Операция "Крутой вираж"

Дамблдор уселся в огромное красное кожаное кресло и сделал знак Гарри сесть напротив. - Ну, мой мальчик, - от этого вступления Пейн сел прямее, сжав ягодицы, и сделал каменное лицо, чтоб не заржать, - я давно с тобой хочу, - Пейн напрягся, - поговорить по душам. С самого твоего появления в Хогвартсе мы все с интересом наблюдаем за тобой и поражены твоей способностью объединять людей под, так сказать, свои знамена. - Пейн незаметно выдохнул и немного расслабился. - Мы до сих пор не останавливали тебя, так как считали, что твоя бурная деятельность послужит на благо школы и ее обитателей. Правда, кое-кто из преподавателей и персонала, скажу тебе честно, Гарри, все таки не одобряет твоего поведения. Например, декан твоего факультета считает, что ты возомнил себя вторым Темным Лордом и готовишься сам теперь покорять мир. И мне надоело уже отговаривать его отчислить тебя из школы как врага народа. Что скажешь, Гарри? И проницательные глаза старикана уставились на Пейна, который усиленно транслировал на свое лицо мысленный посыл в стиле «А что я? Другие вон чего и ничего, а я чего…» На самом деле майору было крайне неуютно. То ли старый хитрец применил к нему какое-то убойное колдовство, от которого хотелось говорить правду и ничего кроме правды, то ли директор (а по воинскому рангу Пейн приравнял его не меньше чем к генералу) сейчас давил на больную майорову мозоль, выработанную годами – подчиняться вышестоящему по рангу, то ли просто милый старичок располагал к откровенности. Но майор наконец решился, и, набрав в легкие побольше воздуха, выложил Дамблдору почти что весь свой гениальный план по окончательному свержению зла в данном регионе силами создаваемых им объединенных вооруженных сил. Объединять предполагалось чем больше, тем лучше, вооружать - всем, что будет в арсенале. - А насчет примерки лавров ныкающегося сейчас в лесу выкидыша – так это предположение не выдерживает никакой критики: мы и так в сто раз круче и отвесней, – гордо заявил Гарри-Пейн, выпячивая грудь. - Как пойдем творить добро направо да налево, так это и другим очевидно станет. Вы ж знаете, господин директор, что добро должно быть с кулаками. И Поттер продемонстрировал вроде бы заинтересованному его рассказом директору свои кулачки. - Ну, хорошо, - Дамблдор продолжал, задумчиво постукивая ногтем по столешнице своего стола, - предположим, мистер Снегг отнесся к тебе изначально предвзято. - Гарри навострил ушки, дабы выяснить причину данного феномена, но она так и осталась не раскрытой. - Сейчас ты сам провоцируешь его на агрессию своим далеко не деликатным поведением. Чего ты хочешь добиться, Гарри? "Да именно того, о чем вы так красноречиво все молчите", - раздраженно подумал Пейн. Директор продолжал вещать: - Вот совсем недавно ты, как утверждал профессор Снегг, курил вместе со своими однокурсниками. Мало того что вы курили листья мандрагоры, а это, мягко говоря, вандализм, так вы еще и нахамили своему декану. Было такое? - Никак нет, мы не хамили, - честно отрапортовал Пейн. - Во-первых, курение листьев мандрагоры было вовсе не вандализмом, а смелым экспериментом, разработанным Гермионой. Она решила проверить, не потеряет ли чудо-растение, показанное им на днях профессором Стебль, своих свойств, если применять не зелье, а вдыхать дым. Кроме того, визжащие корешки вызвали у Пейна просто-таки щенячий восторг: мало того, что он всех новобранцев проверял на звукоустойчивость, давая задание набрать курева, так теперь он ещё всерьез подумывал, не насадить ли мандрагору вокруг замка в качестве звуковых мин-ловушек. Снегг же, которому сука-Малфой сдал испытателей с потрохами, как ни старался поймать с поличным Пейна, так и не смог. Дозор вовремя предупреждал дымящих, как паровозы, слизеринцев, что буря близится. И Снегг заставал только невинно болтающую о зельях учеников и кучку затоптанных самокруток. В последний раз он не выдержал и завопил: - Чьи это сигареты?! На что ему вежливо ответили: - Ничьи. Можете смело курить, господин декан, если хотите. Видимо, этого Снегг переварить уже не смог, а потому пошел плакаться в жилетку непосредственному начальству. Майор закусил губу, чтоб ехидно не заулыбаться. Слабеет зельевар, слабеет. Скоро расколется. Директор, интерпретировав молчание Пейна как сожаление и признание вины, продолжал поучать: - Ты действуешь слишком радикально, мой мальчик. Одних ты объединяешь и ведешь за собой, и это не может меня не радовать, ибо ты наш символ борьбы с Сам-знаешь-кем, но других ты отталкиваешь и озлобляешь своим жестким поведением. Ты не замечаешь, как твои слова ранят и оскорбляют тех, кто тоже мог бы стать твоим сторонником, но ты сам делаешь их своими врагами. Подумай об этом. Ты что-нибудь слышал о усилении положительной мотивации? Пейн зашевелил шестеренками, но вспомнить ничего похожего не смог и предположил: - Это когда лучше свернуть пленному шею, чтоб ему не пришлось провести оставшуюся жизнь в инвалидной коляске с калосборником? Дамблдор закашлялся и мальчику пришлось постучать его по спине. - Значит, бедняга Хагрид был не совсем уж в жопу пьян, – пробормотал в бороду старикан, - когда вещал мне, что, ты Гарри, с самого начала вел себя слегка странновато. Уложил его каким то хитрым приемом наземь, когда он к тебе знакомиться пришел. Гоблинов в банке распугал... - "Вранье, - возмутился Пейн, – эти зеленые ушастики не из пугливых, и вообще мы почти что подружились!" - И, Гарри, еще он говорил, что камень, который я велел ему забрать из банка и доставить мне, у него отобрал ты. Это так? Пейн, наивно хлопая глазенками, молчал, как партизан на допросе. Дамблдор покачал головой: - А знаешь, Гарри, я ему не поверил. Посеял, видимо, наше, можно сказать, национальное достояние этот раздолбай и алкоголик… Знал я, что нельзя ему доверять такое ответственное мероприятие. И мало того, что прошляпился, так ещё и вину на другого свалить попытался. Это - совсем уж низость. Да, Гарри? Пейн задушенно кивнул. Ему становилось морально все хуже и хуже. Если старый дознаватель и дальше будет давить, его, того гляди, стошнит от осознания собственной беспринципности и жестокости к бедным невинным существам, обитающим в школе. - Кстати, наш глубокоуважаемый завхоз мистер Филч, в очередной раз выписавшись из лазарета после встречи с тобой, подал мне заявление об увольнении по собственному желанию. Я уговорил его подумать еще недельку. Что там у вас с ним происходит, мой мальчик? Он че, серьезно? Обращение милашки-дедушки к нерадивому, но любимому внуку уже не на шутку бесило Пейна, но он постарался ответить вежливо и по существу: - Да хрен знает. Я его и пальцем не тронул. Это была чистая правда. Мерзкий прощелыга завхоз в очередной раз посетовал, глядя вслед Поттеру, опустошающему школьные закрома на благо своей быстро растущей организации, о том, как ему жаль отмененных телесных наказаний, иначе он бы очень повеселился, слушая в подвале крики Пейна и его компании. И майор, душа-человек, обеспечил ему эти крики, чтоб старичок порадовался. В ту же ночь Филч примчался в подвал на истошные вопли своей любимой кошки, выбритой налысо с особой жестокостью. Записку, воткнутую за ошейник питомицы, Филч, видимо, так никому и не показал. Записка эта гласила: «Ты следующий». Дамби переваривал ответ Пейна с выражением лица, гласившим: «Ушел в себя вернусь не скоро». Наконец, переварив вырисовывающуюся картину, он как-то слишком уж изучающе посмотрел на Пейна и медленно продолжил: - И кстати, что у тебя за ненависть такая к кошкам? Тут Пейн уже не на шутку испугался: неужели этот старпер и мысли читать умет? Всё, кердык оставшимся в заначке тайнам. - Профессор Макгонагалл жаловалась мне, что боится теперь принимать на уроках трансфигурации свой любимый кошачий образ. В нее постоянно с твоей стороны что-то прилетает. И не смотри так на меня, мой мальчик. Хоть тебя за руку не ловили, но Макгонагалл и я вполне можем сложить два и два. Оставь кошек в покое, сынок. Вот тут Пейн чуть не прослезился. Сынок. Как это по-мужски!.. Как пехотинец пехотинцу… Его охватила ностальгия. - Слушаюсь, Батяня! – выпалил он, едва не бросившись отдавать честь совсем не воинского вида очкастому и белобородому генералу в мантии. Но Пейн уже понял, что Дамби настоящий генерал. Даром у него, что ли, ручка меча из-под шляпы выглядывает?! Да-да, вон там, на полке. Из-под той самой шляпы, которая предоставила Пейну выбор Гриффиндор-Слизерин. Впервые Пейн подумал, а не сплоховал ли он с выбором, но потом всё же решил, что нет. Конечно, меч Гриффиндора теперь никогда не окажется в его руках, но он и так уже неплохо экипировался, а с теми перышками за пазухой, с философским камнем да дружбанами-гоблинами в качестве оружейников он и так не пропадет. Дамблдор еще немного попромывал ему мозги относительно поведения, прилежания и личного обаяния и наконец отпустил, взяв обещание извиниться перед профессором Снеггом за свое неэтичное поведение. В обмен пообещав поддержать его начинания с ВС Хогвартса. Воодушевленный Пейн пообещал требуемое и был отпущен к своим вассалам, с трепетом ожидающим его во дворе.