А я ничего больше в мире не помню, А я для тебя всё, что хочешь исполню. А ты для меня — неприступная крепость, Какая нелепость, какая нелепость, Какая нелепость…
Через час она уже стояла у коричневой железной двери с табличкой «167». Нужный этаж. Нужная дверь. Нужные слова. Еще никогда раньше ее сердце не билось так часто. В правой руке — пиджак, который хранился у нее дома еще со времен одного из первых свиданий. Она забывала отдать, а он забывал забрать. И неудивительно, ведь всякий раз, когда Дима появлялся на пороге ее квартиры, все мысли уплывали прочь на белых островах, совсем как в его песне, и вообще всё становилось ненужным обоим. А вообще, эта вещь — просто повод для встречи, чтоб не приезжать сюда просто так. Волнение было настолько сильным и сейчас отпечатком легло на ее щеки, они пылали. По коже бежали мурашки, а внутри что-то сжималось и переворачивалось только от мысли, что через какую-нибудь там крохотную минуту он будет стоять перед ней. Робкий звонок и два несильных удара кулаком по железу. Шаги внутри квартиры, которые становились все громче и громче, раздраженное «иду!» знакомым голосом. Миг, всего миг, но такой болезненно бесконечный. Она уже успела засомневаться в правильности своего решения, но это быстро прошло. Ровно тогда, когда перед ее глазами возник он. Серые спортивные брюки и ничего больше. Надо сказать, что именно в таком виде привыкла его видеть блондинка в своем доме. — Поля? — Ошарашено спросил Дима, поспешно натягивая на свое тело неизвестно откуда появившуюся футболку. Мятая и белая. Ничего удивительного, но это так в его стиле. Дома он мог позволить себе носить что угодно. — Извини, что так поздно и без предупреждения, — начала она, опомнившись и попытавшись вернуть себе жалкие остатки дара речи. На часах было уже десять вечера, не меньше. – Я, наверное, разбудила тебя. — Нет. — Нагло соврал Билан и отошел в сторону. — Проходи. На самом деле, он спал уже часа три. Еще очень давно у него появилась привычка спасаться от депрессии двумя способами: либо работать, либо спать. Сегодня он предпочел второе. Да даже во сне ему не удалось сбежать от этой девушки, она поджидала его и там. — Врешь, у тебя сонные глаза. — Пелагея дотронулась ладонью до его колючей скулы, проходя мимо него. Затем сняла туфли и встала напротив него в прихожей, став ниже разом на десять сантиметров. Тут ничего не изменилось с тех пор, как она появлялась тут. Разве что было немного холодно, но это все потому, что Дима любил спать с открытыми окнами. Она помнила это. Он, вроде, говорил, что это полезно для здоровья или что-то в этом роде. — Чай? — Кофе. — Потом уснуть не сможем. — Серьезно? — Ее бровь поползла вверх, а на губах появилась хитрая и откровенно двусмысленная улыбка. — Кофеин. — Подсказал он, засунув руки в карманы и продолжая сверлить ее взглядом. — Дурно влияет на сон. Оба рассмеялись так искренне, как будто не было тех километров, что разделяли их в последнее время. Это продолжалось еще секунд десять, до тех пор, пока в воздухе не повисло неловкое молчание. — Возьми. Я принесла тебе это. — Пелагея торопливо протянула ему черный пиджак. — Это твое. — Ты за этим приехала ко мне в половину одиннадцатого ночи? — Недоверчиво спросил Билан, все-таки принимая вещь из ее ледяных рук. — Почему я тебе не верю? — Он посмотрел на нее сверху вниз, сократив дистанцию (во всех смыслах этого слова) между ними до пары сантиметров. — Может, все-таки выпьем кофе? — Вопросом на вопрос ответила она и, мимоходом скользнув рукой по его торсу, прошла в сторону кухни. Билан шумно втянул воздух и проследовал за ней. Что-то внутри ему подсказало, что вот-вот должно случиться что-то важное. *** — Не может быть… — Он схватился руками за волосы, опустив голову и уперев локти в стол, за которым они сидели вдвоем уже долгое время. Девушка в телевизоре рассказывала о каком-то сверхважном политическом событии, но ее давно никто не слушал. Кофе стоял нетронутым и давно остыл. Никто из них не хотел его пить. Секунду назад Пелагея закончила свой рассказ. О чем? Да обо всем. Она передала каждое слово Оли, ничего не упустив. Дима слушал молча, периодически сжимая и разжимая кулаки. Пелагея же говорила в основном спокойно, ее голос дрогнул только тогда, когда она дошла до момента «измены», тут она отвела глаза, а Билан бессознательно стукнул по столу. — Она не виновата, Дим. — Прошептала девушка и подняла с пола свою сумку, затем, стараясь не смотреть в его глаза, достала сверток. Что-то квадратное и плоское. — Открой, это твое. Я за этим и ездила на концерт в Саратов. — Она придвинула к нему подарок и встала. — Не за что. Я пойду, пожалуй. Прости, что разбудила, но ты должен был все узнать именно сегодня. Билан закрыл глаза, когда услышал про тот злополучный день, после которого они стали друг для друга чужими. Затем поспешно надорвал темную упаковочную бумагу, гадая, что же лежит внутри. Как маленький мальчик ждет подарка под новый год. Он почувствовал, как дыхание предательски прервалось. Перед ним лежали четыре виниловые пластинки. Те самые. Она помнила. Она вспомнила. — Стой! — Дима сорвался со стула и побежал в прихожую. Девушка уже надела туфли и начала открывать входную дверь. — Стой! — Она обернулась, а он втянул ее обратно в квартиру, крепко держа за руку. Запах ее духов ударил в нос, чем на мгновение снес крышу. — Ты никуда отсюда не уйдешь. Сегодня. Поцелуй. Она утонула в его руках, а ее разум отправился в далекие странствия, бороздить бесконечность. Они слишком долго этого ждали. Оба. Он прижал ее к себе, стараясь сделать так, чтоб их ничто не разделяло, даже эти миллиметры. Ее сердце стучало, но уже не быстро, а очень медленно, так, что между ударами могли уместиться годы. А все потому, что сейчас ее душа обрела спокойствие. Есть люди уютные как дом, их обнимаешь и понимаешь: «я дома». — Хочу сказать… — Произнес Билан, жадно хватая ртом воздух, не в силах оторваться от нее, но все же делая это и вглядываясь в ее глаза. — Хочу сказать, что я скучал по твоим глазам без дна. — Хочу сказать, что я люблю тебя. — Прошептала Пелагея три главных слова, которых боялась, поцеловав мочку его уха. — Люблю, слышишь? Он улыбнулся, уткнувшись лицом в ее волосы. Тихая радость наполнила его сердце. Ему не мог припомниться случай, когда он был настолько же счастлив, как сейчас. — Я уже однажды потерял тебя и не допущу этого снова, ты меня поняла? Не отпущу тебя от себя ни на день. Ты только никуда от меня не уезжай. — Так же шепотом попросил мужчина, аккуратно приподнимая ее лицо за подбородок и невесомо касаясь губ с уже слегка размазанной помадой. Его все еще терзало ее решение уехать отсюда, он не хотел этого, отчаянно не желал, готов был сделать что угодно, лишь бы боинг, который должен унести ее за океан, не поднялся в воздух. — Я от тебя никуда не уеду. — Заверила его Поля и ответила на поцелуй. В ее голове не укладывалось, как вообще можно было раньше сомневаться во всем этом, в нем, в них. Она поняла, что пришла не зря. Она пришла, чтобы остаться счастливой здесь и навсегда. С ним. Все, что между ними, все, что было, есть и будет — то самое единственное, неповторимое счастье, которое они оба обрели, решив однажды прекратить поиски. И ничего больше им не было нужно.Не пиши «The End», Я придумаю Happy End. Поверну все так, Чтоб два сердца вновь бились в такт. Все ведь как в кино, Разреши лишь доснять его. Не пиши «The End», Я придумаю Happy End.