A little Paris

Из приоткрытого окна небольшого лофта доносились звуки автомобилей, а вместе с ними щель впускала в комнату холодный ноябрьский воздух. Чанёль лениво лежал на своем диване и философским взглядом изучал небольшой кофейный столик. На его стеклянной поверхности едва виднелись разводы пива из алюминиевой банки, что, погнутая в далеко не творческом беспорядке, красовалась бок о бок со скомканной газетой с объявлениями о работе и обгрызанным на кончике карандашом. Быть оператором call-центра или грузчиком парню никак не хотелось, а его сумма оплаты аренды жилья за тот месяц при этом никак сама по себе не росла, поэтому со словами: «Студенческая жизнь — отстой» — выглянувшая из-под негреющего пледа нога ловко скинула печатное издание. Смирившись с участью быть выселенным, парень попал в тапочки и пошаркал к холодильнику, на котором лежало всего две вещи: леденцы от кашля и сигареты. Раз все идет прахом, то надо насладиться хотя бы последними мгновениями спокойной жизни. И плевать, что через две недели нормоконтроль и предзащита диплома, а горло жутко першит. Ведь первое можно еще успеть выучить и подправить, а второе исправить лекарственными леденцами, на упаковке которых написано: «От кашля», потому что Пак не сильно разбирался во всех этих таблетках и чем вообще он болен. Сам факт того, что рядом с заданием «лечиться» в блокнотике стоит галочка, делало его уверенным в правильности своих действий. Закинув в рот пару леденцов, он вышел на уже знакомую лестничную площадку пожарной лестницы. Привычка у него со школы такая была — не курить в квартире, чтобы родители не узнали. Как-то по-детски, конечно, делать это сейчас, когда без пяти минут выпускник вуза, но было не по себе дымить в помещении. А кованая лестница между третьим и четвертым этажом была и вовсе не против компании. — Привет, Чанёль! — не успела дверь закрыться, а ветер ударить в лицо, как девушка в клетчатом пальто помахала ему со ступенек. Аои. Три буквы, а столько информации. Пожалуй, Пак не знал больше слов с таким количеством печатных символов, хранивших больший объем сведений в его голове. Она переехала сюда этим летом, и ее милый акцент быстро выдал в себе иностранку. Нисимура Аои — еще один гость лестницы, или, возможно, как считал Чанёль, уже её составная часть. Потому что сколько бы он не приходил сюда, девушка уже была тут. Сидела на ступеньках и читала очередную книгу со сказками, Ёль иногда лениво тыкал пальцами с сигаретой и говорил как правильно читается трудное для девушки слово. — Что сегодня? «Принцесса на горошине» или «Король обезьян»? — потянувшись в карман спортивных штанов, выудил сигареты и зажигалку. — «Русалочка», — шелестя страницами книг, девушка искала ту, на которой остановилась в прошлый раз. — Отличная сказка, — Пак выпустил клуб дыма после первой затяжки. — Отличная. Многому в жизни учит. В принципе, это была единственная сказка про принцесс, которую когда-либо читал Пак Чанёль. И то, потому что она была в школьной программе и затем писали сочинение. Ёль смотрел вверх. Сезон угадывания на что похожи облака закончился еще неделю назад, и небо рисовало бесформенные туманности, которые уже завтра прекратятся в пасмурный день. Прогноз погоды обещал дождь с наледью, так что скоро такие встречи с Аои вскоре тоже придется отложить до весны. — Интересно, что там, выше крыш? — японка повторила за парнем и устремила взгляд в небо, закрывая книгу и подпирая подбородок ладонью. Пак оставил руку, так и не прикоснувшись фильтра губами, и посмотрел в небо. Теперь и ему стало интересно что же там, выше крыш. Но чтобы ответить на этот вопрос, вставал совершенно другой: насколько выше? Сто метров? Значит, там летают вертолеты и стаи птиц, спешащие на юг. Или на уровне облаков? В месте, где колдуется погода и цветастая радуга. За ними? В рассевающем самолетами пространстве. Или в космосе? Среди тысячи звезд и планет. Чанёль не знал. Но ему теперь по-идиотски обязательно это надо было узнать! А спросить с Аои ему как-то лень. Легче просто закинуть этот клубок мыслей подальше в обувную коробку под кроватью, как это делали с пленочным кассетами, когда метры ленты запутывались в крепчайший узел на веки вечные. — Ты же не знаешь, что находиться и на самих крышах, а спрашиваешь о таком. — И что там? — Иногда лужи после дождя, иногда самоубийцы, — как-то с чрезмерным пофигизмом плюнул он горькую правду на блюдечко мировоззрения Аои. Пак знал: Аои мечтала научиться летать. Но сама девушка этого не понимала. Это только со стороны видно, как она кусает губы, завистливо наблюдая за полетом птиц, тычет пальцем в тучи, стараясь сдвинуть, и угадывает на что больше похожи на вкус облака: на сахарную вату с приторной сладостью или пенку молока, что она так ненавидела в детстве. О чем мечтал Ёль? Наверно, завести собаку. Как-то совсем уж пусто в квартире. И холодно. Но парень точно знал, что на самом деле он мечтает поцеловать Аои. Это тупое «хочу» просто не вписывалось в его характер и образ жизни, словно белая кувшинка посреди болота, и также уходило корнями глубоко под воду, где крепко держалось у основания. Вместе с тем Пак знал, что ни за что не должен вдохнуть аромат волос Аои, потому что потом он просто не сможет остановиться. А дальше все постепенно переползет в квартиру на заляпанный немного чаем диван, откуда попахивает совращением несовершеннолетней и тюремным сроком. А парню еще после выпуска работать в государственных органах, эта нелепая и ненужная судимость могла стоить ему карьеры. Конечно, он этого ни в коем случае не сделал бы без согласия девушки, но шестое чувство говорило о том, что если бы это все-таки случилось, то ее родители точно не будут в восторге, если узнают. Потому что такой девушке явно не нужен парень вроде Пак Чанёля — вечно простужающийся и пахнущий сигаретами. Он не будет покупать ей сахарную вату или помнить дату начала их отношений, противно-сладкое из ее уст «оппа» каждый раз будет заставлять его раздраженно передергивать плечами, и уж точно его не познакомишь с родителями, посещающими буддийский храм по воскресеньям. — Держи, — вытянув из глубин карманов спортивных штанов лекарственные леденцы, парень протянул девчонке мятую серебристую упаковку и сделал очередную затяжку. — Ммм!.. Лимонные, мои любимые! «Да и маленькая пока она слишком», — окончательно задавил свое желание Ёль и, посмотрев на воюющую с блестящей оберткой иностранку, растянул рот в довольной улыбке. Мгновенно весь романтический настрой в его голове утонул в городской пыли и бесячем визге клаксонов машин, стоящих в пробке. — Не сиди тут долго, попу отморозишь, — потушив сигарету в импровизированной пепельнице из консервной банки, Пак зашаркал к двери. Это маленький Париж Чанёля с его отвратительной осенней грязью на улицах и проливными дождями. Конечно, можно спутать его с грубым серым Лондоном, но нет — это именно Париж. Ведь в нем словно цветущая азалия на лестничной клетке всегда была Аои. __________________________ этот работа как рэп — ни о чем и обо всем о/