А я все равно лучше

      Вечеринка была в самом разгаре, спортсмены отрывались во всю. Мартен окинул взглядом танцпол, подмечая весьма пикантные подробности из жизни коллег. Норвежцы, как всегда, в ударе, но волновали француза не они. Весь вечер он выискивал Шипулина, но тот, словно сквозь землю провалился после вручения наград. И чего этим русским не танцуется? Фуркад уныло поплелся к столику, за котором расположились старший Бё и Симон, которые что-то яростно обсуждали, переходя с английского на жестикуляцию. Мартен, незамеченный, уселся рядом. Желание веселиться вмиг улетучилось. Очередная бутылка пива подходила к концу, когда рядом возник Симон Шемпп, сверкая ослепительной улыбкой.       — Кого я вижу! Князь Бронзовый и Князь Деревянный! — немец расхохотался своей шутке.       — Ну, надо же! Мастер финишного спурта пришел преподать нам урок мастерства! — Тарьей ехидно засмеялся, заставляя Шемппа оглянуться куда-то вглубь зала. Мартен проследил за взглядом немца, понимая, кого тот выискивает. Так и есть, Симон точно знал, где находится Антон.       Мгновенно сориентировавшись, француз устремился к столику россиян, прихватив с собой новую порцию алкоголя. Стул рядом с Антоном, к счастью, оказался свободен, так что Мартен плюхнулся рядом, вызывая недоуменные улыбки на лицах присутствующих.       — Я искал тебя целый вечер! — француз наклонился к спортсмену, едва не расплескав пиво тому на рубашку.       — С какой-то целью, видимо? — Шипулин вежливо улыбался, хотя казалось, что такое проявление дружественности дается ему с огромным трудом.       — Да… неправильно ты кубок целовал, Антон! Сразу видно, что опыта у тебя никакого! — Фуркад сделал большой глоток напитка, осматривая, впервые, собравшихся за столом. Вроде, знакомые все лица, кроме темноволосой девушки. Наверняка, пассия Шипулина, иначе с чего ей так яростно смотреть на него? Остальных он точно знал, вот только имена вылетели из памяти: — Но я готов научить тебя, совершенно бескорыстно. По-дружески.       — Всегда заманчиво получать такие предложения от признанного знатока. Что ж, научи меня, Мартен, — Шипулин повернулся к французу, пристально рассматривая его.       — Антон, пойдем танцевать! — Луиза от отчаяния схватила парня за руку, с намерением избавить его от назойливого товарища.       — Давай без меня? Обещаю, присоединюсь позже, — Антон очаровательно улыбнулся девушке, и той не оставалось ничего другого, как фыркнув, уйти к танцующим.       — У тебя пустой бокал, это надо исправить! Что ты пьешь?       — Вино, на столе есть вроде, не начатая бутылка, — Антон попытался встать, чтобы удобнее было дотянуться до заветной цели, но Фуркад, будто по привычке и тут сработал быстрее. Галантным жестом он попробовал вытащить пробку, чтобы налить другу, но ничего не вышло.       — Наверное, нужен штопор, я позову официантку, — Шипулин огляделся, в поисках персонала, но Мартен остановил его.       — Она открыта, просто застряла пробка! Я сам.       Француз несколько раз безуспешно побил дно бутылки, а после принялся за дело губами. Антон так и не понял, почему француз орудовал ртом, а не зубами, но выглядело весьма эффектно. Невольно россиянин засмотрелся, поймав себя на мысли, что Фуркад хорош и в этом, очевидно. «Интересно, а если бы Губерниев открывал, смог бы он так же мастерски справиться с задачей?», — Антон негромко засмеялся, вообразив эту картину. Определенно, комментатор сумел бы поразить его воображение. Шипулин всегда не вовремя думал о голосе российского биатлона.* Наконец, злополучная пробка отлетела в сторону танцпола, угодив в кого-то.       — За нас! — Мартен поднял свою бутылку, намереваясь выпить на брудершафт, Антон охотно согласился на такой жест.       — За твой чемпионский отсос пробки! — россиянин сделал большой глоток, пока Мартен откашливался. Главное — это хороший тост, уж в этом Шипулин разбирался. — Ты хотел научить меня чему-то?       Без лишних слов, француз повел Антона к столику, где совсем недавно сидел вместе со своей сборной, и где сиротливо дожидался Большой хрустальный глобус. Мартен любовно погладил кубок, задумчиво разглядывая россиянина.       — Смотри, как надо обращаться с кубком! — француз смачно расцеловал трофей, вызывая хохот у Шипулина. — Запомнил? Покажи!       — Что? Поцеловать твой заветный глобус? Да запросто! Дай сюда, — Антон принялся забирать кубок, однако Мартен не спешил его отдавать. — В самом-то деле, Фуркад! Это была твоя идея!       — Э, погоди! Думаешь, я дам подержать свою гордость тебе, хотя бы на мгновение? Целуй так!       — С твоих рук?       — Да, — Мартен протянул глобус, выжидающе глядя на россиянина.       — Что ж, если ты считал, что я откажусь, то зря, — Антон засмеялся и, неспешно, принялся покрывать кубок поцелуями.       — Ну как? Я справился?       — Тебе еще работать и работать. Вот, смотри, как это делают профессионалы!       Закончив с демонстрацией, Фуркад не обнаружил рядом россиянина. Огорченный, выискивал он Шипулина в пестрой танцевальной толпе. Нашелся Антон мгновенно, благодаря Симону Шемппу, который, без рубашки, выплясывал вокруг россиянина какие-то невообразимые ритуальные танцы под овации норвежцев. Вот только разбить эту парочку не вышло: Шемпп вцепился в Шипулина, не подпуская даже девушку последнего. Поединок за Антона вполне мог бы состояться, если бы Свендсен, предусмотрительно, не склонил заинтересованную французскую сторону к фотографии с какой-то фанаткой.       — Да ты совсем пьян, приятель, тебе надо подышать свежим воздухом, — чьи-то заботливые руки, обняв его за плечи, повели в сторону выхода. Голос, такой знакомый, выскальзывал из сознания. Оглянувшись, Мартен увидел улыбающегося Шипулина — и эта заботливая улыбка стала последним, осмысленным, воспоминанием с того вечера.       Проснулся Мартен с невообразимой головной болью и жуткой жаждой. Первичный осмотр показал, что находится он не в своем номере, но разбросанные рядом вещи точно принадлежали Симону. Как он попал в номер к брату — еще предстояло выяснить. Но более всего удивляло совсем другое. Откинув одеяло, Мартен увидел свой Большой хрустальный глобус. Очевидно, спали они вместе — не самый страшный расклад, если разобраться. В ожидании брата, Мартен протянул руку за телефоном, лежавшим на столе, когда увидел рядом с ним записку: «Может, глобус и у тебя, но целуюсь я все равно лучше».       Следующий сезон обещал стать интересным.