Азбука Морзе

Открытие это было неожиданным – для Дина. Обычно они с Романом трахались в темноте или при свете только небольшой лампы у кровати, чтобы потом не вставать из постели и не топать к выключателю… Нет, не так. Дин вышел голый из душа и стал провоцировать Романа на секс, точнее это Роман ему сказал, что он его провоцирует, когда стоит абсолютно голый, наклонившись над своей сумкой, брошенной у кровати. Роман подошёл сзади, схватил Дина за бёдра и прижал к себе, притираясь вставшим членом между половинками ягодиц. Дин выпрямился и прижался к Роману, обнажённый, влажный и горячий после душа. Рейнс облапал его за бока, провёл рукой по животу, по поднимающемуся члену, а потом с силой толкнул в спину так, что Дин, не успел даже подставить руки и распластался на кровати. Но возмущаться он не стал, как не стал и менять позу, так и оставшись лежать на разобранной постели с раскинутыми руками. Лежал и ждал, пока Роман спешно стягивал с себя майку, штаны и трусы. Почувствовав на своих бёдрах тяжесть оседлавшего их Рейнса, Дин по-кошачьи потянулся и слегка прогнулся в спине. Вообще-то он ожидал, что сейчас Роман поставит его на четвереньки, быстренько смажет, и вставит… Но всё пошло не так: Роман застыл, склонившись над спиной Дина, разглядывая её, словно в первый раз. Да он и видел её так ясно в первый раз! Эту спину, испещрённую бесчисленными чёрточками и точками, которые белёсой клинописью или шифром азбуки Морзе проступали на распаренной после мытья коже, голографическими знаками возникали под безжалостно-ярким светом гостиничных ламп. Роману хочется узнать, что означают все эти точки-тире, а ещё больше хочется потрогать: он проводит пальцами по коже легко, почти невесомо и это щёкотно – для Дина, который дёргается и хихикает. А руки Рейнса уже не слушаются, они с внимательной жадностью, как руки слепого, изучают каждую закорючку. Дин нетерпеливо стонет и пытается сбросить Романа – ему не нужна долгая прелюдия, он хочет получить свой кусок секса как можно скорей! Но Роман наваливается на него всем телом и шепчет в ухо: - Эти… точки у тебя на спине – откуда они? - Откуда только нет, - недовольно откликается Дин, понимающий, что секс откладывается. – Отовсюду помаленьку… Стёкла, кнопки, гвозди, проволокаааа… - последнее слово тонет в стоне, потому что Роман начал посасывать мочку его уха, а потом слегка её прикусил, продолжая оглаживать языком. А Роман потрясён своим маленьким открытием: Дин больше не носит колечко в ухе, но место, где она была, до сих пор чувствуется. Он прижимает губами и языком – и ощущает этот твердоватый столбик в кусочке мягкой плоти. Роман перестаёт терзать ухо и влажными поцелуями спускается ниже – на шею. И там, где шея переходит в плечо, змеится очередная белёсая ниточка – давно зажившая отметина – и Роман сам не понимает, почему это безумно его заводит. - А это откуда? – тихо спрашивает он, ненадолго отрываясь от выцеловывания диновой шеи. - Ошейник, наверно… строгий, - в голосе Дина слышится насмешка, и Роман в наказание прикусывает рубчик зубами, ставя поверх свою отметину, не столь долговременную, но всё равно знак, что этот сумасшедший лунатик – его. - Ты будешь меня трахать?! – истомившись вконец, недовольно спрашивает Дин. - Обязательно. Буду. Тебя. Трахать. – Отвечает ему Роман, отделяя каждое слово поцелуями. И вот оно! Самый большой шрам – почти на лопатке. Про него Роман знает: это Дин получил в Германии, когда его чуть не порвало на куски колючей проволокой. И, представив, как холодное жёсткое железо безжалостно рвёт кожу, проникает глубже, в мышцы, как боль разливается по телу Дина, словно удовольствие, но с другим знаком – Роман сам стонет, он почти кончил от этих мыслей. Шрам под его губами гладкий и выпуклый, и он нежнее и глаже, чем окружающая его здоровая кожа. Рейнс увлечённо гладит его языком, вылизывает, изучает. Этот шрам – и другой, на плече, полученный там же. - Ты меня сожрать решил, что ли маньяк ненормальный, - приглушённо, уткнувшись в покрывало, выстанывает Дин. Он возбуждён не меньше Романа, ему приятны все эти поцелуи и вылизывания, но больше – и сильнее – он хочет другого. Чтобы его растянули и вставили. И натянули. На член. На длинный и толстый самоанский член. Дин двигает задом, пытаясь хотя бы потереться о покрывало, но Роман держит его крепко, пожирая поцелуями от шеи до копчика. И вот, наконец-то их величество Роман Рейнс смилостивился и перевернул Дина на спину, и Эмброуза даже немного испугал его взгляд – одновременно сытый и хищный, словно лев, только что пообедавший антилопой, поймал ещё и мышь, и собирается как следует поиграть. Роман, не торопясь, достал смазку, а Дин инстинктивно согнул ноги в коленях, открывая доступ. Рейнс похабно ухмыльнулся и положил ногу Дина себе на татуированное плечо и чуть подался вперёд, заставляя раскрыться ещё сильнее. А потом внимательно и жадно посмотрел на Динову лодыжку – и припал губами к выступающей косточке. Дин и не знал, что у него столько шрамов и в таких местах! Но он и раньше об этом не жалел, а уж теперь – когда губы, язык и зубы его любовника обрабатывали каждую отметину, в то время как скользкие пальцы разминали его изнутри – Эмброуз просто благословлял свою судьбу. У него сегодня открылось эрогенных зон больше, чем за всю предыдущую сознательную сексуальную жизнь! А Роман самозабвенно вылизывал ему ногу, продолжая трахать пальцами, но кончить так не дал – а положил и другую ногу Дина себе на плечи и, согнув его почти пополам, вошёл резко и до конца. И сразу взял быстрый темп – Дин взвыл от раздирающего его наслаждения, с неотвратимостью цунами приближающего его к оргазму. Он вцепился побелевшими от напряжения пальцами в постель, чтобы держаться хоть за что-то и запрокинул голову. И Роман, словно ястреб к добыче, устремился к нему, впаиваясь, содрогаясь в собственном экстазе, целуя под подбородком давно зажившие рубцы и шрамы. Теперь их безумие схлынуло. Дин обессилено лежал па спине и созерцал потолок. Роман гладил его живот, размазывая остывающую сперму и даже, кажется, что-то рисовал ею; это было не очень приятно, но идти в душ снова было лениво. - Я сам не знал, что меня это так заведёт, - внезапно признался Роман. - «Это» - что?.. – переспросил Дин. Говорить ему тоже было лень. - Твои, ну… твои шрамы… - Не одному же мне фетишизировать, - сквозь зевок пробормотал Дин, - я дрочу на твои татуировки, ты – на мои шрамы. Всё по-честному. Давай спать. - Давай, - Роман поднялся выключить свет, а потом подкатился под бок к Дину и прошептал ему на ухо, - давай трахаться при ярком свете почаще, м?.. Дин что-то сонно мурлыкнул. Ему уже снились огромные белые бабочки с чёрными рисунками на крыльях, подозрительно похожими на романовские татуировки.