***
И если он пройдет мимо неё, обязательно улыбнется. Вспомнит, вздохнет, но не обернется вслед.***
Потому что она не вспомнила его.***
Из пепла фениксом восстанет, но мгновенно упадет в омут, ведь крыльев нет — сожжены. Она не умеет любить, не помнит этого чувства, но в мыслях прорезаются отголоски того, что должно и не должно быть, и шепчут голоса в сознании, что так не должно быть. Она не умеет читать контекст людей, не знает, как это, но единожды проникает в его суть и дотрагивается до обмороженного сердца. И его взгляд не такой, как раньше: тусклый, с угасающими искрами, но мгновенно возгорающий. И оскал напоминает ухмылку с недоумением вместо яда. И ведь так не должно быть, или да? — Рождество через неделю, — мимолетом напомнила она, сжав края толстого пледа. — Ясно, ага, — кивнул он и уткнулся в Таймс, медленно отпивая из чашки кофе, — если ты думаешь, что Санта есть на самом деле, то могу огорчить — его не существует, тебе двадцать восемь, а еще тебе не достанется подарков в любом случае, — хохотнул, а после медленно, как отпивая кофе, растянул ухмылку. Она не ответила, а лишь улыбнулась тягучей улыбкой, словно в этот раз было всё как надо. Так должно быть. — Почему ты… почему ты не уходишь? — Это мой дом, ну так, для справки. — Почему я здесь? — Потому что я так хочу, — нервно дернул края тарелки на себя, и темным пятном расползлось кофе на рубашке, — черт! — Почему ты меня ненавидишь? — Потому что никак иначе не может быть. — Ненавидишь и помогаешь после аварии, — с ядом плюнула Елена и впервые почувствовала себя той, что была прежде, — зачем? — Потому что это правильно. Ты мне, я тебе. — Но если я не помню ничего о тебе, то можно аннулировать долг, ведь не знаю цену моей помощи тебе, которая, возможно, равна нулю в сравнении с твоей, — непонимание вновь отразилось в её тонком голоске, а сама она исказилась в зеркале. Вновь кривая и испорченная, прошлая Недотрога. — Честно? Я никогда не смогу отплатить тебе долг, Елена, — хмыкнул он и метнул в её сторону молнию, — никогда, так как ты спасла мне жизнь, — «которую я не хотел бы прожить без тебя потом, если бы знал». И вновь у нем тусклость от их незаконченной игры. Но только Елена всё ещё не знает правил, а Деймон слишком переигрывает, вычеркивая правила. Она не чувствует к нему ненависти, но притягиваются на язык и яд, и ярость, и откровенность. Он помнит чувства, которые выплескивал с ней, но не знает куда деть оголенную ненависть, злость и влечение, которые преследовали его на протяжении девяти лет. И их игра — это отдача того, что у них есть на сейчас. Но вскоре не будет ни остатков от прошлого, ни яркого и пустого сейчас. Белыми хлопьями ложится снег на её красную шапку, а в глазах — пустота, на языке — яд, в мыслях — он и его нежная улыбка, вырванная с фотографии за пятый год. Темные тени залегли под его глазами, которыми он смотрит неотрывно на её улыбку, пустую и фальшивую. И ей кажется, что так и должно быть. Отрешенный, тусклый Сальватор и она, пустая и проникающая под кожу.