***
Их компания состояла из шести человек, и все они были вместе уже давно, а Зико с Джехё и подавно. Они были единственной парочкой в холостятском кругу альф и бет, в который входила одна единственная омега – этот самый Джехё, который стал всеобщим поклонением. Никто не удивлялся и не протестовал, потому что омега был душкой, хоть порой и той ещё стервой. Всё было нормально до тех пор, пока в их компанию как-то слишком плавно не влился ещё один человек – Ю-Квон. Ю-Квон был бетой до мозга костей. Рассудительный, вежливый, весёлый, душа компании и невероятно умный. Он был совершенен на фоне многих альф и омег, которые поддаваясь гормонам и природе, не могли вести себя сдержанно. Он учился на отделении дизайна в их институте искусств. Всегда в растянутых свитерах и футболках, часто забывающий почистить обувь, он ходил в немного пыльных и затоптанных до дыр кедах. Его растрепанные волосы всегда пахли шампунем с запахом мяты или ментола. А иногда расфокусированный взгляд, когда он сидел в задумчивости, словно притягивал. Он был до чёртиков талантливым художником и танцором, всегда находил темы для разговора и хорошо понимал людей (что было, в принципе, свойственно бетам). И когда Бомб познакомил его со своими друзьями, он понял, что нашел то, что искал всю свою сознательную жизнь – людей, которые примут, поймут и будут рядом. Со временем неосознанно его взгляд начал больше задерживаться на Зико, блондине с пухлыми и безумно сексуальными губами. Не обращать внимание было довольно легко – ведь рядом с ним всегда был его омега, что уже заведомо означало красный свет по направлению к занятому альфе. И Квон даже мысли не допускал. Ну, по крайне мере, сначала. А после понеслась череда ярких встреч и тусовок, гулянок и любимого зиконовского «Сегодня ночуем у меня!». Быстрые взгляды и это пресловутое «Мы были бы…», которое лишало адекватных мыслей напрочь. У Чихо был своевольным, наглым и чрезмерно свободолюбивым, что делало его в разы желаннее. Он был со своим омегой уже давно, но измена для него являлась табу. А Квон и не думал, правда, не думал. Зарывал поглубже все мысли и желания. Он же бета – если повезёт, он найдёт счастье с таким же, как и он бетой. Это было правдой жизни. Истинные альфы и омеги встречались довольно часто, и Зико с Джехё не стали исключением.***
Большинство бет не чувствуют запахи. Но это не было правдой. Ю-Квон всё отлично чувствовал. Он чувствовал сладковатый запал жженого сахара, приправленного корицей с ванилью – Джехё. Запах спелого и сочного арбуза, что был крайне несвойственным для альф - Чихун. Чёрный кофе – Минхек. И чёртов запах осеннего дождя и увядающей листвы – У Чихо.***
Когда Ю-Квон пропал первый раз, никто не обратил на это внимание. «Да мало ли, может, омежку какую-нибудь подцепил» - говорил Минхек Зико, когда бета не появился в институте на третий день. После этого никто не спрашивал, и лишь изредка пропавший звонил кому-нибудь из друзей и сообщал, что, мол, всё нормально, скоро буду. Он объявился на шестой день отсутствия. Весь помятый и пропахший алкоголем, с лохматыми волосами и n-дневной щетиной, затравленно смотрящий на всех друзей и, не говоря ни слова. Тогда все шутили и спрашивали, по какому такому случаю был длительный запой. Все всё понимали, но с расспросами не лезли. Захочет – сам расскажет. Иначе не вытянуть и слова. Но шли дни, за ними – недели, а Квон так ничего и не рассказал, отшучиваясь и умело переводя тему. Второй раз это случилось за несколько дней до дня рождения Кёна, он пропал на полторы недели, после чего объявился такой же помятый и уставший, с извинениями налетая на Пака и даря ему подарок, обещая, что больше никогда так не облажается. Все снова поверили, но расспросов стало в десятки раз больше. Но через какое-то время все успокоились и перестали донимать бедного парня. А Ю-Квон каждый раз переступал через себя, наступая самому себе на горло и затягивая невидимый поводок сильнее. Сжимал руки в кулаки с такой силой, что на ладонях оставались красноватые синяки. Старался не дышать носом в присутствии Зико и отворачивался, видя во взгляде гору переживания и трепетной нежности. Попытки Чихо остаться наедине и поговорить были ловко проигнорированы и будто оставались непонятыми. А лёгкие касания по чёрным вихрям и бледной кожи рук на запястьях – это всё было не с ними, нет, где-то в другой Вселенной, с по уши увязшими друг в друге людьми – да, но не здесь и не с ними. Потому что не может быть такого – чтобы альфа отдал своё сердце бете. Это было настолько смешно, что хотелось рыдать от сложности ситуации, забившись в тёмный угол и спрашивая в пустоту «Зачем? Почему? В этом же нет никакого смыла!», в ответ получая лишь тишину.***
Это длилось недолго, через почти два месяца Ю-Квон пропал снова. Его не было около месяца. Переживали все больше обычного, но почти ежедневные звонки Минхеку останавливали всех от глупости – написать заявлении о пропаже. Он звонил всегда либо утром, либо вечером, говорил, что с ним всё в порядке и чтобы они не переживали. Уверял, что так надо и просил немного понимания и времени, обещая рассказать всё по возвращению. Квон объявился неожиданно, на пороге квартиры Чихо с синяками под глазами и ссадиной на щеке. Стучаться пришлось долго, так как было два часа ночи. Открыл ему спустя десять минут ошарашенный Зико, в наспех одетых джинсах и майке. Ю-Квон уткнулся ему в грудь и начал судорожно шептать слова прощения и умолял не прогонять. А альфа стоял, словно приросший к полу, чувствуя цепкие пальчики на плечах и такой притягательный для мужчины запах тела беты. Он многое хотел сказать и спросить, но лишь открыв рот, пухлые и искусанные губы Квона накрыли его собственные, заставляя время остановиться для этих двоих. Они словно изголодавшиеся хищники поймавшие свою жертву цеплялись друг за друга, судорожно хватая такой необходимый кислород и снова приникая к устам любимого человека. Оба понимали: непозволительно, невозможно, табу. Но оторваться друг от друга не было ни единой возможности. Зико осознал, что ещё ни с одни омегой не чувствовал такой гаммы эмоций, ни с кем не хотелось быть так отчаянно, и никого он не хотел так, как этого человека перед собой. Даже Джехё во время течки был менее отзывчивым, лишь принимая ласки от альфы. Инстинкты были сильны, но побороть их было просто. Достаточно было факта, что к тому, кто предназначен природой, душа равнодушна. Когда Квон медленно отстранился от Зико, он посмотрел в глаза блондину, и хотел было что-то сказать, но остановился, глядя куда-то за спину альфы. Глаза его удивлённо расширились, и он стал судорожно вдыхать воздух, непонимающе смотря на Чихо. Когда осознание пришло к альфе, он начал быстро поворачиваться, замирая, встречаясь с глазами омеги, стоящей около двери, ведущей в комнату. Джехё стоял, оперившись на стену, и смотрел со злостью на развернувшуюся перед его взором картину. Слёзы наворачивались на глаза, но он продолжал упорно сверлить взглядом Квона и Зико. - Убирайся, - прошипел омега и подошел ближе, - Убирайся, - смотря прямо в глаза бете и видя в них пришедшее понимание, - Убирайся, - последний раз сказал омега ровным голосом, с ненавистью смотря на Квона. Улыбка вышла слишком вымученной, а глаза стали влажными. Он не хотел плакать перед ними, поэтому лишь чудом заставил себя успокоиться и посмотреть в глаза альфы напротив, видя в них сумасшедший вихрь эмоций. Всё с самого начала шло к этому. Сквозь боль и страх, пришло к логическому завершению. Тая, словно пломбир в жаркий день и окончательно потерявшись во множественных «нельзя» и «невозможно». Закрывая глаза, и понимая, что всё теперь в тёмных, его любимых цветах гуаши. Лёгкое касание руки к щеке, которую он был готов целовать всю оставшуюся жизнь и тихий шепот: - Береги их. Лёгкие сдавило болью, и уже через секунду рука пропала, оставляя еле заметный любимый запах на колючей щеке. Отдаляющиеся шаги, хлопок дверью и всё, словно не было никого сейчас на пороге его, Зико, квартиры. Не отпустило. - Можешь не извиняться, я с самого начала понял, что с ним что-то не так. Запасть на занятого альфу, это ж надо, - зло прошипели рядом, и руку обвили тонкие ручки Джехё. Хотелось выдернуть руку, оттолкнуть от себя, и бежать за тем, кто был важнее всего. Но руку словно специально прижали к животу, а запах жженого сахара с нотками молока будто приковал к месту, затягивая невидимый поводок ещё туже. Чтобы наверняка. Да, Вы были бы идеальной парой, думаешь ты, незаметно утирая катившиеся по щекам слёзы. - Иди спать, я через минуту подойду, - тихо, иначе нервы сдадут окончательно. И судорожный выдох, когда руку отпускают и слышаться шаги за спиной, а после скрип закрывающейся двери. Невыносимо. Не было сил не на что, но ты находишь их, чтобы зайти на кухню, открыть окно и достать сигареты, ища в карманах телефон. Он находиться в левом переднем. Включить, найти его номер и нажать на вызов, не надеясь на ответ. Но спустя семь гудков трубку поднимают, и ты слышишь тишину. - Я не смогу без тебя, - шепчешь, выбрасывая докуренную сигарету в окно. - Это уже не имеет никакого значения, - через минуту отвечают тебе, и слезы снова застилают глаза, потому что ты слышишь – он тоже плакал. - Что нам делать? – опираешься спиной о стену и съезжаешь вниз, садясь на пол. - Тебе – растить своего ребёнка, а я что-нибудь придумаю, - и гудки, заставляющие сердце разорваться на части. Губы до сих пор покалывали от горячего поцелуя, в коридоре стоял еле заметный, почти выветренный запах непримечательного беты, который перевернул жизнь сильного альфы, заставляя его идти против инстинктов. Его омега и ещё неродившийся ребёнок спали в комнате за стенкой, и ты идёшь туда, прикрывая за собой дверь и думаешь, что Вы действительно были бы идеальной парой.