Наша служба и опасна, и трудна

Собственно, дело обстояло весьма прозаически: однажды Кирк О’Райли не захотел идти на работу. Ни на какую из двух. О’Финнеган и Мёрдок представляли собой две сущности единого зла. Он просто разлепил глаза по отвратительно-громкому звону будильника, мрачно обозрел потолок, своё внутреннее состояние и своё ближайшее будущее — и пришёл к разумному выводу, что жизнь, в общем, и так достаточно неприятная штука, чтобы ещё и потакать ей в этом. Итак, решение было принято. Оставался вопрос: как? Казалось бы, чего проще? Позвонить обоим боссам и выдумать подходящий предлог для внепланового выходного — всего и делов. Но, как и всё в жизни Кирка, даже такой пустяк, как прогул, таил в себе недюжинные опасности и некие подводные камни. К примеру, Кирк по опыту знал, что аргумент «я простудился» ни для одного из его боссов аргументом на самом деле не является. Так же, как и аргументы вроде «уехал на похороны бабушки» (Мёрдок раскусил сразу, О’Финнеган — когда количество умерших Кирковых бабушек перевалило за пять штук), «попал в аварию» (в лучшем случае ему обещали взять разбирательства с дорожным патрулём на себя и советовали вызвать такси) и «я при смерти» (похоже, никого это особо не волновало). Так что — тут требовалась креативность. Мудрость и аналитический ум гарды О’Райли — или, возможно, его опыт работы на небезызвестную преступную организацию — подсказывали Кирку, что врать надо так, чтобы нельзя было доказать обратного. В момент этих размышлений взгляд Кирка упал на полупустую упаковку его успокоительного, лежащую на тумбочке. «Ага, — смекнул он. — Это мысль». Первый звонок был адресован суперинтенданту. — Это О’Райли, — сказал Кирк приглушённым, нарочито встревоженным голосом. — И я не могу сегодня прийти. — Что случилось? — У меня обострение, — Кирк сделал паузу. — Моего психического заболевания. Не могу выйти из дома. На другом конце трубке послышался шелест бумаг. Вероятно, О’Финнеган, удивлённый его заявлением, решил поискать его досье с результатами ежегодного медосмотра. — Что за ерунда? — наконец спросил он сердито, и Кирк представил, как встопорщились при этом его дурацкие усы. — Какого ещё заболевания? Почему я об этом не осведомлён? — У меня, — Кирк тоскливо поглядел в окно: покидать тёплую постель совершенно не хотелось. Слова слетели с языка сами. — Акрофобия. Паническая боязнь высоты. Мы вчера брали того грабителя, помните? Он выбежал на крышу магазина, я последовал за ним. Это было в отчёте. — И? — Так вот: он меня чуть оттуда не столкнул. И теперь у меня фобия, — торжествующе закончил Кирк. — Сегодня — никак, сэр. Не могу ничего сделать. Но к завтрашнему дню постараюсь с собой справиться. Или к послезавтра. Не факт, конечно, что ему поверили. Однако официально О’Финнеган не имел права требовать от него явиться в таких обстоятельствах, и потому лишь недовольным тоном пожелал отдыхать и восстанавливаться, и, разумеется, быстрее возвращаться к работе. Кирк выдохнул. Теперь — самое сложное. Он набрал номер Мёрдока. — Да? — послышалось на том конце раздражённо. Кирк снова набрал воздуха. — МакАлистер, я не приду сегодня на переговоры с новым поставщиком. Трубка как-то очень вкрадчиво замолчала. Чёрт возьми, суперинтендант — просто детская сказочка по сравнению с этим. — Это почему же? Тон Мёрдока был на удивление спокойным. Пасть льва раззинулась над Кирковой головой, адская бездна раскрыла свои объятия в ожидании… — Приступ акрофобии. Острый. Боюсь высоты и не могу выйти из дома. Тишина в трубке стала ещё более зловещей. А тон Мёрдока — ещё более ласковым. Кирк сглотнул. — Ну, это не проблема, — острые зубы судьбы стали на сантиметр ближе. — Переговоры на первом этаже. — Я сам живу на пятом. Нужно будет спускаться по лестнице… — Есть лифт. — Я не могу встать с постели! — в отчаянии у Кирка разыгралось воображение, и он сам не заметил, как стал верить в то, что говорит. — Что, если я потеряю контроль над собственным телом? Я встану, у меня закружится голова, я стану задыхаться, между мной и полом будет целая бесконечность, в неспособности оценивать ситуацию трезво я поддамся панической атаке, мои ноги не выдержат, и я… — И ты — что? Вопрос содержал щелчок захлопнувшихся челюстей. Кирк очнулся. — Я упаду и разобьюсь. Насмерть, — подытожил он мрачно, уже понимая всю степень собственного идиотизма, но не в силах остановиться. Мёрдок, чтоб его, заржал. — Давай не дури, чтобы был на месте вовремя. Или, — Мёрдок издал гнусный смешок. — Приеду к тебе сам. И тоже что-нибудь тебе разобью. По всему выходило, что два метра Мёрдоковой высоты были для Кирка куда опаснее собственной. С этим было не поспорить. Кирк вздохнул и положил трубку. Не вышло. Опять.