Твоя полужестокая любовь

*Я, наверное, довольна...главное, что довольна была Белоручка ^^ Но это не мешает мне стоять в сторонке и нервно курить* - Фил, держи ровнее! Вот так… ближе к себе… Он тебя не укусит, черт возьми! Давай, а теперь плавно отпускай… медленно… спокойно… Это безнадежно! Арнольд, обреченно вздохнув, отошел от брата и сел на близстоящий табурет. - П-прости, - заикаясь, ответил тот, с тем же настроением опуская лук и стараясь не смотреть на Арнольда. Будущий король убивал все свое свободное время на то чтобы обучить брата различным видам боевых искусств, так как с магией тот справлялся сам, и Филипп часто чувствовал себя виноватым за то, что отнимает у Арнольда слишком много времени. К тому же, стоило ему оказаться рядом с Арнольдом, тут же начинали подкашиваться ноги и темнело в глазах. И все остальное переставало быть важным, в мире оставалось лишь его прерывистое дыхание, обжигающее кожу, и мерный, но громкий стук сердца. – М-может не стоит продолжать… у меня нет абсолютно никакого таланта к боевым искусствам, я даже из лука выстрелить не могу… лучше уж я буду полностью посвящать себя магии… все равно королем станешь ты, так что… - Что за вздор! – резко выкрикнул Арнольд, так, что Фил от страха вжал голову в плечи. Благодаря своим способностям, он прекрасно мог чувствовать эмоции других, и волны недовольства либо раздражения зачастую чуть ли не сбивали его с ног. – Ты такой же наследник трона, как и я! И ты должен уметь делать все! Магия не всегда сможет помочь, так что даже не смей говорить мне о прекращении тренировок! Арнольд сильно изменился с тех самых пор, когда у него увели невесту прямо из-под носа. В его сердце почти что не осталось добра, только горечь, жестокость и озлобленность на мир. Теперь даже брат не удостаивался его светлых порывов. Филипп плохо помнил то время, когда брат ласково говорил ему, что любит. Он вообще плохо помнил свое детство, ведь уже с семи лет начались постоянные тренировки в черной магии. А совсем недавно Арнольд самостоятельно решил обучать его. И с тех самых пор, как будущий король по-настоящему улыбался, прошло одиннадцать лет. Но годы никак не изменили будущего правителя – все такой же прекрасно-холодный, с белоснежной кожей и нетающим льдом в глазах. Теперь такой лед не мог растопить даже Филипп. А если уж быть совсем честными, то доля жестокости попадала и на него. Но если же старший брат никак не изменился внешне, но зато стал еще жестче внутри, с Филом все было как раз таки наоборот. Он сильно вырос. Только вот некая хрупкость, присутствующая в его теле, делала его совсем не похожим на старшего. И хотя из глаз давно исчезла детская наивность, а воспитание научило его в определенных случаях проявлять хладнокровие, любовь к Арнольду так и не угасла. Более того, она разгорелась с новой силой. Даже холодное пренебрежение, с каким Арнольд относился к окружающим, не смогло уменьшить силу этого чувства. Филипп восхищался им. Природным аристократизмом, аккуратностью, подчеркнутой холодностью и царственностью. Все, чего он желал – увидеть в брате хоть каплю интереса к своей персоне. И, хотя тот действительно уделял ему достаточно много своего времени, взгляд его оставался пустым и равнодушным. Он мог накричать, поддавшись эмоциям, но не более. Никакого интереса к Филу, как к мужчине, он не проявлял. И от этого становилось просто невыносимо чисто физически находиться рядом с ним. А теперь еще и эти тренировки… когда они оказываются в опасной близости друг от друга… когда дыхание замирает, а сердце готово выскользнуть из груди… Поэтому Фил и стрелять нормально не мог, да и вообще думать о чем-либо, кроме как о самом красивом и самом прекрасном брюнете на земле… Пока что Филипп держался, как мог, и ничем не выдавал своих чувств. Да и Арнольд особо не замечал испуганно-томящегося взора, обращенного на него младшим. Ему было как будто все равно, что происходит вокруг. И Филиппа это изводило куда сильнее, нежели постоянные физические нагрузки. - Как скажешь, - нервно сглотнул Филипп, стараясь не смотреть на брата, который так небрежно закинул ногу на ногу и нервно тер переносицу. Он просто боялся смотреть на него, иначе по восхищенному взору голубых глаз можно было бы легко прочитать его чувства. - На сегодня закончим, - решительно встал Черный властелин и, даже не посмотрев на брата, удалился из зала тренировок. Только после этого Фил обессилено рухнул на пол и схватился за свои светлые волосы. Почему брат так холоден к нему? Почему не замечает его чувств? Хотя, Фил сам делал все возможное, чтобы он их не заметил… но все равно, это так больно… А еще кажется, что он всегда был таким холодным. И не было детства, и не было счастья. Только такой брат. Уж лучше бы он узнал о чувствах младшего наследника и возненавидел бы его, чем равнодушно скользил взглядом мимо… Это были бы хоть какие-то чувства… В глубине души он знал, отчего брат стал таким. Крис. Он до сих пор любит Криса. Однажды, проходя мимо его комнаты, Фил увидел брата, сидящего над фотографией блондина и что-то тихо шепчущего этой картинке. И от того, что сердце брата не просто заперто на замок, но еще и отдано другому, становилось совсем невыносимо. Фил хотел стать для него единственным, но как это сделать? Арнольд же совсем не обращает на него внимания… Иногда от всего этого ему хотелось умереть. Делов то – прочитать правильное заклинание. Но что-то останавливало его. Хотя, если так будет продолжаться дальше, то Филипп действительно не выдержит… *** - Скажи, сколько тебе лет? - Шестнадцать. Филиппа очень удивил этот вопрос, ведь брат прекрасно знал, сколько ему лет. - Отлично… значит, уже пора. Арнольд раскинул руки в сторону, и в этот же момент в его руке появилась катана. - Брат… - потрясенно прошептал Фил. – Что ты хочешь сделать? - Ты должен уметь сражаться, - сухо бросил брюнет, и через минут во второй руке тоже появилась катана, которую он бросил Филиппу. – Ты достаточно взрослый, чтобы драться со мной. - Я… я не смогу… - жалостливо прошептал Фил. – Не заставляй меня… - Хватит ныть! – рявкнул Арни. На глазах Фила навернулись слезы. Он же не может драться с тем, кого любит… - Или ты боишься боли? Его голос звучал так насмешливо… Фил отрицательно помотал головой, стараясь сдерживать себя. - Тогда дерись! - Я не умею… Если бы Фил не среагировал и не отпрыгнул от уже промахнувшегося оружия, то был бы рассечен пополам. - Дерись, - насмешливо повторил Арнольд. – Покажи, что ты достоин! Дрожащими руками Фил поднял катану и еле отразил очередную атаку брата. Нет, он не в первый раз держал оружие в руках и даже неплохо дрался. Но это же Арнольд… как он может драться с ним в полную силу, если любым своим движением может причинить ему боль? - Резче! Сильнее! Не трясись так! Представь, что перед тобой враг и он может в любую минуту убить тебя! Филипп отбивался, как мог, но брат оттеснил его в угол, после чего вырвал из рук оружие и отбросил подальше. В его глазах полыхал какой-то непонятный маниакальный огонь. Это была страсть. Превосходство. Слишком безжалостно. Фил не смог отвести взгляд. - Ты жалок, - презрительно скривился Арнольд, дотрагиваясь до его руки кончиком лезвия и делая небольшой порез, от чего Филипп вскрикнул, не в силах поверить в происходящее. А еще в брюках уже давно стало тесно. Неожиданно Арнольд откинул оружие в сторону и склонился над испуганным, да еще и возбужденным братом. - Заставь меня уважать себя. Иначе чего будет стоить твое тело? Фил так и не понял, что тот имел в виду. Но, когда он вышел из зала, блондин зарыдал, не в силах больше сдерживать свои чувства. Так жестоко… и так больно… Порез на руке горел огнем, но не это было главное. Заставить уважать? Что ж… он попробует… *** Заперев дверь в свои покои, он устало привалился к двери и улыбнулся. Никому и никогда не показывая этой улыбки, наедине с собой он мог позволить так себя вести. Брат… его любимый брат стал таким взрослым… Сложно не заметить, как Фил постоянно пожирает старшего брата глазами. И Арнольд больше всего на свете хотел, чтоб тот был счастлив. А с тем, чья садистская натура наводит ужас на всех и вся, этого счастья он точно не получит. Арнольд не хотел причинять брату боль и ломать его. Поэтому приходилось играть роль отрешенного и безразличного ко всему человека, лишь бы Фил не тешил себя надеждой. Ведь стоит им сократить дистанцию, и натура Арнольда вырвется наружу. А она, безусловно, сломает эту хрупкую и ранимую душу. Приходится выбивать из него слезы и заставлять бояться, чтобы еще дальше отталкивать от себя. Вот только… Вот только Арнольд, как и всегда, не уловил главного. Его брат был мазохистом. А сам Арнольд хотел причинить ему боль, но при этом боялся своих желаний. После того позора и унижения, что он испытал на своей несостоявшейся свадьбе, он стал еще более замкнутым и жестоким. И единственный, кто хоть как-то скрашивал его существование, был брат – такой светлый, чистый и откровенный. Ему не хотелось пачкать его в грязи, в которую он втаптывал своих слуг. Филипп не должен испытывать унижения. Никогда. Зачем он затеял все эти тренировки? Чтобы из Филиппа вышел достойный человек? Нет… Он делал это, чтобы в случае чего Фил всегда смог оказать сопротивление. Чтобы защитился, если вдруг у Арнольда сорвет крышу. Вот только на деле тот никогда так не поступит. И этого будущий король тоже не понимал. Но пока что нужно как можно дальше отдалить его. А то потом будет слишком поздно. Но последняя фраза, так удачно вырвавшаяся на свободу, заставила младшего принца колебаться. Интересно, что из этого выйдет? *** - Брат… я хочу поговорить, - в комнату заглянул Филипп. – Это очень важно. - Вот как? – равнодушно переспросил Арнольд, наконец, повернувшись. – Хорошо. Только… - Что? – насторожился Филипп. - Мы будем разговаривать в танце… - прищурился Арнольд. – Иди в зал для тренировок. Филипп разочарованно вздохнул и вышел. Он так хотел сейчас сказать о своих чувствах… ведь терпеть все это было невыносимо… а теперь за них придется еще и драться. С последней прошел уже целый месяц. Что ж… он к этому готов, ведь не терял времени даром. - Катаны, шпаги, стрелы? – спросил Арнольд, входя в зал, где его дожидался брат. - Катаны… - тихо ответил Фил и невольно покосился на руку, где под тонкой черной рубашкой был скрыт шрам. - Отлично, - кивнул Арнольд. В его руке уже красовался древний меч. В руке Филиппа тоже. – Начинай. - Я… я хотел спросить тебя… Быстрый отскок в противоположную сторону. Арнольд промахнулся. - О чем? Снова взмах мечом. Атака вновь отражена. - О Крисе… Пауза, длившаяся всего одно мгновение, и вот уже старший прижимает младшего к стене. Лезвие к лезвию. Удары стали сильнее. - И что такого интересного ты хотел узнать? – холодно спросил брюнет, пытаясь нанести еще один удар, но брат ловко увернулся. - Ты все еще любишь его? - А если да, то что? – усмехнулся он. Еще один выпад. Катана падает из рук Фила. Глаза застилает пелена слез. - А… а я… я… Капли разбиваются об пол, производя тихий звенящий звук. Если бы его глаза сейчас не были закрыты, то он наверняка бы заметил нежность, промелькнувшую в серых глазах старшего брата. Желание обнять, успокоить… но так нельзя. Иначе все пойдет крахом. Но видеть, как брат сейчас плачет, давясь слезами и задыхаясь от нехватки кислорода, было невыносимо. Дилемма… где победило, все-таки второе… Кожу Фила обжег ледяной холод – брат дотронулся до его лица вечно холодными пальцами. Открыв глаза, он заворожено окунулся в глубину серых глаз, смотревших сейчас так спокойно… - Просто живи. Смотри вокруг. Наслаждайся жизнью. Не забивай голову чепухой. Он в последний раз коснулся светлых прядей и, встав, повернулся, чтобы уйти. Конечно, он солгал ему про Криса. - А если я люблю тебя! – крикнул вдогонку Фил, понимая, что уже бесполезно скрывать это. - Я тебя тоже. Как брата, - почти равнодушно ответили ему, и Филипп зарыдал вновь, пряча лицо в ладонях. Вот и все. И ничего больше. Конец этой истории. Ему явно отказали. Точнее не так… просто наплевали на его чувства… Он много раз представлял, как скажет эти слова. Много раз желал после признания очутиться в объятиях брата. Теперь остается только единственно верный путь… Сжечь мосты. *** - Фил, что это значит? – изумленно спросил Арнольд, когда увидел своего брата, сидящего голого в его комнате и на его кровати. У него перехватило дыхание от одного вида обнаженного гибкого тела юноши, но он все же постарался взять себя в руки. - Я прошу тебя… - прошептал Фил, умоляюще глядя на сероглазого брюнета. - Ты ошибся комнатой… - сглотнул Арнольд. Он не мог оторвать от него взгляда. Одно дело сдерживать себя, когда он в одежде. Совсем другое – смотреть на обнаженное желанное тело, которое так недвусмысленно себя предлагало. - Нет. Я пришел к тебе. Я люблю тебя. Не как брата. А как мужчину. И я хочу, чтобы ты сделал меня своим. Сколько уверенности в голосе… - Ты не понимаешь, о чем просишь, - чуть улыбнулся Арнольд. Не той доброй улыбкой, которой он когда-то улыбался, а почти что плотоядным оскалом, с каким хищник смотрит на свою жертву. Он медленно подошел к огромной черной кровати, на которой сидел его брат, сел рядом с ним и, протянув руку, дотронулся до нежной белой кожи, пройдясь от шеи до груди и обратно. На эти прикосновения Фил закрыл глаза, закусил губу и тихонько застонал. Прикосновения брата обжигали. – Ты уверен, что выдержишь? Я переломал много игрушек. Фил кивнул, слегка смущаясь от изучающего взгляда. - Может, ты тоже хочешь на меня посмотреть, м? – усмехнулся брюнет. – Хотя бы одумаешься. Пуговица за пуговицей, и вот шелковой блузки на нем уже нет, открывая взору юного принца мускулистое тело молодого мужчины. Ведь Арнольд был далеко не мальчик. И даже не юноша. Он был взрослым мужчиной, которого вряд ли можно было удовлетворить простым поглаживанием и парой прикосновений. Далее брюки. Вот и их тоже не стало. Красивый, совершенный, и все такой же холодный, он стоял перед братом и с усмешкой наблюдал, как тот часто-часто задышал и нетерпеливо заерзал, пытаясь что-то сделать с возбуждением. - Что, не передумал? - Ты… ты любишь меня? – краснея, спросил младший. - У меня странная любовь, - сказал он, присаживаясь перед ним и нежно проводя тонкими пальцами по его щеке. – Тебе будет больно. Невыносимо больно. Ты будешь кричать, умолять остановиться и плакать, но ничего из того, что ты попросишь, я не сделаю. Ты об этом мечтаешь, да? Этого хочешь? Что ж… И вот уже холодные губы полностью завладели нежными губами младшего брата. Властно, чуть грубо, но все же осторожно. Фил застонал, с головой проваливаясь в вихрь ощущений, что подарил ему этот первый поцелуй. Первый и такой желанный… Нежность длилась всего несколько секунд. Поцелуй стал ощутимее, болезненнее. Он полностью контролировал тело Фила, который и не думал сопротивляться. Лишь с немым изумлением он мог принимать новые эмоции и слушать биение собственного сердца. Несильно надавив зубами, под изумленный и одновременно болезненный стон Филиппа, Арнольд прокусил ему губу, добавляя в их поцелуй привкус крови. - Ты все еще этого хочешь? – облизнулся Арнольд, смотря на тяжело дышавшего юношу, потрясенно озирающегося вокруг. – Я ведь предупреждал, что будет больно. - Если боль единственное препятствие, мне на нее плевать, - как можно увереннее отозвался блондин. - А зря, - хмыкнул старший. - Арнольд… даже если ты сделаешь это… мне просто нужно знать, что ты чувствуешь, - он облизнул пересохшие губы. – Я не отступлюсь… я давно все решил… но ты… - Если я скажу, что люблю тебя с самого рождения, ты успокоишься? – и улыбка, почти совсем светлая. - Но… ты же говорил… - Я врал, - фыркнул Арнольд. – Чтобы не сломать тебя, чтобы не причинять боли. Ведь я знал, что если сорвусь, меня потом уже ничто не остановит. Но ты, похоже, сам лезешь в пламя, не боясь обжечься. Ты вырос слишком красивым. И я пытался отгородиться от твоей красоты, чтобы ты ничего не понял, и чтобы я мог соблюдать дистанцию. Такое объяснение подойдет? Филипп кивнул, во все глаза глядя на брата. Получается… его чувства не были односторонними? - А теперь, - оскалился Арнольд. – Теперь ты не сможешь никуда деться. - Что… что мне нужно делать? – нервно спросил Фил. - Ничего. Просто постарайся не кричать слишком громко, - улыбнулся он. – Я ведь обещал, что нежности не будет… Ее действительно не было. В ту же секунду. В то же мгновение Арнольд словно преобразился. Глаза полыхают пламенем, не сходящая с лица улыбка змея-искусителя и плавные, но резкие движения. Филипп был очарован. Снова. Как в первый раз, когда он понял – брат для него не просто брат. И сейчас он был похож на грациозную пантеру, не сомневающуюся в своих действиях. Схватив за запястья, Арнольд рывком зафиксировал руки брата над его головой. Слишком резко. Слишком больно. Так, что непроизвольный стон сорвался с уст младшего и растворился где-то в воздухе. Нет, это еще не боль. Фил понял это, когда Арнольд вдруг резко вжался в него всем телом, с силой сжимая челюсти на плече. Теперь ниже. Белоснежные зубы теребят сосок, второй с силой сжимают тонкие пальцы. Те самые, что с такой легкостью пускали стрелу за стрелой, попадая в цель. Это тоже больно. Это тоже заводит. Теперь он тоже попадает. В самое сердце. И возбуждение становится практически болезненным. Пальцы бегут ниже, туда, к пульсирующей плоти, обхватывают ее, выжимая смазку и смешивая боль с безумным наслаждением. Филипп хотел этого. Он ждал этого слишком долго. Но никогда не подозревал, что все будет именно так. А дальше снова какой-то вихрь из укусов и поцелуев. Его язык, губы и ряды зубов словно оставили свой след на каждом миллиметре молодого хрупкого тела. Филипп задыхался, нервно сглатывал, кусал губы и снова судорожно пытался сделать хоть вдох, когда настойчивые губы и язык брата вновь и вновь проникали к нему в рот, завладевая сознанием. А еще, когда он сталкивался взглядом со сверкающими серыми глазами, то невольно вздрагивал. Ведь непривычно было видеть брата таким… Кончить было необходимо. Так же, как дышать. Но Арнольд не дал этого сделать. Убрал руку как раз в тот момент, когда блондин был уже на грани. Не церемонясь, он резко развел ему ноги в разные стороны, после чего почти сразу же погрузил в него палец, облитый чем-то влажным. Видимо, Фил не заметил того момента, когда его брат достал смазку. Он обещал, что будет больно. Но боли не было, лишь укусы по всему телу горели огнем. И вот еще один палец. Уже сильнее. Уже не так приятно. Хочется сбежать от этих ощущений, но и остаться только ради них. А еще ради этого внимательного взгляда. Изучающего, втягивающего в свою глубину… Третий палец. Больно. И он снова, чтобы сдержать стон, прокусил чуть подсохшую рану на губе. И уже непонятно, боль ли то, что он испытывает, или же наслаждение. Все смешалось, все спуталось, чувства превратились в безумный коктейль из множества ингредиентов, который невозможно разобрать на составляющие. Да он и не хотел. И даже наплевать на то, что он испытывает некоторые болезненные ощущения – дальше наверняка будет больнее. Так больно, что сознание взорвется. Наплевать. Лишь бы только он был рядом. Лишь бы только не отказывался владеть и телом, и душой своего младшего брата. - Знаешь, я никогда и никого не подготавливал, - тихо прошептал Арнольд ему на ухо, так, что по телу прошла волна невольной дрожи. Хотя бы от опаляющего кожу дыхания. – Странно, правда? Вопреки моим словам мне не хочется делать тебе слишком больно… хотя бы не в первый раз… Один толчок, одно движение, один единый порыв – и вот они уже одно целое. Может быть, от шока, может быть, от боли, а может от всего сразу из глаз Фила скатилось несколько слезинок. Следующий толчок. Фил, вырвав руки из стального захвата, вцепился в брата, как в спасательный круг, наплевав на тот факт, что этот круг сам же его и топит. Он просто хотел спрятать слезы. Потому что больше всего на свете боялся того, что брат может остановиться. Было невыносимо больно, так, что хотелось действительно разрыдаться, но отчего-то не получалось. Поэтому с глаз катились беззвучные слезы. А еще дрожь сотрясала все тело. Еще сильнее. С каждым толчком боль распространялась по телу, но вместе с этим откуда-то взявшееся наслаждение неотступно следовало за ней, стараясь заглушить ее, да и вообще уничтожить. И это практически получалось. Так, что скоро Фил настолько растворился в толчках, хриплом дыхании брата и его глазах, что практически успокоился. Наслаждение росло с каждой секундой, прежде всего потому, что этот долгожданный момент, наконец, настал. И совершенное тело брата теперь полностью в нем. Он полностью принадлежит ему. И это наивысшее счастье… пусть даже смешанное с болью, которая уже давно стала частью наслаждения и круговоротов мыслей-чувств, слившихся воедино. Брат просил не кричать слишком уж громко, но Филиппу этого было и не нужно. Он лишь стонал, когда очередной толчок был слишком глубоким. Или слишком резким. Но это все было не столь значительно, ведь что бы ни сделал с ним брат, Фил не будет против. А даже если и будет, то вряд ли его станут слушать… Когда уже совсем было невыносимо сдерживаться, Фил попытался дотянуться до своего члена, но его руку перехватила рука брата и вновь зафиксировала над головой. А потом еще и вторую. - Что ты собирался сделать, м? – вкрадчиво спросил он, делая еще один, особенно глубокий толчок. - Я… я больше не… - задыхаясь, прохрипел Филипп. - Что? Я тебя не слышу, - в голосе прорезались нотки садизма. - Я хочу… хочу… - Фил нервно сглотнул. Почему-то сказать это вслух ему казалось слишком неприличным. - Скажи, что ты хочешь, - улыбнулся старший. И улыбка эта была подобна улыбке дьявола. - Пожалуйста, хозяин, разрешите мне кончить… - на одном дыхании выпалил Фил, даже сам не понимая, откуда он взял эту странную фразу. Держаться больше не было никаких сил. - Ммм… а если я не дам? Тогда что? – усмехнулся он. - Брат… пожалуйста, дай мне… иначе я умру…- со слезами взмолился Филипп, чувствуя, что действительно умрет, если не дойдет до финала. - Это уже лучше, - Арнольд нагнулся и впился в его губы поцелуем, вместе с этим обхватывая член рукой и делая всего пару движений. Но и их хватило, чтобы ярчайшая вспышка оргазма пронзила все тело младшего. Слишком ярко. Настолько, что сознание отключается. Настолько, что действительно хочется умереть. В его объятиях. Глаза медленно застилала темная пелена, и волна неописуемого удовольствия унесла его в совершенно другой мир… Он только помнил яркие глаза брата, смотрящие с неописуемым восторгом и плохо сдерживаемой страстью… *** Фил проснулся, лежа на обнаженном теле того, кого он полюбил очень давно. Сердце радостно забилось: так он лежал в последний раз много лет назад, еще в детстве. Открыв глаза, он посмотрел на спокойное задумчивое лицо брюнета. Арнольд не спал. - Я… - тихо начал Фил, но его перебили. - Я всегда боялся перейти эту черту. Ведь я думал, что смогу причинить только боль. Но ты даже почти не плакал… На вопросительный и даже недоуменный взгляд со стороны младшего, Арнольд пояснил: - То ли я становлюсь настолько сентиментальным, то ли просто ты настолько сильный. Что мне прикажешь думать? - Думай, что хочешь и делай со мной все, что захочешь, только не отпускай меня, - быстро прошептал Филипп, от волнения сжав его руку. - А если я свяжу тебя и буду насиловать всю ночь напролет, ты тоже будешь так говорить? – спросил он. Фил утвердительно кивнул. - Все, что захочешь. - Тогда я тебя просто поцелую, - и, дотянувшись губами до губ младшего, он медленно проник к нему в рот языком. И этот поцелуй был совсем не похож на то, как он целовал его во время безудержного сумасшедшего секса. Такой спокойный поцелуй, в котором чудилась даже нежность… - Но ты же… - изумленно начал Филипп, но Арнольд перебил его. - Я кое-что понял. Не волнуйся, привязывать и насиловать я тебя не собираюсь. Потому что, даже несмотря на то, что я собирался причинять тебе боль, я так и не смог. Точнее смог, но не такую сильную… короче, я не могу делать тебе больно. Потому что ты для меня все еще мой младший обожаемый брат. - Надеюсь, не только брат? – тихо спросил Филипп, затаив дыхание. - Уже не только, - усмешка на красивых тонких губах. И Фил, наконец, счастливо улыбается, облегченно закрывая глаза. «Брат» его больше никогда не оставит… Полузабытое детское желание исполнено. Теперь можно просто спокойно отдаться в объятия самого любимого человека…