Иронии туманных крыш

я, от холода вздрогнув, вспомню перед напутствием, как когда-то казалось, что завтрашним днем только дышим. и не взорванный кем-то эффект твоего присутствия я тихонько оставлю на нашей любимой крыше. как когда-то охристым и чуточку нежным пламенем миллиметры каждого "до", "никогда" и "нельзя" беспощадно, ярко навеки гореть мы оставили в завершающем август дне, задержаться прося. мы всё строили лестницы на небеса хрустальные. оступившись, боялись разбить их, боялись упасть. а внизу, жадно горе вдыхая, сомненья, терзания, нас ждала, пораскинувшись, дел земных лютая пасть. поднимались все выше, всходя в неземном предвкушении счастья - каждый услышит заветное "ты - моё". руку крепко сжимаешь, будто делясь ощущением, что сейчас без контроля можно оставить ее да и губы, и трепетных мыслей бурлящий со скоростью свежей горной реки, разогнавшей себя запредельно, тот поток, что сравнится с невиданной невесомостью сердца общего нашего, бьющего ритм, но раздельно. я, от холода вздрогнув, вспомню все то, что случалось. весь уют разложу по ямочкам на щеках. как же так получилось, что каждый день то сбывалось, что озвучить боялись в своих сокровенных мечтах? я люблю, я люблю тебя, слышишь, покуда восточный в пляс пускается со снежинками до зари. скоро вновь мы придем на ту самую крышу, так точно? в половине восьмого или без четверти три. а пока не забудь обещанье заблудшего взгляда, что приедешь на кофе ко мне ты не раз, и не два; не пропустишь начало немыслимого звездопада, встречу каждого долгожданного рождества. не пропустишь меня в самом сердце аэропорта; на вокзале встретишь безмолвно; в парке; в раю, что ты сам подарил мне, сводив (ах, какого черта!) на любимую крышу, пока что, правда, ничью.