***
Если бы они были в онлайн-игре, Миюки был бы читом программистов, абсолютным боссом уровня. Победа невозможна в принципе. Эйдзюну удавалось пробить его защиту всего-то пару раз, но ему самому от этого так прилетало, что любой нормальный человек на его месте перестал бы пытаться. Наверное, правду говорят, что Савамура Эйдзюн — не совсем нормальный. Непобедимых людей точно не бывает, если бы Эйдзюн думал иначе, не подался бы в бейсбол. После матча внутри как-то странно: Эйдзюн устал, как собака, но не хочет спать. Сил нет, а энергии всё равно хоть отбавляй. Он тащит с собой на поле шину — если не побегать, то просто посидеть, делая вид, что не в одиночестве. Миюки возникает из ниоткуда. Эйдзюн не задает вопросов, только дёргается на месте от неожиданности. Почему-то так и не привык к тому, как Миюки появляется в самые неожиданные моменты, когда его не ждут (или ждут, но совсем немножко, самую малость, так что это даже не считается). — Бегать собрался? — приподнимает бровь он, и Эйдзюн знает, что дальше у разговора может быть всего два направления. Миюки заржёт и скажет, что только бегать ему, бездарю, и остается, а потом уйдет, и это, как всегда, уколет гораздо больнее, чем должно. Или запретит ему бегать, прикажет отдыхать, но всё равно уйдет, и Эйдзюн как-то не очень уверен, что второй вариант ему больше по душе. Он ловит себя на мысли, что они больше не в онлайн-игре, где Миюки — главный злодей. Они, скорее, в одной из тех игрушек Курамочи-семпая, которые тот прячет от остальных, тех самых, где надо ходить на свиданки с разными девчонками и зарабатывать баллы. Только дурацкий какой-то у них с Миюки сюжет получается, разве же так бывает, чтобы оба направления вели в тупик? Бывает, вздыхает про себя Эйдзюн. Всё бывает, когда дело касается Миюки. — Собрался, и что с того, — с вызовом отвечает он. — Ладно, — пожимает плечами Миюки. Вот так просто — «ладно». — Я тоже хочу пробежаться. Эйдзюн моргает, а потом, прежде чем успевает подумать, вопит: — Чего?! Миюки усмехается, игнорируя его удивление, возмущение, вообще всё. Только уточняет спокойно: — Нельзя пробежаться? Эйдзюн смотрит на него во все глаза. Не показалось, не показалось же — вот он стоит, тоже немного усталый, но какой-то беспокойный, и лыбится хитро, но всё же никуда не уходит, бегать еще зачем-то собрался, придурок очкастый. — Можно, — в конце концов, тихо ворчит Эйдзюн и отводит взгляд. Можно — всё.***
Стиль игры в сёги у Миюки одновременно и похож на то, как он играет в бейсбол, и не похож вовсе. После третьей партии Эйдзюн замечает, в чем проблема, и начинает смеяться, и уже не может остановиться, как бы ни пытался. Смех превращается в всхлипы, когда в лоб ему прилетает маленькая фигурка. Она падает Эйдзюну в раскрытые ладони, и прочитав надпись на ней, он понимает, что Миюки бросил в него «стрелу». От этого смеяться хочется еще сильнее. — Это не потому, что ты проиграл три раза подряд, — сообщает ему Эйдзюн, как будто Миюки это утешит. И это, в общем-то, правда, хотя нет ничего плохого в том, чтобы побыть чуть самодовольным. — Просто ты играешь как кэтчер, — добавляет он, и выдерживает небольшую театральную паузу перед тем, как поддразнить, — слишком много думаешь. Выражение лица у Миюки просто бесценно, и даже если сейчас он бросит в Эйдзюна что-нибудь тяжелее «короля», это однозначно того стоило. — В следующий раз, — Миюки угрожающе вертит между пальцев одну из фигурок, но глаза его улыбаются, Эйдзюн достаточно близко, чтобы рассмотреть, — это будет бейсбольный мяч. Эйдзюн фыркает. — Бейсбольный мяч я обязательно поймаю. Вот увидишь.***
— Не кипятись, Савамура, ты похож на чайник, — ехидно замечает Миюки. Если Эйдзюн в самом деле похож на кипящий чайник, то Миюки своими словами только что добавил огня. Наверное, так не должно быть, он не должен так реагировать на каждую мелочь, но иначе попросту не получается. Миюки уже давным-давно разгадал, что и как надо говорить, чтобы у Эйдзюна пар из ушей повалил от злости или еще чего, но вместо того, чтобы обходить стороной чужие больные мозоли, он с удовольствием по ним топчется. Эйдзюн иногда думает, что ненавидит в Миюки вообще всё — и его глупые очки, и его глупую улыбку, и его глупое лицо, и его мерзкий характер. Связаться с таким человеком — себе дороже, и Эйдзюн, конечно же, играет по-крупному. Он уже поставил на кон всё, что у него было, когда пришел в Сейдо. Пожалуй, отдавать ему больше нечего, а Миюки больше нечего забирать. Миюки стоит, прислонившись к дверному косяку, отчего-то непривычно задумчивый. Эйдзюн ненавидит его, серьёзно, вот честное слово, так сильно, что смотрел бы и смотрел, если бы кто позволил. Немая сцена затянулась бы, и Миюки обязательно нацепил бы свою любимую маску хитрого семпая, но Эйдзюн играет на опережение. Вдох-выдох. Этот чайник откипел свое. — Отвратительный все-таки у тебя характер, — качает головой Эйдзюн и откидывается на спинку стула, а потом вдруг словно слышит себя со стороны. Какого чёрта, думает он, откуда это взялось, почему получилось вот так — как-то нежно, что ли? Как будто Эйдзюн ненавидит этот его дурацкий характер, но всё равно не хотел бы никакого другого. Эйдзюн оставил бы свои слова, но забрал бы назад свой голос, чтобы Миюки не услышал эту предательскую интонацию. Ему кажется, что сейчас он бы точно переплюнул Фурую — растаял бы на месте от жара собственного лица. А ведь говорил ему Крис-семпай: «контролируй свою подачу»? Говорил. Видимо, это не только к подачам относилось. Вот уж подал так подал — всё равно что бросил кость голодному псу. Потому что Миюки и не такое ловил, и не такое улавливал, и речь сейчас совсем не о бейсболе. Эйдзюн не смотрит на Миюки, чего он там не видел, они снова в той тупиковой игре, только вариант на этот раз всего один. Конечно, Миюки сейчас засмеётся, а потом еще неделю будет подшучивать, и Эйдзюну повезет, если в это не вовлекут Курамочи и остальных. В ушах шумит, и время тянется и тянется, но Миюки не смеётся. Почему тебе не смешно, хочет спросить Эйдзюн, но своему голосу больше нельзя верить. Он поднимает взгляд, потому что не трус, в самом-то деле, и видит Миюки прямо перед собой. Эйдзюн дёргается, но не задает вопросов — уже по привычке. Миюки наклоняется, как всегда нагло, как всегда близко. Эйдзюн чувствует, как его слова «спасибо за комплимент» теплым дыханием оседают на губах, и, набравшись смелости, делает всё как привык делать. Выбирает всё или ничего. — Это был не комплимент, придурок, — тихо говорит Эйдзюн, а потом просто подается вперед.