Boku no yuurei

— Мэй, — он будто призрак в сознании Кея, до него нужно достучаться, повысив спокойный тон голоса. Достучаться, чтобы он не исчез прямо сейчас и не оставил на месте своего пребывания одиночество. Кей стал отвыкать от этого чувства, все чаще и упорнее не позволяя Мэю покидать его. — Да? — апатично, слишком апатично, чтобы не прикусить в раздражении уголок губ. Мэй лежит на диване и лениво смотрит в пустоту, темную пустоту, куда не попадает свет от экрана телевизора, и Кей поворачивается к нему, сидя рядом на полу, но не замечает ничего, кроме отрешенности. Зачем он снова позвал его к себе? Складывается ощущение, что Мэй до сих пор находится с ним через силу, вопреки своему желанию быть в каком-нибудь отдаленном, укромном пространстве при дрожащем освещении свеч. Ему бы не приходилось терпеть присутствие Кея, не приходилось бы подавлять каждый тяжелый вздох и уж тем более — думать о чужих чувствах к себе. Для него они остались позади. По крайней мере, так полагает Кей. — О чем ты думаешь сейчас? — он, как никто, знает, что Мэй, оказавшись на грани между своим и теперь далеким миром, вновь сочиняет песню и мысленно проигрывает ее, стуча пальцами в такт. — Нужно будет записать эту историю, — следует предсказуемый и ровный ответ. Кей разгадывает стеклянное равнодушие Мэя: маску, с которой тот отныне предпочитает не расставаться, убедившись на собственном примере, что одиночество бывает значимым. Значимым, когда не получается иначе, когда переживания, чувства и эмоции направляются лишь к одному источнику — к песням. Мэй действительно призрак. Призрак, появившийся в жизни Кея внезапно. Кей не такой. Он способен быть рядом, дарить ласку и скучать... Сейчас он скучает по Мэю, по тому Мэю, который пытался исправиться ради него, но сломался, так и не выявив в себе человеческую слабость. Тот Мэй умел улыбаться, делиться теплом, сам того не подозревая, и приносить своим присутствием счастье в дом. Даже трудно воспринять, что все началось и закончилось здесь. Кей хочет верить, что прошлое с другим Мэем — лишь его глубокий сон, но вместо этого испытывает колкость, ощутимо пронзающую изнутри. Кажется, это называется виной? Кей предчувствовал, что Мэй уйдет от него, предчувствовал, но не отпускал. Он был убежден, что все-таки обретет его взаимность, но… — Конечно, запишем, — он кивает и натянуто улыбается в полутемноте, когда Мэй обращает на него отсутствующий взгляд. Не нужно многого, чтобы понять: Мэй сейчас здесь только потому, что ему жаль. Жаль Кея, лишенного всяких надежд и напрасных грез. Он так и не смог получить то, за что боролся. У него изначально не было шанса. — Ты тяготишь себя? — Мэй поворачивается на бок, смотрит на Кея внимательно, но не разделяет его чувств. Быть может, он и Кей просто не созданы друг для друга. Но как же это глупо. — Немного, — Кей приподнимает уголок губ в горькой улыбке. — Наверное, я просто не твой человек. Он осознает, что его слова проходят сквозь Мэя, даже не задерживаются в его разуме, но все равно признается. Пусть он слышит единственную правду. Остальное так и останется тайной. В конце концов, никто из них не нуждается в бессмысленных извинениях. Каждый ждет только, когда неудачная попытка быть вместе превратится в мимолетное воспоминание. Или в песню. — Наверное, — тихо соглашается Мэй. Ему больше нечего сказать, ведь он лишь призрак в сознании Кея.