Моя зима закончилась. Ваша - только начинается.

В тот день было солнечно. Но несмотря на то, что небо было ясное и где-то высоко летали и пели птицы, никто из стоящих здесь людей не улыбался. У каждого из них на душе была тревога. Вокруг природа радовалась солнышку, но они были далеки от радостных чувств. В их сердцах был страх. Страх за него. Все старались убедить его остаться в Амасьи. Все. Михриниса Султан, Махидевран Султан, Ташлыджалы, Атмаджа. Все. А он не слушал. Шехзаде всегда верил своему отцу, как себе. Он и мысли не допускал, что отец, пусть и повелитель мира, сможет поднять руку на собственного сына. Мустафа знал, что однажды именно совесть и честность его погубят, но не мог отказаться от них. Он был готов умереть за правду. Шехзаде подошёл к своей семье. Он всматривался в каждое лицо. Ведь это его самые родные люди. Кто знает, увидит ли он их снова? Вдруг султан, который столько лет был знаменит благодаря своим завоеваниям, а также справедливости, готов забыть о совести и убить сына ради трона и власти. Шехзаде Мустафа подошёл к своему сыну Мехмету. Казалось бы, только вчера он смотрел, как Михриниса качает в маленькой кроватке их сына, а сегодня перед ним стоит уже достаточно большой мальчик. Так похож на маму. Такие же большие и красивые глаза, которые смотрят открыто и наивно, но именно этим привлекают и завораживают. — Быстрее возвращайся, папа. Простая детская фраза, которую произнёс любящий ребёнок своему отцу. Но именно от этой фразы слёзы готовы были покатиться из глаз. Мехмет не знал, куда едет его отец. Просто в поход, воевать с неверными. Если бы все было так просто. Если бы Мустафа действительно уходил в поход, а не на верную смерть. Шехзаде обнял своего сына, а тот, в свою очередь, прижался к отцу из-за всех сил. Он не знал, но как будто чувствовал, что может что-то случиться. Маленький Мехмет вдыхал запах отца и старался запомнить его. Такой родной, такой любимый. Отец для Мехмета всегда был символом силы, честности. Примером для подражания. Даже мама ему говорила: «Когда ты вырастешь, станешь таким же сильным и отважным, как твой отец. И однажды ты тоже зайдешь на трон и будешь управлять этим великим государством, Великой Османской Империей». Мустафа подошёл к Наргисшах Султан. Его единственная дочь, главное сокровище. А вот она больше похожа на отца, чем на свою мать. Смуглая кожа, карие глаза, наполненные добротой и верой. — Моя Наргисшах. Мой прекрасный ангел. Она действительно была похожа на ангела: солнце освещало ее красивое молодое лицо, губы дарили улыбку, стараясь скрыть внутренние переживания, но не получалось. Несмотря на то, что Наргисшах была ещё молода, она понимала, какая борьба ведётся в это время за стенами дворца. И что в эту борьбу, хоть и не по своей воле, втянут ее отец. Девушка не могла долго смотреть в глаза отцу. Она в раннем детстве потеряла маму, и отец окружил ее заботой и вниманием, чтобы потеря матери несильно сказывалась на хрупком сердце ребёнка. С того времени Наргисшах Султан не знала печали, боли, страданий. Мустафа был как стена для своей дочери. Не подпускал к ней никого, кто только мог причинить боль его любимой девочке. И вот сейчас это стена дала трещину. На Наргисшах обрушились жестокость и зло этого мира, где отец может поднять руку на своего собственного сына, на свою плоть и кровь. Ради власти, ради трона, ради султаната. Где она может остаться без отца только из-за того, что ее деду, султану Сулейману, вдруг показалось, что его сын хочет заполучить престол. Шехзаде Мустафа, который всегда почитал и уважал отца, который лучше бы сам погиб, чем предал повелителя, захотел заполучить трон. Никто бы этому не поверил. Но как говорится: никто добровольно не отдаст власть, и тот, кто посмеет только бросить тень сомнения на трон, будет за это наказан. Михриниса. Мустафа был готов продать душу дьяволу только бы касаться ее мягких русых волос, которые унаследовал их сын. Он хотел вечно таять в ее объятьях и вдыхать ее запах. Чувствовать, как ее мягкие, теплые и манящие губы целуют его. Михриниса стала для Мустафы всем. Воздухом, которым он дышал. Водой, которую он пил. Женщиной, с которой он делил ложе и которая подарила ему сына. И вот сейчас, глядя в ее полные слез глаза, он был готов забыть и про честь, и про совесть. Был готов остаться здесь, рядом с семьёй. Только бы не видеть этих слёз, молящих глаз. Но он не мог. Тогда султан действительно подумает, что он заключил договор с персами и предал его. А так есть шанс поговорить с ним и остаться в живых. Призрачный шанс, но есть. — Да будет путь пред вами открытый, а меч острым, шехзаде. — Аминь. Знает ли она, что ее любимый может не вернуться? Что он может остаться в лагере повелителя навсегда и никогда уже не открыть глаз? Он понял, что знает. Вот по этой улыбке, которой она хотела порадовать его, но сквозь которую все равно были видны слёзы, боль и страх. Она знала, что сейчас он уезжает с риском уже никогда не вернуться. И она отпускает. У неё нет возможности его удержать. Он все равно уедет. Потому что это его натура, это зов его сердца. С этим ничего не поделать. Она держит его руку, словно пытаясь задержать его хотя бы на секунду. Но он убрал свою ладонь. Ему и так тяжело смотреть на неё, тяжело с ней расставаться. Прощаться с той, что стала дороже жизни. Мама. На лице Махидевран Султан улыбка. Грустная, но улыбка. Она верит, что ее сын вернётся. По-другому быть не может. — Валиде. Мустафа целует руку матери. Такой простой и уже привычный жест, но именно сейчас на сердце появляется жгучая тоска, которая сжигает все внутри. Мама всегда была рядом с ним. Когда он был маленьким, у отца появилась другая женщина, русская рабыня Александра. Тогда именно мама, забыв о своей боли, делала все для него, чтобы он не был обделен любовью, лаской. Потом Александра превратилась в Хюррем. И Махидевран, забыв о своей любви к султану, всю себя посвятила сыну. А сейчас этот жест уважения казался прощальным, но Махидевран Султан старательно отгоняла эти мысли. Султанша провела рукой по щеке сына, как в детстве, когда все были счастливы. — Мой Мустафа. Сынок мой. Береги себя. На глазах Махидевран появились слёзы. А она так давно не плакала. С тех пор, как Султан объявил о свадьбе с Хюррем. Махидевран дала себе слово, что не будет плакать. Отныне никто не заслуживал ее слез. Она посвятила себя сыну и внукам. И вот сейчас, после того, как султан Сулейман отобрал у неё любовь и женское счастье, он хочет отобрать ещё и сына. Нет! Он не посмеет… — Мустафа, ты — самое дорогое, что есть у меня в этом мире. Если с тобой что-то случится, я не переживу. Махидевран Султан обняла своего сына так сильно, как будто уже никогда его не увидит. А ведь все возможно. Даже то, что мужчина, который когда-то называл ее любимой, весенней розой, теперь готов поднять свой меч, чтобы отрубить голову их сыну. Плоду их любви, хоть и уже прошедшей. Страшно осознавать, что мужчина, за которого готова была умереть, теперь мечтает об объятьях другой женщины. Но ещё страшнее знать, что отпускаешь сына на верную смерть, а его палачом станет отец-султан. — Ваше беспокойство беспочвенно, Валиде. Вот увидите. Кого хотел успокоить Мустафа этими словами? Свою маму или себя? И успокоил ли? И как можно убедить человека в чем-то, если сам в это не веришь. Особенно, если твой палач — человек, из-за которого все детство ты видел слёзы матери, из-за которого она потеряла покой. Тот, кто приказал казнить лучшего друга только потому, что он бросил тень на власть султана. — Отец, вы сказали мне, что едете к повелителю… А что он ещё мог сказать своей дочери, которая после смерти мамы не знала никакого горя? — Да, я еду к султану, моя Наргисшах. — Если это так, то почему все так огорчены? — Наш шехзаде отправляется в поход. Это может продлиться долго. Михриниса тоже не хотела, чтобы Наргисшах в столь юные годы знала такую боль. Чтобы боялась за жизнь отца. Ведь она такая ранимая и чуткая, что это может быть для неё очень сильным ударом. Мустафа улыбнулся своей дочери, но она не поверила в правдивость и радость этой улыбки. Только один Мехмет действительно верил, что отец едет в поход и с ним все будет хорошо. Он ещё слишком маленький, чтобы понять, что, возможно, сейчас в последний раз видит своего папу. Как объяснить маленькому мальчику, что его отца могут убить? Что он может остаться сиротой? И он ушел. Мустафа спиной чувствовал четыре любящих взгляда, направленных на него. Один он знал с детства. Эти глаза смотрели на него всегда с заботой и любовью. Каким ещё может быть взгляд матери? Второй он в первые увидел несколько лет назад, на корабле. Тогда это был взгляд независимой девушки, которая любила только своего отца, свободу и море. Сейчас же это взгляд любимой женщины, подарившей сына. Третий взгляд он впервые увидел у маленькой, похожей на него девочки, которая с любопытством смотрела на мир вокруг. А сейчас этот взгляд смотрит на него с любовью, страхом и непониманием. И четвёртый взгляд принадлежит самому младшему члену его семьи. Сын Мехмет. Ещё маленький, ещё не понимающий всей опасности. Мустафа хотел обернуться, посмотреть на них ещё раз. Но не сделал этого. Потому что понимал, что если он обернётся, то не сможет уехать, а должен. Он должен покинуть их, чтобы получить шанс вернуться обратно. И он уехал. * * * Михриниса Султан и Махидевран Султан сидели в шатре. Они молчали, но обе знали, что думают об одном и том же. О человеке, который занимал много места в сердцах обеих женщинах. Одна являлась его матерью, вторая любимой женщиной, подарившей ребёнка. Они обе верили, что он вернётся, сможет оправдаться перед повелителем и снова придёт и улыбнется им. По-другому быть не может. Вдруг в шатер ворвалась Наргисшах Султан, отрада для них обеих, ведь она так похожа на любимого Мустафу. — Госпожа, папа вернулся! На лице у всех трёх женщин расцвели улыбки. В сердцах снова поселилась надежда на светлое будущее рядом с шехзаде. — О, Аллах, благодарю тебя! Михриниса и Махидевран отправились встречать своего любимого шехзаде, ведь его так давно не было дома. Михриниса еще издалека увидела Ташлыджалы, верного слугу ее мужа. Но вот самого шехзаде не было видно. Но ее не покидала надежда, что густая зелень деревьев и кустов скрывает ее любимого. Но чем ближе они подходили, тем слабее становилась надежда. Михриниса видела только Ташлыджалы и своего сына Мехмета, который прибежал сюда раньше них. И его вопрос напугал ее. — Где мой отец, Ташлыджалы? Или он уехал в Стамбул? Как где? Он должен быть здесь. Он должен был приехать. Он не мог не приехать. Михриниса и Махидевран подбежали к верному слуге и огляделись вокруг. Мустафы нигде не было. — Ташлыджалы, где мой Мустафа? Махидевран произнесла эти слова радостно, как будто Мустафа всего лишь задерживается, и через минуту она услышит стук копыт его коня. А вот Михриниса догадалась, что происходит, но отказывалась верить. Ведь мысли материальны. И если она не будет об этом думать, может быть, это и не случится. Но она не смогла сдержаться. — Что происходит, Ташлыджалы? Ради всего святого, говори! Скажи же что-нибудь! Но он молчал. Стоял и смотрел на семью шехзаде печальными глазами. Как он мог рассказать им все, что случилось, глядя в эти открытые, в которых плескалась надежда, глаза? Но он должен. Он должен все сказать Махидевран Султан, Михринисе Султан, Наргисшах Султан, Шехзаде Мехмету. Должен. — Госпожа… Махидевран тоже стала догадываться, что все-таки произошло с ее сыном, но отвергала этот факт. Покачала головой, как бы показывая Ташлыджалы, что этого не может быть. — Наш шехзаде предстал перед Всевышним. Примите мои соболезнования. И тут произошло то, на что даже Ташлыджалы, человеку, которой видел войну и смерть, было тяжело смотреть. Михриниса не выдержала. Она закричала что было силы и упала на землю. К ней сейчас же подбежали служанки и попытались поднять, но госпожа так и осталась сидеть на траве. К ней подбежал сын Мехмет и обнял за плечи, а она обняла его. Их сына, их плоть и кровь, доказательство их любви. Которое он оставил. — Папа… Наргисшах с того дня, как Мустафа уехал, рассуждала, что же могло случиться с ее отцом в лагере повелителя. О смерти она и думать не могла, поскольку не верила, что отец сможет убить сына. И сейчас эта новость была для неё как снежная лавина. Как гром среди ясного неба обрушилась на неё смерть отца, человека, которой был для неё дороже всех. Махидевран не верила в услышанное. Нет, она понимала, что сына больше нет, но она не могла понять — как? Как он, кого раньше она называла любимым, посмел поднять руку на смысл ее жизни? — Что они сделали с мои сыном? Ташлыджалы отвел взгляд. Он не мог смотреть в полные боли и слез глаза женщины, которая узнала о смерти собственного ребёнка, которого она носила под своим сердцем, которого качала ночами, которого растила и оберегала столько лет. Но потеряла. — Госпожа, в шатре повелителя его казнили… Что чувствует мать, которой сказали, что ее ребёнка убили? Пусть этот ребёнок давно вырос и у него есть свои дети. Для неё он такой же маленький и любимый. И что же должна чувствовать женщина, которая пережила собственное дитя? А что чувствует женщина, которая узнала о смерти мужа? Родного, любимого. Человека, ради которого билось сердце, ради которого она жила. Как это, засыпать одной в кровати, где раньше лежали двое? Как это, заходить в комнату, где он ее раньше ждал и играл с их сыном, а теперь эта комната пуста? А что чувствуют дети, узнавшие, что их отца казнили? Причём казнил родной человек. Какого осознавать, что вас оставили сиротой, и это сделал почти самый близкий человек? * * * В небе ярко светило солнце, как и в тот день, когда он уезжал. Казалось бы, что с того времени ничего не изменилось. Все также поют птицы, также пахнут цветы. В его покоях все также лежат различные свитки, бумаги. Все на своих местах, все осталось прежним. Только они изменились. Когда он уезжал, они переживали, боялись. И надеялись. Они надеялись на то, что он вернётся. Сможет доказать султану, что он не виновен, сможет доказать свою верность. Надежда была в их сердцах с того дня и до того момента, пока Ташлыджалы не произнёс роковые слова. Сейчас в их сердцах была лишь пустота. Теперь они уже не переживали, не боялись. Потому что не было того человека, при мысли о котором сердце сжималось от тоски, ради которого они готовы были проснуться среди ночи и прийти на помощь. Не было и надежды. Говорят, что надежда умирает последней. И она умерла. Вместе с ним в шатре повелителя немые палачи задушили их последнюю надежду на счастливую жизнь, на светлое будущее. Теперь впереди их ждала только боль, тоска и печаль. Михриниса держала за руку своего сына Мехмета. Их сына. Его частичку. Последние дни она не отпускала его от себя ни на шаг. Она боялась потерять ещё и его. Ведь человек, который из-за власти смог убить собственного сына, с лёгкостью может поднять руку и на своего внука, при этом не моргнув и глазом. — Госпожа… Ташлыджалы. Верный слуга Мустафы. Соратник, друг, товарищ. Он был с шехзаде с того момента, как его отправили управлять Манисой, и до последних минут его жизни. Ташлыджалы всегда был верен Мустафе, никогда его не предавал, был готов сам пожертвовать жизнью ради него. Накануне его смерти Ташлыджалы попытался последний раз уговорить Мустафу не ходить в шатёр к повелителю. Напоминал ему о его жене, которая осталась в Амасьи и с нетерпением ждала возвращения любимого, о детях, которые не догадывались, куда на самом деле отправился их отец, и были уверенны, что он скоро вернётся, о матери, единственным смыслом жизни которой был ее единственный сын. Но не вышло. Мустафа ушёл к отцу, к своему палачу. Ташлыджалы до последнего верил, что все их опасения беспочвенны, что отец не убьет сына, что вскоре они вернутся в Амасью. Но увидев бездыханное тело своего шехзаде, Ташлыджалы потерял надежду, потерял веру. Он видел перед собой не только престолонаследного шехзаде, он видел друга, он видел самого близкого человека, видел своего названного брата. Тогда он был готов сам войти в шатер султана и отомстить за смерть Мустафы, за смерть друга. За ту боль, которую он испытывал в тот момент. Но он обещал шехзаде, что если с ним что-то случится, именно он сообщит об этом его семье. Ни кто-то другой, именно он. Самый преданный слуга, друг. Тот, кто видел его слёзы от потери первого сына Сулеймана. Тот, кто поддержал его, когда Мустафа принял решение о свадьбе с Михринисой. Тот, кто радовался рождению Мехмета, как рождению собственного сына. И сейчас, стоя перед семьёй шехзаде и прощаясь с ней, Ташлыджалы как будто отрывал от своего сердца частичку, которая всегда улыбалась, радовалась, была счастлива. Но эта маленькая частичка умерла вместе с Мустафой, а сейчас она воспламеняла всю его истерзанную душу. — Будь благословен, Ташлыджалы. Махидевран прощалась с ним, как с родным человеком, почти как с сыном. Ведь она знала, как он предан ее семье. Как был предал Мустафе. Она столько лет была с ним знакома, и не раз за эти годы он сумел доказать свою верность. — Ты был товарищем моего Мустафы. — Госпожа… Эти слова были для него одновременно и лекарством, и новым кинжалом в его сердце. Он любил Махидевран Султан, как собственную мать, и эти тёплые слова немного облегчили его боль. Но также они приносили новые страдания, новое чувство вины. Ведь если он был его товарищем, которому шехзаде доверял, то он был просто обязан его спасти, уберечь, защитить. Но не сделал этого. Не смог. — Госпожа, это вы будьте благословлены. Простите меня. Я не смог его остановить, не смог убедить не ходить в шатер. Я не смог защитить шехзаде. — Такова наша судьба. По щеке Махидевран скатилась одинокая слеза. Она хотела убежать отсюда, спрятаться где-нибудь во дворце и плакать, кричать что есть силы. А потом выпить яд. И с проклятьем на устах, желая мучительной смерти Султану Сулейману, издать последний вздох и отправиться к своему любимому сыну на небеса. Но она не могла этого сделать. Она должна была сначала увидеть своего сына, последний раз прикоснуться к его лицу и поцеловать. Она должна посмотреть в глаза женщине, которая сначала отобрала у неё любовь, покой, счастье, а теперь ещё и сына. Она должна посмотреть в глаза султану, который из-за трона поднял руку на их сына, на их ребёнка. А потом она спокойно отправится к сыну. Махидевран уже почти села в карету, но вдруг обернулась и посмотрела на дворец, и у неё перед глазами пронеслись воспоминания. Они приехали сюда из Манисы, из санджака главного наследника престола. Тогда она была огорчена этим решением султана, ведь ее сына подвергли ссылке, лишили главного санджака. Но спустя много лет, она поняла, что готова сказать спасибо Сулейману за это решение. Он, конечно, не по своей воле, подарил им покой и счастье. Именно здесь Мустафа нашёл свою любовь. Именно здесь Михриниса стала его женой. Именно здесь Махидевран взяла на руки своего внука Мехмета и почувствовала в тот момент себя самой счастливой. Они жили здесь несколько лет в покое и согласии. Они не знали горя. До сегодняшнего дня. Она покидает дворец, который столько лет служил ей домом, родным очагом. Здесь она прожила одни из самых счастливых моментов своей жизни, не считая тех мгновений, когда она, молодая Махидевран, жила в Манисе вместе с шехзаде Сулейманом. Когда он называл ее любимой, весенней розой. Она покидает этот дворец. Навсегда. * * * Карета ещё не подъехала, а Махидеван уже издалека увидела на небольшой поляне скопление янычар. Она понимала, куда она едет, и что она сейчас увидит, но все равно не могла смириться с мыслью, что через несколько минут увидит своего сына с закрытыми навеки глазами. Махидевран Султан вышла из кареты и замерла на несколько секунд. Она увидела чёрный гроб, в котором должен лежать ее сын, но она не могла себя заставить подойти к нему. Ведь как только она увидит его бездыханное тело, все ее надежды окончательно разрушатся. Последний волосок веры порвется. Махидевран, не замечая никого вокруг, подошла к яме, рядом с которой лежал гроб. Ее надежды рухнули, волосок порвался, и она, увидев безжизненное тело сына, полетела в глубокую пропасть, из которой ее уже никто не сможет достать, никто не сможет спасти. — Мой Мустафа… Мой лев! Махидевран упала на колени рядом с гробом и стала вглядываться в лицо единственного сына. Махидевран прикоснулась к щеке своего Мустафы, все ещё надеясь на то, что он откроет глаза, возьмёт ее руку в свою и нежно обнимет. — Мой невинный, безгрешный сын! Как они могли убить тебя?! Ведь ты был предан повелителю, и за эту свою преданность был наказан. Разве так должно быть? Разве должен ты лежать здесь?! Нет. Если Хюррем и Сулейман искали грешников, то они должны были казнить меня. Я должна была пасть под их гневом, но не ты. Ты должен жить, Мустафа! Из глаз Махидевран текли слёзы и падали на кафтан Мустафы. Михриниса смотрела на страдания госпожи и сама была готова также упасть на колени и плакать над телом любимого. Но она стояла и из-за спины Махидевран последний раз смотрела на родное лицо. — Как они могли отнять твою жизнь? — до этого Махидевран говорила шепотом, так, что ее слышали только рядом стоящие Михриниса и внуки. Но сейчас ее голос стал срываться на крик, на отчаянный вой человека, который потерял все, ради чего жил в этом мире. — Вставай, мой милый, вставай, сыночек! Не это твоё место. Не тут! — Махидевран попыталась поднять своего сына, заставить его проснуться от этого сна, открыть глаза. Но все было бесполезно. Он все также неподвижно лежал в гробу с закрытыми глазами. — Что мне делать без тебя? Что?! Ради кого мне ещё жить в этом грешном мире? Махидевран не выдержала. Она не могла держать всю боль в себе. Она закричала. И это крик шел из глубины ее израненной души. С этим криком выходили боль, переживания, страдания. Она кричала так, что птицы с деревьев улетели в небо. Этот крик вышел из глубины ее души, он нес в себе все то, что она испытывала в последними дни. Он вынес все это наружу, в природу. Но только легче не стало. * * * Михриниса шла к карете, держа за руку сына. Она не понимала, зачем им нужно в Стамбул. Что они там увидят? Надменную Хюррем Султан? Не сожалевшего ни о чем султана Сулеймана? Зачем им видеть тех, кто убил шехзаде Мустафу? Тех, кто лишил их счастья. Но Махидевран решила навестить столицу империи, и Михриниса согласилась. Может, действительно стоит посмотреть в глаза султану, чтобы он понял, что испытывают они после случившегося. Пусть он увидит своих внуков, которых оставил без отца. Может быть, в нем проснется совесть, и он пожалеет о содеянном. Хотя сейчас это уже не будет иметь никакого значения. Один из пашей приклонился перед Махидевран, но та прошла мимо него, словно его и не существовало. Михриниса видела, как страдает мать ее мужа, чувствовала, что та мечтает покинуть этот мир и снова увидеть сына. Михриниса, может быть, и попыталась бы поддержать Махидевран, утешить, отвлечь от мыслей о смерти, если бы не была уверена, что никакие уговоры не помогут. Она видела перед собой женщину, которая похоронила единственного ребёнка. Потеряла смысл жизни. Только Махидеран и Всевышнему известна боль, которая разрывает сердце на мелкие кусочки. Михриниса ещё сильнее сжала маленькую ручку сына. Она потеряла мужа. Смерть сына она не выдержит. Молодая вдова не хотела испытать то, что испытыла Махидевран. Она не желала пережить собственное дитя и ни одной женщине бы этого не пожелала. — Госпожа, шехзаде Мехмет поедет в другой карете. — Это необходимо? — Таковы традиции. Так будет правильно, госпожа. Михриниса не хотела отпускать Мехмета. Она боялась его потерять. Ей было просто необходимо видеть его постоянно, чувствовать его рядом с собой. Но, согласно правилам, ее сын должен ехать в отдельной карете, она должна его отпустить. Михриниса отпустила руку Мехмета, давая молчаливое согласие. Шехзаде посмотрел на неё грустным взглядом. Он не хотел отходить от своей мамы. Он до сих пор не понимал, почему его папа умер, и мама стала для него человеком, рядом с которым он был спокоен. Он был в безопасности. Михриниса смотрела, как ее сына сожают в карету, и ее сердце почему-то снова наполнялось тревогой. Она снова боялась, на этот раз за сына. Что с ним может случится? Он всего лишь поедет в другой карете, рядом с ним будет охрана. С ним все будет хорошо. Хорошо… * * * Михриниса не отрывала своего взгляда от окна. Она старалась не упускать из вида карету, которая ехала впереди. Ведь именно в ней сидел ее сын. Это был первый раз за последние дни, когда Михриниса не держала за руку сына, когда не чувствовала его рядом с собой. Она боялась. Боялась его потерять. Он — смысл ее жизни. Он помог ей пережить смерть Мустафы. Он стал для неё всем. Она ничего не требовала от судьбы и Всевышнего, только бы ее сын, ее Мехмет был рядом с ней. Вдруг Михриниса почувствовала толчок. Карета остановилась. В ее сердце вновь поселилась тревога. Не случайно все это… — Что случилось? — Колесо сломалось, госпожа. Придется подождать. Михриниса посмотрела на карету, в которой ехал ее сын. Она даже не собиралась останавливаться. Карета все дальше уезжала от Михринисы, приближаясь к повороту. — Скорее догоните их! Пусть они нас подождут! Но никто не выполнил то, что сказала Михриниса. — Вы что, не слышите меня?! Догоните их немедленно! Михриниса посмотрела в глаза стражникам и замерла. Люди, которые служили султану Сулейману, смотрели на неё с сожалением. Они не могли догнать карету, в которой едет шехзаде. Они получили приказ от султана и должны его выполнить. Михриниса поняла, что ее сын в руках убийц. Михриниса оттолкнула стражников и побежала вслед за каретой, в которой сидел ее сын в окружении палачей. — Мехмет! Мехмет! Михриниса бежала со всех ног, и, возможно, она бы смогла догнать карету, если бы лошади не побежали быстрее. Она просто не могла состязаться с четверкой хорошо обученных лошадей. Михриниса не сдавалась. Она не могла оставить сына одного рядом с людьми султана. Она бежала, пока не закончились ее силы. Михриниса упала на дорогу, по которой только что проехала карета. Она не смогла его спасти. Ее сын в руках у верных слуг султана Сулеймана. Известно, что он приказал им сделать. Если султан смог убить своего сына ради власти, то неужели он пожалеет внука? Михриниса не могла дышать, она задыхалась. У неё отобрали воздух, у неё отобрали сына. Единственного ребёнка. Михриниса проклинала весь свет. Она хотела увидеть смерть султана, который ради власти, которой все равно скоро лишится, убил сына и внука, Хюррем Султан, которая не пожалела даже маленького ребёнка, ради достижения собственной цели. Михриниса до смерти мужа считала, что не может быть ничего больнее, чем терять любимого. Но сейчас она испытывала то, что и врагу бы не пожелала. Она знала, что ее сына везут на смерть, и от одной только мысли об этом ее сердце разрывалось от боли, тоски. Она готова была погибнуть сама, только бы ее сын был жив. Но она ни чем не могла ему помочь. И от этой безысходности хотелось выть, кричать. — Мехмет… * * * Михриниса сидела в своих покоях, в которых царил полумрак. По лицу молодой женщины текли слёзы, но в то же время на ее губах была грустная улыбка. Она вспоминала те времена, когда она была счастлива. Когда она впервые зашла в покои шехзаде Мустафы как законная супруга. Когда впервые почувствовала вкус его губ, а после оказалась в раю. Тогда она и мечтать о большем не могла, но вскоре Всевышний подарил ей ребёнка. Когда она взяла на руки своего сына, то из ее глаз тоже текли слёзы — слёзы счастья. Тогда она была самой счастливой. Вроде бы все это было совсем недавно, но Михринисе казалось, что прошли десятилетия. Она так давно не чувствовала запах своего любимого, так давно не пела колыбельную своему сыну. Так давно она живёт без любви, без счастья, в мире боли и страданий. Но что мешает ей покончить с этим? Почему она все ещё дышит? Есть ли смысл в ее существовании? Нет. Он умер вместе с Мустафой и Мехметом. Смысл ее жизни на небесах, а значит ей пора отправиться к мужу и сыну. Михриниса медленно подошла к сундуку, который стоял около стены. Когда она открыла крышку, то прикрыла глаза, потому что яркий цвет платьев и ткани нарушил ее мир траура. Яркие цвета напоминали о прошлой, счастливой жизни. Эти воспоминания вызывали новую боль в ее сердце, которое и так кровоточило. Михриниса засунула руку поглубже в сундук, и наконец нашла то, что искала. Скоро она воссоединится с любимыми. Но перед этим она должна сделать ещё кое-что… * * * Михриниса шла по длинным коридорам дворца. Когда-то, когда ещё были живы ее муж и сын, она мечтала, что этот дворец будет ей домом. Что она будет супругой султана, а ее сын — наследником трона. Но судьба распорядилась иначе. Все ее мечты исчезли, так и не воплотившись в реальность. Сейчас у неё была одна мечта — посмотреть в глаза той женщине, о которой весь мир слагает легенды. Той, которая смогла покорить сердце султана Сулеймана и стать его женой. Той, которая родила ему сыновей и дочь. Той, которую знает весь мир, как великую женщину. Но для Михринисы она была убийцей. — Хюррем Султан. Все, кто находился в гареме, посмотрели на Михринису. У всех в глазах читалось удивление, непонимание, страх. У всех, кроме неё. Она смотрела спокойно. Она не боялась. Верные ей слуги окружили ее, готовые ценой своей жизни защитить госпожу. Но она была спокойна, даже несмотря на то, что Михриниса в руке держала кинжал. — Освободите путь. Стража неуверенно стала отходить, с опаской поглядывая на Михринису. А сама Хюррем Султан без страха смотрела в глаза женщине, которая держала в руках кинжал и медленно подходила к ней. Михриниса остановилась рядом с Хюррем Султан и посмотрела на ее лицо. Несмотря на то, что у госпожи уже были внуки, она все равно была красивой, статной, гордой. Ни одной эмоции не было на лице Хюррем Султан в то время, как рядом с ней стоял человек, который мог ее убить. Ведь именно эта мысль посетила всех обитателей гарема. Всех, кроме Хюррем Султан. Она знала, что Михриниса не будет ее убивать. Пока не будет. — Свет моего сердца погас, госпожа. Он погас в тот день, когда вы отняли жизнь у шехзаде. У моего возлюбленного, у властелина моего сердца. Михриниса говорила тихо, но уверенно. По ее лицу текли слёзы, но она этого как будто не замечала. Она не видела ничего и никого вокруг, кроме Хюррем Султан. — Когда он покинул этот мир, я погрузилась во тьму. Мне нечем было дышать. Я хотела умереть, хотела уйти к нему, к моему любимому. Но в тот момент, когда я почти что захлебнулась в своём горе, мой ребёнок… Мой Мехмет взял меня за руку. Михриниса, говоря это, улыбнулась. В тот день она собиралась покончить с этой жизнью, выпить яд и покинуть этот мир. Но ее сын помог ей. Тогда он был напуган известием о смерти отца. Когда он взял ее за руку, он выглядел потерянным и растерянным, он искал поддержки. И нашёл ее в своей маме. — Мой сынок обнял меня и вытащил из той ямы скорби и горя. Я прижалась к нему. Я обняла его… Михриниса говорила это, а улыбка не сходила с ее лица. Она вспоминала последним дни, когда ее сын, ее Мехмет был рядом с ней. Держал ее за руку. Обнимал. А потом его забрали. Улыбка исчезла с лица Михринисы. В ее взгляде читалась боль. Она сделала ещё один шаг к Хюррем Султан. — Однако Вы, госпожа, и его у меня забрали. Михриниса увидела едва заметный страх в глазах госпожи. Да, она боялась. Хюррем Султан знала, что Михриниса может сделать все, что угодно. Ей нечего терять. — Если бы он был жив, если бы он был рядом со мной, наступила бы весна, снова вернулась бы надежда… Все обитатели гарема, затаив дыхание, следили за Михринисой. У многих по щекам текли слёзы из-за чувственного монолога Михринисы. Но никто не понимал ее. Никто даже не догадывался, что творилось в душе женщины, которая видит перед собой убийцу мужа и сына. — Если бы он был жив, то снова бы расцвели цветы, запели птицы. Во всем мире люди бы чувствовали запах роз. Запах роз, а не запах крови… Верные слуги Хюррем Султан, готовы были в любой момент перехватить нож. Но за этим ли пришла Михриниса? Хотела ли она убить Хюррем Султан? Да. Хотела. Она мечтала увидеть, как султанша будет задыхаться от боли. Мечтала услышать крики отчаяния из ее уст. Но Михриниса понимала, что эта женщина за свою жизнь многое испытала, через многое прошла. И вонзившийся кинжал в ее сердце, вряд ли будет настоящей расплатой за то, что испытала Михриниса и Махидевран. — Вы, госпожа, изменили времена года этого мира. Вы положили начало такой зиме, что она нескоро закончится. Северный ветер ни за что не стихнет. Он разрушит все на своём пути. Каждого заставит испытать свою участь! Слова Михринисы звучали как пророчество. Все смотрели на неё со страхом в глазах. Ведь женщина, которая потеряла все, чем дорожила, способна на все. Она ни перед чем не остановится ради мести. Но Михриниса сделала то, что никто от неё не ожидал. Она улыбнулась женщине, которая отняла у неё все: любимого мужа, единственного сына, счастье, покой, надежду. Она просто улыбнулась женщине, которой желала самой мучительной смерти. Но за этой улыбкой многое скрывалось. Михриниса всей душой желала, чтобы Хюррем Султан потеряла всех своих детей. Чтобы ее сыновей казнил султан. Чтобы она почувствовала, как больно, когда тебя лишает счастья человек, от которого предательства ты ожидаешь меньше всего. Чтобы она почувствовала, какого это, когда сначала ты чувствуешь себя самым счастливым на Земле, а потом видишь, как убивают твоё счастье. — Моя зима закончилась, госпожа. А вот ваша — только начинается… Михриниса поднесла кинжал к своей шее. В глазах Хюррем Султан она увидела ужас и страх. Она не боялась даже тогда, когда Михриниса могла вонзить кинжал ей в сердце, но увидев, как Михриниса перерезает себе горло, Хюррем Султан не смогла сдержать крика. Михриниса не чувствовала боли. Она знала, что через несколько секунд увидит Мустафу и Мехмета. И это ей помогало с улыбкой смотреть в полные страха глаза женщины, которая лишила ее счастливой жизни. Страх в глазах Хюррем Султан — это последнее, что запомнила Михриниса. А потом она отправилась к своим любимым на небеса, где уже никто не сможет помешать их счастью. Никто.