Хочу, чтобы ты был здесь

Над головой раскинулось чистое и по-весеннему голубое небо, лёгкий ветерок шевелил кроны едва успевших распустить почки деревьев, наполняя воздух лёгким шуршанием сочно-зелёной листвы. Где-то невдалеке носилась стайка школьниц в коротких юбках, они визжали и строили глазки проходящим мимо парням, а те охотно отвечали на их заигрывания. Всем было весело и легко – подростки ещё не успели завязнуть в тягучем болоте под названием «учебный год». Чанёль, развалившись вдоль узкой лавочки, так и не смог уместить на сидении вторую ногу, потому попросту расслабленно спустил её на землю и, щурясь от солнца, смотрел в небо. Из больших наушников приятный девичий голос вливал в Чанёля слова песни, которая, на удивление, нравилась ему всё больше и больше: Damn, damn, damn, What I'd do to have you Near, near, near I wish you were here.* С чего бы вдруг он начал слушать сопливые песенки о любви? Да он всегда их слушал! Просто получал удовлетворение от мелодии, на которую наложены слова, а уж какой там смысл… признаться, он никогда не был силён в английском. Ощутив удар по ноге, он резко подорвался и стащил наушники с головы, непонимающим взглядом уставившись на своего приятеля ещё со времён средней школы: - А? - Чего развалился, говорю? Не видишь, людям посидеть негде! – под «людьми» Бэкхён, вероятно, подразумевал исключительно себя, потому что резво скинул ногу Пака с лавки и пристроился на освободившееся место. – Почему пропустил собрание? Мне опять пришлось прикрывать твою тощую задницу от взбесившегося Чунмёна! – Бён не злился, скорее констатировал факт. Задрав голову к небу, он чуть сполз с лавки, вытягивая ноги на половину дорожки, так, что прохожим приходилось обходить его полукругом. - Он меня уже нашёл, так что не удалось отлынуть от очередного тупого задания, - Пак помахал перед Бэкхёном неаккуратной стопкой листов, которую пару минут назад использовал как подушку. – Буду играть третье дерево справа, - хохотнул Чанёль, откидывая сценарий обратно на лавку и не сильно заботясь о том, что плохо скреплённые скрепками странички могут разлететься по всему школьному двору. – У меня даже слова есть! – гордо возвестил он. - Да, такими темпами, через пару лет ты станешь вторым Чон Усоном, - съязвил Бэкхён и перевёл улыбающийся взгляд на друга. – Только он выше. - Ага, а я моложе и в два раза красивее, - нисколько не смутился Чан, явно проникаясь очередной дурацкой идеей «чем я буду заниматься после окончания школы». – А ещё, у меня не будет отбоя от девчонок! Бэк громко фыркнул и отвернулся, припоминая, что за последние полгода Пак хотел стать брокером, боксёром, биологом, грузчиком и космонавтом. И не важно, что не дружил с цифрами, был совершенно не спортивен, начинал чихать при виде любых шерстеносящих, а в Корее пока нет программы для полётов в космос. Чанёль свято верил в то, что сможет достигнуть успеха в любой области, а Бэкхён не разубеждал. Он сам уже давно определился, чем будет заниматься, но когда до исполнения мечты оставался всего один учебный год, Бэк неожиданно начал сомневаться. - Да ты и с теми, что были, всё равно больше пары недель не встречался, - Бэкхён потянулся, выгибаясь, словно котёнок, и широко зевнул, сморенный тёплым солнцем и недосыпом. - У меня они хотя бы были! – фыркнул Чанёль, обиженно пихая коленом бедро друга. – А ты так и останешься девственником со своими холстами и красками в обнимку. Бэкхён не ответил, лишь сильнее сполз со скамейки, теперь опираясь на сидение больше спиной, чем задницей. У него было хорошее, но пассивное настроение, и придумывать остроумные ответы на подколы Чанёля было откровенно лень. - А я буду рисовать декорации, - через пару минут сказал Бён, пытаясь заполнить повисшую между ними тишину. - Один? Бэк кивнул и, наконец, убрал ноги с дорожки, потому что какая-то девчонка едва не запнулась и не пропахала носом асфальт. - Обнаглели в конец! – возмутился Чанёль, прикидывая, сколько же времени нужно потратить, чтобы нарисовать задник. А если это помножить на скрупулёзность Бэка, то он может прописаться в школе, забить на сон, еду, и всё для того, чтобы успеть в срок. - Я лучше сам сделаю, чем кто-то другой всё испортит, - отозвался Бэкхён и, поднявшись с лавки, протянул Паку узкую ладошку. – Пошли, а то опоздаем на урок. *** Чанёль сидел на шатающейся парте и размахивал в воздухе ногами, едва не касаясь пола подошвами кроссовок. Ему было немного скучно, но отвлекать Бэкхёна болтовнёй он не решался. Друг сидел на полу и был полностью погружён в рассматривание карандашных набросков, сделанных накануне, лишь время от времени поднимая голову и оценивающе разглядывая девственно-белые холсты, расставленные по небольшому помещению, выделенному ему на время подготовки фестиваля под студию. Репетицию Ёль решил прогулять, потому что предыдущая была до ужаса неинтересной: местный красавчик Джонин скакал по сцене, изображая из себя какого-то шибко талантливого воина, а бедолагу Кенсу нарядили в платье и заставили заламывать руки на подобие прекрасной девы. А всё потому, что партнёрша Кима подвернула ногу и не могла нормально ходить. Сначала Чанёль решил, что это смешно, но красный от злости До, попытавшийся вцепиться «дереву» в глотку, едва не довёл до инфаркта режиссера-старосту-Чунмёна, потому Паку запретили открывать рот до тех пор, пока не придёт его очередь. Вот он и предпочёл сегодня отсидеться в компании Бэка, потому что даже в тишине с ним было в два раза интереснее, чем общение с задроченными актёрами местного разлива. - Так и будешь молчать? – не отрываясь от изрисованных карандашом листов, спросил Бэкхён. – Я тебя сюда пустил, чтобы ты меня развлекал, а не ветер гонял по полу своими длиннющими ножищами. - Так ты же не любишь, когда к твоим краскам кто-то прикасается, - возмутился Чанёль, концентрируя взгляд на выступающих под кожей позвонках, виднеющихся в вороте измазанной в красках рубашки Бэкхёна. - Так ты их и не трогай, - вполне справедливо заметил Бэк, вскидывая голову и выжидательно глядя на друга. – Ну? - Да тут больше и трогать-то нечего! – хмыкнул Пак, оглядывая комнатушку, но так и не находя ничего, что могло бы привлечь внимание и при этом не разозлить Бёна. - Так уж и нечего больше! – хохотнул он, поднимаясь с пола и начиная разминать затёкшие мышцы. Пару раз присел, поворочал шеей и начал разминать поясницу, делая «восьмёрку». Чанёль, всё это время наблюдавший за ним, медленно спустился взглядом вниз, да так и залип на выпячивающейся и поджимающейся попе. Трогать-то, определённо, есть чего, да только за это и в глаз получить можно. - Тебе надо было девчонкой родиться, - цокнул языком Ёль. – Отбоя бы от парней не было. Бэкхён перестал разминаться и непонимающе уставился на Чанёля – что он вообще несёт? - У тебя руки красивые, - поняв, что сморозил глупость, Пак тут же нашёлся и резко отвернулся к единственному в комнатке окну. Бэкхён не ответил, только зацепил пальцем зелёную краску из баночки и, подойдя к другу вплотную, мазнул по его щеке. Ёль дёрнулся от неожиданности и заехал носком кроссовка по голени Бёна. Тот вскрикнул от боли и, не удержав равновесие, завалился на Чанёля, пачкая остатками краски белую форменную рубашку. По ткани на груди тут же расползлась смачная зелёная клякса. - Йа! Как я теперь этот отстирывать буду! – воскликнул Чанёль, по инерции цепляя Бэка за подмышки, чтобы тот не скатился и не расшиб колени об пол. - Как-как? Ацетоном! – буркнул Бён, ёрзая в неудобной позе, чтобы не утыкаться носом в живот друга. – Отрастил ножищи, теперь у меня синяк будет! - Ты меня напугал! У меня моральная травма и испачканная рубашка, так что я тут большая жертва! – хохотнул Ёль и резко поставил парня на ноги. - Она у тебя с рождения, эта травма, так что не считается, - язвительно фыркнул Бён и вытер остатки краски о свою рубашку. Потом, чуть подумав, запустил в банку пятерню, и, глядя на то, как краска с ладони потекла вниз по руке, садистски добавил: – Дерево должно быть зелёным, давай тебе волосы покрасим! Ёль вздрогнул от маньячного блеска в глазах друга и понял – он не шутит. Совершив кульбит, на который физически никогда не был способен, он перекувырнулся через парту и, приземлившись на ноги, едва увернулся от загребущей ручонки. Подтёки краски уже достигли локтя, но Бён не обращал на это внимания - весело хохоча и бегая вокруг парты, он всячески пытался дотянуться до растрёпанных жёстких волос Чанёля. Тот уворачивался, не всегда удачно, правда, и вскоре часть его волос, как и шея с воротником рубашки, всё же приобрели ярко-зелёный оттенок. - Ну всё, ты нарвался! – воинственно прокричал Ёль и провёл рукой по волосам, откидывая мешающуюся чёлку и сильнее размазывая краску по прядям. Закрутившись юлой, он выхватил взглядом ещё одну открытую банку с краской, на этот раз мятно-розовой, и с каким-то садистским удовлетворением засунул в неё руку. Бэкхён возмущённо вскрикнул и ринулся, было, на защиту своих драгоценных красок, но Чанёль быстро перехватил его под живот. И чувствуя, как маслянистая субстанция перетекает между его пальцев, с наслаждением провёл ладонью по чужим волосам, оставляя за собой розовый кривоватый след. Бэкхён выматерился, брыкнулся и вцепился зелёной ладошкой в рубашку Ёля, окончательно портя белую ткань. А потом ещё и прижался головой к чужой груди, мстительно оставляя розовую кляксу. Извозив друг друга, перепачкав пол, часть стен и даже зацепив холсты, они, чуть успокоившись и забив на декорации, устало развалились на полу, перемазанные зелёно-розовыми разводами. - Я тут подумал, - неожиданно начал Чанёль. - Из нас с тобой получилась бы отличная сакура: ты – цветочки, я – листочки, - он громко захохотал, явно довольный своей шуткой. - Листочки-цветочки, пестики-тычинки, - задумчиво проговорил Бэкхён и перевернулся на бок, тут же принимаясь тыкать пальцем в бок Ёля. – Скорей бы сакура уже зацвела. *** Больше недели Чанёль прогуливал репетиции, просиживая штаны на шаткой парте и наблюдая за тем, как Бэкхён творит. Порой он конкретно залипал на перепачканных в краске длинных пальцах или округлой попе друга, когда он наклонялся, чтобы мазнуть новую порцию краски на кисть. Сначала Чанёль не придавал этому значения – порой его взгляд совершенно бездумно цеплялся за что-то и, чтобы оторваться, приходилось прилагать усилия. Но когда он поймал себя на мысли, что хочет слизнуть капельку синей краски, застывшую на потрескавшихся от царившей в комнате сухости губ Бэка, его передёрнуло от страха. Что за странные желания, чёрт возьми? Так что, когда пришёл разозлённый Чунмён, чтобы за ухо выволочь прогульщика на сцену, Пак даже был благодарен старосте и послушно поплёлся за ним следом. Бэкхён же, оставшись в одиночестве, взволнованно пробежался языком по пересохшим губам и чуть поморщился от химического привкуса краски. Он замечал взгляды, которые бросал на него Чанёль, и они его откровенно волновали. Не то что бы поведение Пака как-то особенно изменилось: он всё так же смешил, делился новыми бредовыми идеями и совершенно не задумывался о будущем. Они всё так же ходили вместе в школу, а потом обратно домой, смеялись посреди урока, подкалывали одноклассников и по вторникам менялись обедами, но что-то во взгляде Чанёля неумолимо изменилось. Он смотрел на Бэкхёна как-то иначе, словно опасался чего-то, хотел что-то сказать, сделать, но молчал и в последнюю минуту отдёргивал руку. А уж то время, которое они проводили наедине в небольшой душной комнатушке, и вовсе становилось чем-то интимным, словно они оставались одни на всей планете. Бэкхёну это нравилось и пугало одновременно, поэтому он старался не замечать долгих взглядов друга, немного покрасневших кончиков ушей, его протянутых и тут же опущенных рук, а ещё образов, которые всплывали перед глазами, когда он поздней ночью забирался под одеяло. Бэкхён списывал всё на духоту и усталость – так ему было проще и понятнее. - Скорей бы уже расцвела сакура, - повторяя слова Бэкхёна, проныл Чанёль, когда они с утра пораньше вышагивали в сторону школы. Бело-розовые бутоны уже набухали и готовы были того и гляди распуститься, покрывая деревья и дорожки города нежной пеленой из тонких лепестков. До фестиваля оставалось уже совсем немного, и последнее время Чанёль заглядывал к Бэкхёну не дольше, чем на час, но и то непоседливо возился, словно спешил поскорее слинять. Бёну такое поведение не нравилось, он скучал по Ёлю настолько, что когда Пак уходил, то настроение моментально портилось. - Так ты уже точно решил, что после выпуска уедешь в Лондон? – неожиданно спросил Чанёль. Его голос по-утреннему хрипел, потому вопрос прозвучал так, словно он сейчас как минимум расплачется, если ответ будет положительным. - Там лучшая школа искусств в Европе, - пожал плечами Бэкхён, сам не зная почему устыдившись своей жизненной цели, которой болел уже не первый год. Так ли ему нужна эта учёба заграницей? Почему-то именно сейчас этот вопрос звучал совсем не риторически. - Я буду скучать, - улыбнулся Чанёль и тут же начал рассказывать о том, что всё же хочет попробоваться в театральное. На заграницу он, конечно, не замахивался, но в Корее и без того немало хороших учебных заведений. Он болтал и болтал без умолку, а Бэк всё больше скукоживался и грустнел, потому что он тоже будет скучать. Притом, вполне возможно, куда сильнее, чем Чанёль. Только сейчас, представив, что их будет разделять полмира, Бэкхён неожиданно понял, что последние лет пять не оставался без общества Пака дольше, чем на неделю. Да и то, эта неделя была самой отстойной в его жизни. Самой-самой невыносимо ужасной и скучной. В этот день Чанёль не пришёл в его импровизированную студию - написал, что срочно нужно вернуться домой, и ускакал, даже не попрощавшись. А окончательно испортившееся настроение Бэкхёна не позволило взять в руки кисть. Он раскрыл окно и просидел на подоконнике полвечера, пялясь на деревья, всё никак не хотевшие исполнять их с Чанёлем желание. А Пак не пришёл и на следующий день. Встретил Бэкхёна на лавочке и устало улыбнулся, сказав, что Чунмён зверствует и затягивает репетиции. Бэк же знал, что он врёт – видел, как Ёль ещё пару часов назад выперся во двор и примостился на этой самой скамейке. Но ничего не сказал, а только улыбнулся в ответ и шутливо послал в сторону старосты проклятье. Устраивать истерики и обличать во лжи совсем не хотелось, а того, чего хотелось, делать было никак нельзя. - Надо будет намазать клеем ботинки Чунмёна в качестве мести! – как можно более весело прощебетал Бэкхён, хотя на деле хотелось разрыдаться как детсадовцу, у которого первоклашка отобрал любимую машинку. - Ты не обиделся? – почему-то спросил Чанёль, словно чувствовал за собой вину. - А чего мне на тебя-то обижаться? – фыркнул Бён и, тут же отвернувшись, быстро зашагал в сторону дома. Пак сжал руки в кулаки, но больше ничего не сказал, только прибавил шаг и быстро нагнал Бэка. - Ты ведь придёшь завтра на спектакль? – спросил Ёль, засовывая руки в карманы брюк, чтобы не выкинуть чего лишнего. А сделать хотелось немало. Например, сгрести в охапку ещё больше исхудавшего за последнюю неделю Бэкхёна и утащить его к себе домой, чтобы уже там привести в действие какую-нибудь из бредовых фантазий, посещавших сейчас голову. Или, если не домой, то и вон тот тёмный переулок между домами вполне даже подойдёт, чтобы зажать Бэка и наконец поцеловать шершавые губы, по которым, то и дело смачивая, скользит розовый язычок. - Чтобы я и пропустил момент вашего вселенского позора – да никогда в жизни! – весело выкрикнул Бэкхён, минуя тот самый тёмный закуток. – Ещё и на камеру сниму, а потом выложу везде, где только можно! Мир должен узнать о величайших талантах современности! - Я буду ждать, - искренне улыбнулся Чанёль, он ведь и правда будет. - Тогда, до завтра? – он остановился у своего подъезда и ещё крепче сжал кулаки в карманах брюк. - Ага, пока, - кивнул Бэкхён и заспешил к многоквартирному дому напротив, чувствуя, как в глазах всё же защипало от слёз. Он тоже сегодня ждал. *** В день фестиваля, главная виновница торжества всё же соизволила распустить свои бутоны, и сотни деревьев в городе словно утопали в нежно-розовой дымке, вызывая восторженные вопли носящихся по двору толп школьников. Все готовились к предстоящему празднику, чтобы днём отработать свою часть, а вечером уже развлекаться за чужой счёт. Бэкхён сам выволок декорации в коридор, а теперь бодро командовал и следил за пришедшими на помощь одноклассниками, чтобы те двигались шустрее и ничего не повредили. Он помогал с украшением сцены, шутил, над чем-то смеялся и чувствовал себя рядом с Чанёлем неожиданно легко. Словно и не было этих натянутых до предела нервов и недомолвок, мешавших спать в последние несколько дней. Бэкхён, успевший прошлым вечером открыть для себя тот факт, что Ёль ему нравится совсем не как друг, сейчас беззаботно пихал Пака в плёчо и старался убедить себя в том, что ни в кого он не влюбился. Как это вообще может быть - они же оба парни, в конце-то концов! - Это всё тупая изоляция, - пробурчал себе под нос Бэк. - Чего? – переспросил Чанёль, кладя руку на плечо друга и, обняв за шею, притянул к себе. Бэкхён резко вдохнул и в носу защипало от древесного парфюма Пака. Громко чихнув, он подался вперёд и уткнулся Чанёлю в шею, тут же отстраняясь и понимая – не выходит. Не выходит убедить себя в том, что Ёль просто друг, и дело тут совсем не в изоляции. В ней, конечно, тоже - эта бессердечная сволочь волшебным пинком отправила на поверхность инстинкты, спавшие где-то в глубине. Они всплыли со дна и теперь коркой льда расползались по поверхности, запирая не успевшего вынырнуть Бэкхёна под толщей чувств, с которыми в одиночку ему не справиться. - Ты куда? – крикнул Чанёль, замечая, как Бэкхён протискивается к выходу из зала. - Скоро приду, забыл кое-что! - толпа зрителей спешно заполняла пустующие сидения, а Бэк, задыхаясь, вывалился в коридор и со всех ног бросился в комнатушку, где провёл большую часть своего времени в последние несколько недель. Он соврал, точно так же как и Чанёль вчера. Он не придёт посмотреть спектакль. Не сможет прийти и делать вид, что всё в порядке и они просто друзья. Бэкхёну нужно время, чтобы совладать со своими чувствами, которые комом подкатывали к горлу и требовали вернуться в зал. Выбежать на сцену и повиснуть на третьем дереве справа. Послать весь остальной мир к чёрту, чтобы хоть один раз коснуться его губ своими, а там уже плевать. - Так нельзя, - зашипел сам на себя Бэкхён и с грохотом захлопнул дверь. Оказавшись в комнатушке, ставшей более просторной после того, как из неё вынесли декорации, он замер в самом центре и, постояв пару секунд, резко опустился на корточки. Спектакль длится всего полчаса, а значит, у него не так уж много времени, чтобы придумать себе оправдание. Чанёль знает, где его искать, так что это лишь вопрос времени. - Ну и что это за хренотень? – раздалось злобное где-то за спиной. Бэкхён вздрогнул и посмотрел на часы – тридцать минут ещё не прошло, максимум двадцать. - Открой, Бэкхён. Я же знаю, что ты там! – в дверь с силой впечатался кулак и Бэку захотелось выпрыгнуть в окно. И не важно, что четвёртый этаж, он был ещё не готов ко встрече с Чанёлем. – Я сейчас дверь выломаю! – гаркнул Пак и, пока ещё не сильно, приложился к тонкой створке. - Почему ты не на спектакле? – выкрикнул Бэк, понимая, что деваться ему всё равно неуда, так хоть время немного потянет. - У меня роль третьего дерева справа и всего одна строчка, ты думал, я все полчаса буду торчать на сцене? – получив, наконец, ответ, Чанёль смягчил тон и перестал долбиться в дверь. – Почему ты не пришёл? Я же, мать твою, ждал! - Я тоже вчера ждал! – раздражённо выкрикнул Бён. – А ты несколько часов просиживал на лавке, вместо того, чтобы прийти. Чанёль не ответил – отрицать было глупо, он действительно соврал. Но не просто же так! Он боялся, что может сделать, оставшись наедине со своим уже далеко не просто другом. Вот только Бэк об этом не знал. - Бэкки, впусти меня, - умоляюще проскулил он и поскрёб ногтями тонкую дверь. Бэкхён закусил губу и, сделав пару шагов по направлению к двери, резко повернул ключ в замочной скважине – будь что будет. Чанёль ворвался в комнату, едва не пришибив дверью Бёна, и тут же замер, с открытым ртом оглядывая стены, которые теперь покрывал не ровный слой бледной краски, а самая, что ни наесть, живая цветущая сакура. Сотни деревьев, кроны которых покрывают тонкие нежные цветы, окружили его со всех сторон, и Чанёль готов был поклясться, что чувствует, как ветер щекочет его кожу и срывает с нарисованных деревьев полупрозрачные розовые лепестки. А посреди всего этого великолепия, комкая в пальцах ткань форменной рубашки, стоит самое прекрасное существо на свете. На его руках кое-где виднеется не до конца отмытая краска, а щёки покрывает румянец, в тон цветов на стенах. Бэкхён словно сказочная нимфа для Чанёля, спустившийся к людям хранитель самых романтичных цветов на планете. Сам же Пак ушёл не далеко и выглядел здесь почти как свой – коричневый комбинезон, призванный изображать ствол дерева, и невероятных размеров зелёный парик из мишуры, в котором местами проглядывали белые кусочки пенопласта, вероятно, изображавшие цветочки. А может Ёль просто долбанулся головой о какой-нибудь косяк и это штукатурка обсыпалась. Выглядело комично, вот только никто не спешил смеяться. - Она никак не хотела цвести, - смутившись, прошептал Бэкхён. – Вот я и…Эй! Чанёль сгрёб его в объятия и, едва не раздавив, принялся покрывать всё лицо быстрыми лёгкими поцелуями, окончательно смущая Бёна. Мишура щекотала кожу и лезла в глаза, от чего Бэк щурился, но терпел – было до одури приятно чувствовать на коже прикосновения чужих губ. Бэкхён комкал в пальцах ткань комбинезона и всё выше задирал голову, подставляя лицо под поцелуи, но они вдруг прекратились и теперь только тёплое дыхание едва касалось его приоткрытых губ. Бэк продолжал жмуриться, прекрасно зная, что если разлепит ресницы, то непременно смутится и, мгновенно краснея, опустит голову. А так хотелось, чтобы Чанёль поцеловал его. И он поцеловал, мягко касаясь потрескавшихся губ. Пак не спешил, видимо уже понимая, что все его страхи были до одури нелепыми. Всё это время он бегал только от себя, и теперь в поцелуе старался выпросить прощение за свою глупость и нерешительность. Бэкхён робко отвечал, даже не пытаясь перехватить инициативу, потому что, откровенно говоря, Чанёль был прав на счёт его девственности. Бэк даже целоваться не умел. - Ты выглядишь совершенно по-дурацки! – выдал Бэкхён, когда поцелуй закончился. - О да, это именно то, что я хотел услышать сейчас, - хохотнул Ёль, крепче сжимая Бёна в объятиях. - По поводу Лондона… - начал было Бэк, решив, видимо, сразу расставить все точки над «i», но его тут же заткнули новым, уже более требовательным поцелуем. - Знать ничего не хочу! – выдохнул Ёль, на мгновение отстраняясь от чуть припухших губ. Он и правда не хотел. Не хотел отпускать Бэкхёна, но и ограничивать его не собирался. Решил поехать в Лондон? Значит поедет, а Чанёль непременно что-нибудь придумает. В любом случае, у них целый год впереди – уйма времени, за которое Паку грех не научиться строить планы. Тем более, что с главным человеком своего будущего он уже точно определился.