Extinct Blaze

Я до сих пор жалею, что дал ему уйти тогда. Даже спустя несколько лет. По сей день. Когда мы были еще совсем пацанами, только-только пытавшимися познать настоящий мир, касаясь кончиками пальцев, мы были лучшими друзьями. О, какие это были времена! Наше детство пролетело в бесконечных авантюрах, совании своего носа куда надо и куда не надо. Будучи еще учениками средней школы мы все время проводили вместе. Играли в прятки, бегая по таким страшным, но жутко интересным заброшенным зданиям. Я и сейчас помню, каково чихать от строительной пыли. Преодолеть несколько десятков километров на велике для нас — раз плюнуть. Даже если, не рассчитав скорость, разбить коленки в кровь. Целыми днями гоняли футбольный мяч. Если прогуливать уроки, то исключительно вместе. А как соседи были готовы повеситься, когда мы, не жалея колонок, врубали «Металлику» или еще чего в этом роде и начинали беситься, воображая себя рок-звездами? Реакция бабушек из соседних домов была бесценна, что говорить. Но больше всего я, пожалуй, любил моменты, когда родители думали, что их чада мирно спят у себя в комнатах, а мы сговаривались, выбирались из домов и куда-то уходили. Мы гуляли, проводили вместе ночи напролет. Прекрасна пора подростковой невинности. Нам никогда не было скучно, мы всегда знали, чем себя занять. Возраст, полный «взрослых» проблем только маячил перед нами. Такой таинственный, немного пугающий, но невероятно интересный. Становясь старше, мы все сильнее открывали завесу тайн этого мира, настолько, насколько могли. Ох, чего мы только ни делали! Именно с этим человеком мы впервые вдохнули сигаретного дыма, узнали, каков на вкус поцелуй. Неуверенно касаясь друг друга неопытными губами, мы смущались, хихикали и целовались снова, сидя под бескрайним куполом неба, усыпанным пылинками звезд. Это была наша, такая своеобразная романтика. Падали, поднимались, совершали ошибки, решали первые, еще детские проблемы, мечтали о счастливом будущем, планировали, на кого будем учиться в университете, и все это вместе. Я никогда не забуду того пламени в его глазах. Огонь решимости, призрачных стремлений… и счастья. Да, эти глубокие карие глаза светились именно счастьем. Тогда я не обращал особого внимания на этот взгляд. А должен был… Он впервые влюбился, когда мы учились в старшей школе. Вероятно, из-за вседозволенной близости со мной, он полюбил мужчину, старше его на несколько лет. Поначалу, он продолжал делиться со мной всем, как и раньше. Но шло время, и наша дружба, наш, казалось, нерушимый союз сгорели, точно забытая зажженная свеча. Он отдалялся от меня все больше. Мы реже разговаривали, даже почти перестали видеться, ведь школу он прогуливал все чаще, оставляя место в классе рядом со мной пустым. А потом и вовсе пропал. Говорили, что он просто уехал, но никто не знал точно. Неприятнейшее чувство грызло меня изнутри. Нет, я не ревновал, я все прекрасно понимал. И, тем не менее, сердце тревожно сжималось. Увы, как выяснилось позже, совершенно не зря. Эта чертова любовь сделала его совершенно другим человеком. С каждым днем моего друга в нем становилось все меньше. С этим мужчиной он забыл обо всем на свете, делал такие вещи, на которые в здравом уме вряд ли бы решился. Он продолжал познавать мир, но теперь с самых гадких его сторон. Что такое быть обманутым, брошенным, что такое насилие во всех его проявлениях он узнал на личном опыте. Потеряв все и не найдя себе места, он сбежал в темной ночи без луны и звезд. Тот человек поиграл с ним, как с мягкой игрушкой, и бросил за ненадобностью, оставив лишь кровоточащий след в таком юном и искреннем сердце. На последнем курсе старшей школы, впервые за продолжительное время, я его встретил. Истощенного, всего в ссадинах и ранах. Конечно же, пусть и с трудом, я узнал эту «оболочку», еле-еле таскающую в себе изодранную душу, но я не узнал в нем своего друга. А самое главное, и самое ужасное — я не увидел того пламени в его глазах. Теперь в них мутно отражалась только боль, которую он усиленно пытался заглушить наркотиками. Это погасило его свет. Не передать того ужасного чувства беспомощности при взгляде на него. Дрожащим, полным отчаяния и безысходности голосом, он клялся мне, что все в порядке, отказывался от помощи, обещал, что справится сам. А я ведь поверил ему. И отпустил… А на следующий день его не стало. Его жизнь перечеркнула длинная кровавая полоса вдоль запястья, оставленная старым заржавевшим лезвием. Быстрая и легкая смерть, которую он уже, вероятно, даже не мог чувствовать. И в этой смерти я всю жизнь буду винить только себя. За то, что не был рядом. За то, что даже не пытался сохранить нашу дружбу. Я должен был заметить, сохранить горящим огонь в его глазах, но я не смог. И сейчас, сидя, теперь уже один под алмазной россыпью звезд на черном небе, я понимаю, что не только не сберег его, но и убил себя. Мы сгорели вместе, даже находясь в разных мирах. Потухла свеча, закончились спички. Смогу ли я зажечь ее снова? Я не знаю, не знаю…