. Я нуждаюсь в тебе. Я люблю тебя. Рен до сих пор помнил, как Аоба привел его из больницы к себе домой и поселил в своей комнате, будто подобранного щенка. Как помогал ему переодеваться — Рен с трудом ориентировался в человеческой одежде. Как лег рядом и обнял, позволяя уснуть — в ту ночь им обоим было не до того, чтобы издавать «охи и вздохи», так мешавшие Таэ. — Мой лучший друг живет с парнем, — в голосе Коджаку слышались похоронные нотки, так, что не понять было: то ли его шокирует сам факт, то ли он жалеет, что парень, с которым живет его друг — это не он. — Ко-коджаку, послушай, — наконец откашлявшись, Аоба поднял голову. В уголках его глаз стояли слезы. — Это не то, что ты ду… Перехватив взгляд, которым Коджаку воззрился на Аобу в слезах, Рен не сдержался. Собачьи привычки было действительно непросто побороть; Рен понял, что слизывает слезы Аобы, только тогда, когда тот неожиданно замолчал. — Рен, — вырваться Аобе удалось далеко не сразу. Его щеки пылали, — Рен, ты придурок! Ожидаемой пощечины не последовало — судя по всему, Аоба берег нежные чувства Рена. Что, однако, не помешало ему подхватиться с места и попросту сбежать, бросив Коджаку и Рена решать все самостоятельно. — Это именно то, что ты думаешь, — сказал Рен, когда пауза стала совсем уж неловкой. — Извини. — За что ты извиняешься? — Коджаку не спешил хвататься за оружие или еще как-либо проявлять свое праведное негодование. Просто выглядел очень, очень грустным. — Ну, — Рен неловко потер собственную шею. — Ты знаешь. Аоба и я… — Вы очень похожи, — негромким голосом сказал Коджаку, — но при этом совершенно разные. Как две стороны одной монеты. Думаю, ты сумеешь достойно о нем позаботиться. — Только Рен может позаботиться об Аобе! — подал голос Бени. — Да, да, — Коджаку устало кивнул. Поднялся из-за стола: — Мне пора. — Пока я не забыл, — Рен окликнул Коджаку уже в прихожей, — тебя в Сети один хакер ищет. Хочет встретиться, уж не знаю, зачем ты ему сдался. Коджаку обернулся и задумчиво добавил: — Знаешь, пожалуй, я ошибся. Ты взрослее Аобы. *** — Иногда к нему подойти страшно, — сказал Аоба. Помощник-Рен, небольшая собака-робот темно-синего цвета, сидевшая у Аобы на коленях, слушала внимательно. И даже виляла хвостом. — Он теперь совсем не такой, как ты, — продолжал свою исповедь Аоба. — Очень серьезный. Я не успел заметить, когда все изменилось. Раньше я решал за него… помогал ему одеваться… даже стриг его! — последняя фраза прозвучала как крик души — Аоба действительно подравнивал волосы Рену-человеку, и в первый раз все это закончилось для него истошным чиханием, так как во время стрижки Рен, все еще не избавившийся от собачьих привычек, отряхивался. В результате чего его остриженные волосы оказались у Аобы в носу, во рту, на одежде… — Он полностью зависел от меня. А теперь… — Аоба тяжко вздохнул. — Теперь я завишу от него. У него есть амбиции, которых я лишен. Он ориентируется в Сети гораздо лучше меня, и я не сомневаюсь, что он найдет работу лучше, чем у меня. Он решает за меня, и я… — еще один тяжкий вздох, — представляешь, я совершенно не могу ему противостоять. Рен-собака гавкнул, выражая сочувствие. На то, чтобы как-то иначе отвечать на словоизлияния Аобы, он не был запрограммирован. — Мы с тобой были друзьями, — тем временем продолжал Аоба. — Мы с ним — совсем другое дело. Иногда мне кажется — если он скажет, что я ему не нужен… А ведь это правда так… Мне кажется, что в таком случае у меня не останется причин, чтобы жить. Это ненормально. Одержимость какая-то. И Коджаку теперь знает. Он будет считать меня сумасшедшим, но, знаешь, даже это меня не так волнует, как то, что я больше не могу подойти к Рену, как раньше. Прижаться лбом к его лбу, вот как к твоему… Неловко. — Не переживай, Аоба, — от неожиданности Аоба вздрогнул. Посмотрел на механическую собаку на своих руках — нет, голос явно исходил не от нее. Обернулся. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Рен-человек. — Это не одержимость, — доверчиво сообщил Рен. — Когда такое чувство взаимно, оно называется по-другому. Я читал. — Рен! — Аобе было жутко неудобно оттого, что Рен слышал его полубредовые откровения. — И Коджаку тебя понял, — добавил Рен. — Остальные тоже поймут, если ты захочешь рассказать. Ты зря так волнуешься. — Ты… — Аоба стиснул зубы, подавляя желание выругаться. А Рен тем временем подошел к Аобе вплотную, взял с его колен Помощника-собаку и погрузил ее в крепкий сон. Лишние свидетели ему не нужны. Рен понимал, что подобные рассуждения смахивают на паранойю, но недоверие к роботам-Помощникам было, в принципе, разумным. Уж во всяком случае, более разумным, чем недоверие ко всем компьютерам, которое Рен испытывал поначалу, только переселившись в человеческое тело. — Могу предложить тебе только расслабляющий массаж, как раньше, — улыбнулся Рен. В бытность собакой-Помощником он нередко топтался по спине Аобы после особенно сложных рабочих дней последнего. В человеческой форме массаж должен был получиться ничуть не хуже. — От остального мы решили отказаться, пока не начнем жить отдельно. — Н-не нужно… ни от чего отказываться, — пробормотал Аоба, наклоняя голову так, чтобы прижаться лбом ко лбу нагнувшегося Рена. — Ничего доказывать… Слишком рано для таких изменений. Ты же… Рен… — Аоба?.. Подожди, но Таэ… — Ее нет дома. Она ни о чем не узнает… Ну же, Рен! Я не так часто прошу тебя… — Аоба… — Мм, Рен… ах… — Аоба!.. …Ворвавшаяся три минуты спустя в комнату Таэ (она успела вернуться, но ни Рен, ни Аоба этого не заметили) застала немую сцену. Прежде, чем Рен успел слезть с Аобы, а сам Аоба — хотя бы прикрыться простыней, Таэ укоризненно покачала головой: — Вы оба ничуть не повзрослели.