Boy you're amazing, just the way you are

      - Почему тебе всегда не спится? – Олег сонно трет глаз, стоя в дверном проеме, ведущем в гостиную. Мальчик наспех укутан в белую простынь, которую он придерживает на груди одной рукой. Игорь улыбается открывшемуся виду и очень хочет раскрыть свой секрет: именно ради такого домашнего, мягкого, пушистого Шатова он встает так рано, ведь тот всегда просыпается и приходит к нему.       - Цыпленок, - выдыхает Смольников в свою кружку горячего чая, с трудом отрывая взгляд от такого милого создания. Старший парень сидит на подоконнике, почти раздетый. От Олега его отделяет прозрачная занавеска с оттенком топленого молока. Шатову снова чудится, что он еще спит и видит не Игоря, а ангела, который спустился к нему, на землю. Чтобы убедиться в реальности происходящего, приходится сделать несколько босых шагов по теплому от солнечных лучей паркету и легким движением руки отодвинуть мешающую занавеску куда подальше. Вот теперь хорошо.       - Игорёк, - немного хрипло зовет младший, дотрагиваясь до обнаженного плеча. – Пойдем в спальню? После этого, для пущего эффекта, стоит уткнуться лбом в это самое плечо, перед этим дотронувшись до теплой кожи горячими губами. Смольников блаженно прикрывает глаза и запускает пятерню в растрепанные русые волосы, недолго перебирает, а затем утыкается носом чуть выше виска и просто вдыхает такой знакомый запах. Неповторимо.       - Ты знаешь, что ты прекрасен? – Игорь говорит это каждый день. Спрашивает так спокойно, так искренне, что Олег, похоже, действительно начинает думать, что он капельку хорош. Сейчас Шатов просто улыбается и поднимает голову с острого плеча:       - Смол, прекращай, - младшему приходится щуриться от солнца, которое светит ему прямо в глаза, но собеседник только рад. Игорь почти смеется, когда видит, как Олег пытается бороться с яркими лучами звезды, которую он сам так напоминает. Стоит только правильно повернуться, чтобы друг наконец-то оказался в тени и открыл глаза.       - Маленький мой, - шепчет Смольников, ласково проводя ладонью по гладкой щеке. – Как сейчас помню тебя тогда, в Екатеринбурге, на крыше.       - Игорёк, - почти жалобно произносит Олег. Продолжение просится, но парень не спешит говорить еще что-то. На душе слишком хорошо, чтобы пытаться остановить этот поток нежностей.       Тогда, в «Урале», было трудно. Конечно, все было новым, все было ярким, огромным, но казалось таким неправильным. Само существование чего-то между мальчиками, тот поцелуй на прощанье, в одном из парков… Тогда казалось, что это просто ошибка. Разум настаивал, что нужно забыть обо всем, выкинуть из головы, что этого больше не произойдет, и только сердце предательски ныло под ребрами, желая продолжать. Они пережили те недополгода, научились не помнить обо всем, что с ними происходило, но потом пришлось вновь пересечься, а потом еще раз. Кажется, еще тогда обоим стало ясно, что проблемы только начинаются. Борьба с собой, которая, казалось бы, закончилась совсем недавно, началась заново, с новой силой. Мимо плыли дни, города, матчи, приходилось гонять себя каждый раз до седьмого пота, чтобы выбить из своей головы всю «дурь». Кто знает, может, поэтому ребята поднялись на такой уровень?       А потом они оказались в одном клубе. И первое, что пришло в голову обоим, было: «Судьба». Только каждый растолковал это по-своему. Один решил не сопротивляться, второй подумал, что сможет переписать все заново. Точки соприкосновения терялись, а друг к другу тянуло все сильнее. Сколько же времени они потеряли, пока безуспешно пытались то смириться, то убежать от очевидного. Сколько времени можно было провести вместе, если бы не это. Вечные стрессы, лишние мысли, избегание на людях, а потом звонки среди ночи, разговоры по несколько часов и первые «Я приеду?». Строить оказалось еще сложнее, чем понимать. Общая дорога, поначалу, казалась яркой и единственной, но не все было так просто. В то время приходилось умирать друг от друга каждый божий день, ругать себя почти каждый час, а еще придумывать множество извинений. Притираться друг к другу было действительно больно и, порой, бросить все это хотелось слишком сильно. В такие моменты перед глазами всегда всплывали воспоминания о первых совместных ночах, после чего приходилось стискивать зубы и продираться сквозь густой шиповниковый лес под названием «Строительство отношений».       Все пришло в норму постепенно, как будто где-то под ребрами успокаивался шторм. Истерики сменились совместным долгим и громким смехом, вечерние киносеансы заменили молчание после обид, хлопанье дверьми, битье посуды, внезапные уходы из общей квартиры сменились страстным и ярким сексом. Жизнь входила в свободное, ровное русло, и постепенно начала течь тихой речушкой, которая даже не пыталась выходить из берегов.       Возможно, это был бы еще один сложный период, ведь во взаимоотношения мальчиков мог прийти полный штиль. Но этого не произошло. Где-то глубоко внизу их реку тревожило сильнейшее течение, такое незаметное снаружи. Под их ребрами бурлили и плескались чувства. Согревали, как топленое молоко теплой от солнечных лучей занавески. Их время наступило. Лучшее время в их жизни. Одно на двоих.       - Как же хорошо, что ты здесь, - Игорь медленно съехал с подоконника, становясь на пол рядом с Олегом. – Я и представить не могу, что бы я делал без тебя.       - Снова за свое, - Шатов смеется в ключицу старшего парня, обхватывая горячее обнаженное тело. – Знаешь ведь, что я не умею так же красиво отвечать.       - Одного твоего взгляда, Олежа, достаточно, чтобы я мог улыбаться своему счастью весь день.       - Смол, ты сегодня бьешь все рекорды сентиментальности, - Шатов улыбается и тянется к желанным теплым губам. – Но мне нравится, ты знаешь. Их губы соприкасаются медленно, будто все происходит впервые. Руки Игоря шарят по спине, с которой только что сползла простынь. Пальцы нежно сжимают, надавливают, будто массажные подушечки, невесомо касаются каждого миллиметра кожи, заставляя выгибаться навстречу другому телу.       - Я могу целовать тебя вечно, - шепчет Игорь, разорвав поцелуй, продолжая оставлять короткие прикосновения губами на лице Олега. – Ты великолепный.       Руки Шатова постепенно поднимаются выше, поглаживая плечи, наконец-то сцепляются за шеей Смольникова. Когда старший снова лезет целоваться, Олег, уворачиваясь, смеется:       - Я пришел позвать тебя в спальню!       - В чем же проблема? – Игорь пытается подхватить Шатова на руки, но тот отчаянно сопротивляется. Простынь оказывается на полу, а обнаженный Олег - прижатым к подоконнику.       - Любимый, - Смольников продолжает гладить такое родное и знакомое тело, оставляет поцелуи на шее, за ушами. Шатов только смешно фыркает, вяло сопротивляясь, подставляя под поцелуи плечи.       Подоконник, безусловно, привлекательное место, но время, когда эти двое могли заняться сексом в любом месте и на любой поверхности, к счастью или сожалению, прошло. Поэтому Игорь медленно, шаг за шагом, не разрывая глубокого поцелуя, ведет Олега за собой – в спальню. Чтобы вместе упасть на белые простыни.       Смольников любит держать ситуацию в своих руках, и Шатову это очень нравится. Нравится, как Игорь подминает его под себя, нравится чувствовать вес его тела, нравится быть в ловушке сильных, крепких рук. Олег помнит, что Смольникову нравится слышать его голос, поэтому никогда не сдерживает эмоций. Сейчас, когда Игорь прижимается к нему уже абсолютно голый, особенно приятно застонать в голос и почувствовать, как по спине партнера маршем проходят волны мурашек.       - Мой хороший, - шепчет Смольников Олегу на ушко, спускаясь ладонями вниз по молодому упругому телу. Игорь знает, что Шатов может раздвинуть ноги сам, но гораздо приятнее самому провести руками по выпирающим тазовым косточкам, задеть чувствительную кожу на лобке и с легким усилием надавить на бедра, заставляя их двигаться в разные стороны.       Подготавливать Олега – еще одно любимое занятие Игоря. Он всегда знает, чего в данный момент хочет его мальчик. Например, сейчас взгляд Шатова почти стеклянный, Олег напряжен, охвачен желанием. Чтобы все прошло хорошо, ему нужно расслабиться. И нет ничего лучше, чем порадовать его легкими прикосновениями губ и языка к самому сокровенному. Одновременно с минетом, Игорь растягивает Шатова, вырывая у того сладкие протяжные стоны. Когда процесс окончен, Смольников поднимается поцелуями вверх по трепещущему в ожидании телу, чтобы вновь смять покусанные красные губы.       - Ты готов? – тихо спрашивает Игорь, прикасаясь ко лбу Олега своим.       - Да, - кивает Шатов. А Смольников уже придерживает его ногу и медленно входит, следя за каждой сменой эмоций на лице Олега.       Во время движений Игорь целует лодыжки Шатова, которые лежат на его плечах. И в жизни Олега это, пожалуй, самые откровенные моменты. Смольников действительно любит в нем все, от и до, от макушки и до самых пяток. Игорь обожает его тело, боготворит. Находиться внутри него, для Смольникова, самое великолепное состояние в мире.       Ближе к концу площадь соприкосновения их тел увеличивается. Игорь, как всегда, пытается ухватить в поцелуй губы Олега, но это почти недостижимая цель. Темп нарастает, по светлым вискам бегут капельки пота. Независимо от скорости, даже в рваных движениях Смольникова остается глубина и нежность, остается забота, которую он целиком отдает своему мальчику. Оргазм всегда накрывает Шатова первым. Просто в один момент глаза Игоря темнеют, и вместо его сосредоточенного взгляда вокруг начинают летать фейерверки из солнечного света. Зрачки Олега расширяются, глаза прячутся за верхнее веко, губы беспорядочно хватают воздух, ладони намертво цепляются за бока любовника. Разумеется, Игорь не может долго и безразлично смотреть на такое великолепие, поэтому уже в следующую минуту срывается в ту же пропасть. Крепко-накрепко хватаясь за плечи Олега, изо всех сил стараясь смотреть ему в глаза, Смольников кончает внутрь, пропуская через себя тонны удовольствия.       - Сегодня как-то особенно получилось, - замечает Шатов через несколько минут, когда наконец-то удается справиться с дрожью во всем теле.       - Вчера ты говорил то же самое, - напоминает Игорь, половиной лица утонувший в подушке.       - В этом и суть. Мне кажется, что каждый мой день с тобой – особенный. Неповторимый. Единственный. Знаешь, как в песне: «Мне никогда не будет скучно с тобою…» - фальшиво напевает Шатов.       - Какая же ты у меня! – с улыбкой причитает Смольников, сгребая Олега в объятья.       - Игорёк! Ты же обещал!       - Прости, ладно, прости, - по-прежнему счастливо шепчет старший парень. – Просто твоя манера поговорить после секса напоминает мне…       - Я не телочка, Игорь! – немного уставшим голосом возмущается Шатов, но на самом деле происходящее ему даже нравится. Смольников всегда подкалывает его, но никогда не позволит себе перейти границу и задеть за живое. Олег уверен в этом, поэтому спокоен.       Несколько минут проходят в полной тишине, нарушаемой только сопением Игоря в подушку, но голос все-таки появляется:       - Я люблю тебя, - куда-то в плечо шепчет Смольников, и Шатову ничего не остается, как повернуться к своему мальчику и ответить:       - Я тебя тоже, родной.       Ради этой идиллии, наверное, стоило пройти все препятствия, пробежать все кочки, выдернуть мешающие корни, перескочить колдобины. Столько пройти вместе, остаться рядом друг с другом, несмотря ни на что – это дорогого стоит. Быть друг для друга настоящими и единственными, любить человека, лежащего рядом, таким, какой он есть – это то, чего большинство людей в мире не смогли достигнуть, и не достигнут уже никогда. То, что принято называть чудом. Чувства, проверенные временем, болью и страданиями. Осознание того, что вы – единое целое, это, пожалуй, самое главное в жизни каждого.