Дилигент

Я подставляю лицо ветру, зажмуриваясь и давая ему развевать белоснежные волосы за спиной. Я люблю ветер. Даже вот такие его ледяные порывы, обветривающие щеки и покалывающие тоненькими иголочками кожу. Снова стараюсь выровнять сбившееся от волнения дыхание, но не выходит. Поезд несется с огромной скоростью, пропуская сквозь тело вибрацию. Все, что я вижу – это пролетающие мимо полуразрушенные здания города и серое небо, затянутое тучами. Впереди виднеются зеленые поля Дружелюбия, и все неофиты оживляются перед предстоящим прыжком. В наше время фракции, которые должны были сохранять порядок в обществе, разлагают его. Фракция Эрудиции добилась власти, которой желала, а Бесстрашие больше не внушает остальным доверия, оно вызывает страх. Инициированных бесстрашных и неофитов превращают в орудия для убийств и устрашения населения. Всё дошло до того, что каждую неделю нам делают инъекции, которые повышают нашу агрессивность и жестокость. «Потрясающая» новая разработка эрудитов. А в нашу службу и обязанности внесли «зачистки» – поиск и устранение дивергентов. Сегодня нас посвященных в первый раз берут на такую зачистку. От одной мысли о ней, внутри меня все болезненно сжимается. Выбрала бы я Бесстрашие зная, чем мне придется заниматься? Категорически нет. Я боюсь оказаться тем, кому сегодня дадут оружие. Из раздумий выводит Джейн, легко касаясь моей руки, я вздрагиваю от неожиданности, потому что не заметила её. Выглядит она довольно болезненно: под ярко-голубыми глазами теперь красуются темные синяки, от румянца, на и без того бледном лице, не осталось и следа, даже губы побледнели. Она не спала всю ночь из-за сегодняшнего дня. Как и многие из нас. Крепко впиваюсь в ее руку, так что костяшки пальцев белеют, надеюсь, Джейн понимает, что мне так же тяжело. Когда поезд начал замедлять ход, мое сердце с грохотом ухнуло вниз. – Мне страшно, – шепчу я так, чтобы меня услышала только Джейн, и она тут же посылает мне что-то вроде ободряющей улыбки. Мое тело обтягивает легкая черная униформа, на ногах кожаные тяжелые ботинки того же цвета, а на груди бронежилет, ведь дивергенты несут мировую опасность. Нам каждый день вбивают это в головы, но в это трудно верить, ведь пока опасность исходит только от нас. Мы переглядываемся с Джейн перед прыжком, я делаю глубокий вдох. Сильно отталкиваюсь от темного металла ногами и лечу вниз на покрывшуюся изморозью траву, и, приземлившись на ноги, жду остальных, потому что прыгнула первая, не дожидаясь пока поезд, максимально сбросит скорость. Кажется, прыжок был не очень удачным, стопы болезненно ноют, но меня это несильно волнует. Сердце ускоренно бьется в груди, руки трусливо трясутся, поэтому я сжимаю их в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Мимо держась за руки, уверенным шагом проходят, Руби и Эд, направляясь к машинам наших лидеров, они, кстати, единственные кто за короткий промежуток времени успели стать парой. Я дожидаюсь Джейн, и мы следуем за ними. Ноги с каждым шагом тяжелеют, становятся ватными. Только сейчас я понимаю, насколько мне страшно. Внизу живота болезненно тянет. Это липкий и тяжелый страх, плотным клубком сворачивается там. Тонкая протоптанная дорожка ведет нас к огромному саду Дружелюбия, где лидеры фракции небрежно оставили свои огромные бронированные машины, прямо на клумбах. Никто не бежит как обычно, все шагают тихо и неспешно. Мы становимся вокруг лидеров, замыкая круг из перешедших и рожденных бесстрашными посвященных. Ветер грубо толкает в спину, будто намекая на то, что я делаю что-то не так. – Сегодня день, когда вы имеете возможность проявить себя, как настоящий Бесстрашный. – Хищные глаза Эрика, холодным взглядом сканируют каждого из нас, не останавливаясь ни на ком дольше, чем на долю секунды. – У вас два варианта: либо, вы проявляете отвагу и смелость, либо становитесь афракционером прямо сейчас. Отвагу и смелость? Убить человека – это проявить отвагу и смелость? Меня тошнит от его лицемерия. Он абсолютно спокоен и холоден, в прочем, как всегда. Эрик – самый молодой из лидеров. И самый жестокий. У него русые волосы, короткая стрижка с выбритыми висками, пирсинг над бровью и много татуировок. Но в сегодняшней экипировке, которая, кстати, очень ему идет, можно разглядеть только лучшую из них – красующийся на шее геометрический орнамент. На лице рядом стоящего Макса не написано ровным счетом ничего, абсолютно отсутствующее выражение. Еще один лидер. Пожалуй, самый человечный и мудрый из всех. У него темная кожа, сбритые почти под ноль угольные волосы и выразительные карие глаза, которые сейчас утратили всё, что когда-либо их наполняло. Он разворачивается в сторону цветных домиков дружелюбных и жестом подзывает нас следовать за собой. Я плетусь в самом конце, рядом с подругой. Она не обмолвилась со мной ни одним словом за сегодня, так даже лучше. Обойдя самое большое здание, мы оказываемся на небольшой площади. Посередине шумит маленький фонтан, а по углам от него стоят ярко окрашенные лавочки. Возле стены, перед нашим взором на коленях стоят, те самые «дивергенты». Страшно-опасные и угрожающие нашему порядку люди, а точнее два ребенка, молодая девушка и мужчина с сединой в висках. В их глазах, не видно ничего, кроме смирения. Они уже видимо приняли свою смерть. В области груди протяжно щемит, но я стараюсь не обращать на это внимание. Стараясь блокировать любые эмоции и мысли. – Может, есть добровольцы? – Эрик выдерживает мучительную паузу, но, кажется, никто не хочет блеснуть, способностью убивать. Громкий стук собственного сердца в ушах оглушает меня, перед глазами плавают темные пятна, и я повторяю про себя, как мантру одни и те же слова «только не я, пожалуйста, только не я...». Льдистый взгляд лидера останавливается на мне и сердце с грохотом ухает куда-то в пятки. – Лана, докажи нам, что ты не киска, - низкий бархатистый голос разрезает безмолвное до этого пространство вокруг. Неофиты начинают негромко перешептываться и смеяться, после чего со всех сторон до моих ушей доносится мерзкое «кис-кис-кис». На первой же силовой тренировке Эрик оскорбительно назвал меня «киской» в самом уничижительном виде, когда я расплакалась, подчеркнув мою слабость и чрезмерную «нежность». Ведь я позже других научилась терпеть боль, не переживать из-за того, что я могу причинить ее кому-то. Мне было трудно привыкнуть, так мало спать, жить в общей комнате и еще много чего, поэтому кличка плотно прилипла ко мне. Мало кто запомнил мое имя, зато каждый знает, что я «киска». Эрик медленно подходит ко мне, не снимая с лица едкую ухмылку. Он берет мою правую руку в свою, и кладет в нее тяжелый пистолет. Холодный металл обжигает кожу, меня бросает то в жар, то в холод, я на грани. Горький комок подкатывает к горлу, в глазах темнеет, меня трясет словно в лихорадке. Но я сделаю то, что должна! Мне просто не хватит смелости стать афракционером, как бы низко и мелочно это не было. У меня нет выбора. Я поворачиваюсь к лидеру спиной, он приближается ко мне вплотную, так что я чувствую его дыхание около моего уха. Передо мной на коленях стоит юная девушка. Она миловидная, с каштановыми волосами, волнами спускающимися на ее плечи, у нее маленькие губы бантиком и красиво изогнутые домиком брови. Она смотрит на меня своими большими оленьими глазами, обрамленными пушистыми ресницами, а по ее лицу градом катятся слезы. Я, трясущимися руками, поднимаю пистолет и навожу прицел в район её сердца, потому что не хочу портить её лицо. Я боюсь промазать и заставить невинную девушку мучаться. – Может, ты хочешь занять ее место? Моя рука не дрогнет, – колко напоминает Эрик. Клокочущее чувство ярости на секунду охватывает меня, уже по моим щекам катятся слезы. Всепоглощающее, уничтожающее чувство беспомощности. Я закрываю глаза и жму на курок, что есть сил. Выстрел. Я словно выстрелила себе в душу, убила в себе остатки человечности. Нет, мне не хватит храбрости увидеть мертвую девушку, я знаю, что попала точно в сердце, чувствую это нутром. Мои ноги невольно подкашиваются, в глазах окончательно темнеет, и я чувствую, как теряю равновесие. Сильные руки грубо подхватывают меня и ставят обратно на ноги. – С тобой не все потеряно, кис-кис, – ядовито шепчет мне на ухо Бесстрашный. *** Выстрел. Долгая мучительная тишина. Это длится целую вечность. Снова выстрел. Каждый из них острой болью отзывается в моем теле. Я не могу смотреть на это и я не стану. – Джейн, – звенит в моих ушах голос Эрика. Нет! Нет! Только не это! Я резко оборачиваюсь назад и вижу подругу, уже поднимающую пистолет на стоящего перед ней мужчину. – Прошу вас, – шепчет он, так тихо, что я читаю эти слова по его губам. Он открывает рот, чтобы что-то добавить, но его сердце сейчас же поражает оглушительный выстрел. Тело бессильно опускается на землю, и я вижу, как кровь расползается по его желтой рубашке. *** Джейн сидит на полу вагона, подтянув к груди колени, она смотрит вперед, невидящим взглядом. Я сижу рядом и крепко сжимаю её ладонь. Всё оставшееся время до Ямы мы едем в полной тишине. Кажется, каждому из нас нужно осознать то, что только что произошло.