Маргаритки

* Рейстлин неслышно вздохнул и наклонился к синеватому в вечернем свете островку маргариток. Пошарив в низких зарослях, нащупал стебелек и подрезал тонким карманным ножичком. За спиной послышался треск веток, скрип сапог, затем несколько глухих ударов - и снова треск. Рейстлин на мгновение прикрыл глаза. Сегодня вежливость давалась ему особенно нелегко, и приходилось напоминать самому себе, что годы изучения сложно произносимых гласных и диковинных рун научили его оставаться терпеливым в самые худшие моменты. - Не потопчи растения, пожалуйста, - только и сказал он и даже не поморщился, когда Карамон с ужасающим хлюпанием втянул носом воздух и просипел: "Угу". В других местах летние маргаритки уже отцвели, а до осенних, так или иначе, оставалось не меньше трех недель, и Рейстлин рассудил, что не лишним будет пополнить запасы, раз выпала возможность. Острой необходимости в этом, конечно же, нет, маргаритки легко заменить иными травами. В качестве основы компресса против гнойных ран можно использовать и листья черники, и... Тройное смачное хлюпанье раздалось за самым плечом, и Рейстлин нарочно медленно вдохнул. Соцветия он ссыпал в один мешочек, а листья - в другой, шинкуя травы привычными взмахами ножика и неторопливо припоминая все известные ему лекарские рецепты, но с каждой минутой сосредоточиться было все сложнее. Карамон топтался за спиной, издавая невыносимые сипы, хрипы и полные страдания рваные вздохи, да и его собственная болезнь на закате начинала напоминать о себе все сильнее. Рейстлин подумал, что через четверть часа и сам не сможет спокойно дышать, и неохотно поднялся на ноги. Карамон вздохнул с облегчением. - В гостиницу? Ух, давно пора ужинать! Рейстлин завязал на поясе мешочки с травами и окинул брата тяжелым взглядом. Терпение, напомнил он себе, и только кивнул. * Все те полчаса, которые Карамон уплетал жаркое и прихлебывал вспененное пиво, Рейстлин незаметно улыбался в кружку с травяным отваром. Причиной его хорошего настроения, конечно, служила легко отступившая болезнь - ошпаренные кипятком травы усмирили начавшийся было приступ - а вовсе не лицо Карамона, которое вытягивалось в недоумении всякий раз, стоило ему столкнуться с простой истиной: невозможно одновременно дышать и уплетать за обе щеки, когда нос заложен. Карамон не унывал и умудрялся даже подмигивать девицам с подносами, которые сновали по залу, как ящерицы, и глупо хихикали в ответ на заигрывания. - Не понимаю, - сипло пожаловался он, проглотив последний кусок баранины и хватанув ртом воздух, - что-то с этими женщинами не так, Рейст. Рейстлин в ответ лишь приподнял бровь. - Ума не приложу, что за напасть, - сокрушался Карамон, высматривая за спинами посетителей одну из цветных ящериц. Грудь его тяжело вздымалась, а на лбу выступили капли пота, словно он не живот набивал только что, а мчался в латах из соседнего города. - Просто беда, брат, - совершенно пресным тоном сказал Рейстлин и поднялся из-за стола. Шумный зал стал казаться ему утомительным. - Идем. Нужно выспаться. Карамон посмотрел на него непонимающе, нахмурился и снова захлюпал носом. Терпения внезапно стало вполовину меньше - но еще достаточно, чтобы не шипеть. - Идем, - повторил Рейстлин. Карамон засопел над ухом: - Ты иди, а я поднимусь... позже. Рейстлин оглянулся как раз в ту секунду, когда братец провожал взглядом лохматую и откормленную пуще некуда ящерицу и начинал растягивать губы в той-самой-улыбке; но девица нырнула в кухню, не удостоив его и взглядом. Карамон почесал шею, и влажное его лицо вдруг разгладилось. - Я понял, Рейст. Она, должно быть, влюблена. Тогда все сходится! Рейстлин крепче стиснул посох. Прикосновение к черному дереву мгновенно успокоило, и злая правда о том, что взмокшие воины с распухшими носами не привлекают трактирных девок, так и осталась на языке. Зато Рейстлин разозлился сам на себя. Какое ему дело, чем тут занимается Карамон? Пусть поступает как знает, не хватало еще уговоров! Не сказав ни слова, Рейстлин направился к лестнице. В комнату Карамон поднялся только после полуночи и сразу же рухнул на постель. Рейстлин оторвался от вертикального ряда витиеватых рун и поморщился. Даже сидя за полдесятка шагов от Карамона, он чувствовал жар его распаленного тела. Идиот. Рейстлин перевернул страницу и уставился на значок, который прежде ни разу не встречал. И тихий треск свечей, и громоподобное дыхание Карамона стали тишиной. * ...тишина лопнула спустя два часа, когда комната за секунду наполнилась надсадным грудным кашлем. * Хозяин гостиницы спал крепко и совсем не порадовался пробуждению, но под суровым взглядом заезжего мага, чья кожа в свете глухих ночников казалась драконьей, шустро вскипятил в котелке воду и даже нашарил в закромах пыльную бутылку с засушенным желтым мхом. Так и не вспомнив, откуда эта невидаль взялась в его доме, хозяин махнул рукой и, буркнув, что маг может возиться на кухне сколько ему угодно, отправился спать. ...вся снедь хранилась в погребе, а уж туда-то маг коль и сунется, так ни с чем уйдет: замок на двери висит с семью ключными отверстиями, одно и заколдовано вдобавок - этому юнцу точно не по зубам. * - Как здорово, Рейст, что ты собрал эти цветы!.. Как будто знал, а? - Помолчи, пожалуйста. - Да... хорошо, Рейст. Рейст, а что это? - Что? - Ну, что ты измельчаешь... - Толку. Не измельчаю. - Ну да. Так что?.. Рейст? - Маргаритки, Карамон. - И только? Мне показалось, ты что-то еще туда бросил... - Ивовую кору и желтый мох. - А-а... Хм, а зачем мох? Я не видел, чтобы раньше ты его исп... - Братец, скажи-ка, ты в состоянии отличить ивовую кору от ясеневой? Или, может, валериану от патринии? Или хочешь проверить, достаточно ли мелко истолчен мох?.. - Ладно, ладно... Извини. Не злись, Рейст. Я, пожалуй, вздремну... - Нет. Я почти закончил. Погоди... Должно настояться две минуты. - Хорошо-о... О. Ты, конечно, знаешь лучше. Я бы выпил это, даже не зная ни единого растения из рецепта, Рейст, честно... - Не сомневаюсь. - ...я ж не глупец, чтобы артачиться и не доверять брату, а? Уж если он легко отличает валериану от паринии... - Патринии, Карамон. - Ага, от нее... Рейст... - Пей. - Фу-ух... мерзость, а? - Теперь спи. - Ре... - И позволь выспаться мне. - Да, да... Ты, наверное, устал. Рейст, ты сам в порядке? Как-то нелепо вышло, да? Обычно это ведь я... - Я усыплю тебя заклинанием, если ты не замолкнешь. - Так ты в порядке? ... - Да, Карамон. Я в порядке. * Задремал Рейстлин незадолго до рассвета, а с третьими петухами уже распахнул глаза. В комнате стояла духота, пахло травами и потом, но к окну Рейстлин не потянулся. Вместо этого он поднялся с постели и направился к двери - выйти во двор и подышать всласть... На пороге он, скрипя зубами, развернулся и подошел к постели брата. Карамон спал, раскинув руки, его огромное тело едва помещалось на кровати. Дыхание его оставалось нездоровым, то и дело замирало, когда подкрадывался сухой кашель, но приступов не случалось. Это был хороший знак. Рейстлин отвернулся и стремительными шагами вышел из комнаты, не стесняясь шумно опираться на посох. Рейстлин вышел на воздух и, спешно накинув капюшон, поежился от холода. Глоток сырого воздуха отозвался опасным першением в горле. Темная, щедро питаемая всеми соками сердца злость нахлынула с новой силой. Рейстлин криво улыбнулся. А он, глупец, решил, будто братец может заболеть. Эта ломовая лошадь, этот молодой вол! Да скорее вековую скалу сточит за ночь ветер, чем Карамон познает настоящие муки болезни! Словно в насмешку в груди заныло, и в следующее мгновение Рейстлин был вынужден навалиться на посох всем телом, сотрясаясь от приступа. Горло драло сухим кашлем, во рту стало гадко от крови, в глазах поплыло. Дождавшись, пока приступ ослабнет, Рейстлин нашарил в кармане мантии флягу с пахнущим землей чаем. Кипяток подходил лучше, но возвращаться в гостиницу и возиться с водой - это было ему не по силам. Задыхаясь не столько от кашля, сколько от злой беспомощности и холодной зависти, Рейстлин сделал глоток. Потом еще один. И еще. * - Рейст! Знаешь, мне уже гораздо лучше... Даже есть хочется. Ты отменный лекарь, брат. - Я читаю, Карамон, не отвлекай. - А, да... Я только хочу сказать, твое снадобье на самом деле помогло. Рейст?.. Ну ладно. Я, пожалуй, схожу вниз... Время обеда, а? Ты не пойдешь? - Я же сказал. Я занят. - Принести тебе чего-нибудь?.. ... - Ре-ейст? - Белого вина, если у них есть. - И все? Ты совсем ничего не ешь, брат, ты уверен, что... А, ладно. Я скоро вернусь. * Карамон бодро поднялся по лестнице, с гордостью любуясь подносом с вином, свежим хлебом и целым блюдом запеченных груш. За него он, говоря по чести, не платил - та девчушка сказала, что он ничего не должен, что его горячие руки и крепкое тело стоят гор-раздо больше... Хм. Груши пахли просто божественно - спелые, сочные, политые медом... Груши - одно из немногих лакомств, от которых Рейст не в силах удержаться, и Карамон уже предвкушал довольство брата и живой интерес в его глазах. Не так-то часто увидишь, как Рейст глядит с интересом на что-то настолько человеческое, как пища. Рейст с утра был недружелюбен, но это, наверное, от бессонной ночи... И оттого, что Рейст иногда упрямится и не завтракает. Совершенно глупая привычка!.. Но бессонная ночь виновата больше. Ох, бедняга Рейст, небось и со своим кашлем намучился, а тут еще и Карамона подкосило... Тьфу, надо же, так нелепо заболеть, от какой-то неизвестной ерунды! Ну, хвала рейстлиновому снадобью, теперь он в порядке. Не дело это, когда Рейст о нем заботится. Приятно, конечно - Карамон расплылся в широкой улыбке, останавливаясь перед дверью - но все-таки не дело. Перед тем, как толкнуть коленом дверь, Карамон втянул носом воздух - как же восхитительно снова чувствовать запахи!.. Просто великолепное снадобье, в самом деле. Ну а разве могло быть иначе?