Охи-вздохи, весна на пороге

Март никогда не начинается просто так. Да, приносит с собой лёгкое ощущение весны в груди, но не более. Это же вам не мультики Диснея, в конце то концов. Птицы пением не вызываются, капель не раздражает, снег или его подобие лежит на асфальте и продолжает измельчаться в тошнотворное "пюре" под ногами прохожих и колёсами автомобилей. Однако сердцу не прикажешь. Франциск пожал плечами, мол, ну и что, весна же. В его сердце загорелся ярый огонь любви ко всему живому, особенно, если у этого всего живого есть грудь или член - не принципиально. Но зазвонило напоминание на телефоне, и противный голос Артура напомнил о собрании. Тут ничего не поделаешь - прямая обязанность же. Бонфуа подхватил лёгкий пиджак и чемоданчик и вылетел на улицу. Ещё один сюрприз весны - холод. А из дома не скажешь: солнышко, вроде, ветра нет. Поистине сюрприз. А возвращать домой времени нет. И кто такой умный сказал, что весна наполнена теплом и счастьем? Глупец. Настроение особо не изменилось, а ботинки испачкались. Киркленд на входе заставил протереть обувь, чтобы не оставить следов в кабинете. Франция чмокнул его в лоб, мол, успокойся, но получил звонкую пощёчину. Кто бы мог подумать. Франциск уселся в своё кресло, счастливо сощурился на солнце и принялся отбивать носками ботинок чечетку. - У тебя шило в заднице? - спросил Яо, сдувая с давно остывшего чая пар. - Увы и ах, - Бонфуа наигранно вздохнул, - но у меня в заду ничего нет. Но ещё не вечер, друзья мои. - Тогда успокойся, - попросил Альфред, - Или есть причины? - Тебе не понять, - усмехнулся Франция, - ты ещё молод, ты не знаешь этого чувства, когда тебя переполняют страсть и любовь, дорогой Ал. - Недотрах? - Иван улыбнулся. - Весна. - Боже наш китайский, ару, - закатил глаза Ван, - Весна то тут при чём? Француз на минуту задумался. Весна всегда как-то действовала на окружающее. Но это было нечто другое, нежели в мультиках. Вроде, внешне ничего не менялось, но и менялось кардинально. Он мысленно сделал вывод, что никто кроме него самого не понимает, о чём идёт речь, и вздохнул: - Вам не понять. - Ну разумеется, не понять! Месье Лягушатник у нас всё знает, конечно, - Артур ухмыльнулся. - А ты, mon cher, неужели не знаешь? - Нет, я не настолько умалишённый. - Да что ты говоришь! - всплеснул руками Франциск, - А как там поживает леди Единорог? Вы весьма мило общались на прошлой неделе. Вот здесь, - он указал на место у окна, - Было? Не отрицай, дорогуша, ты влюблён! - Вовсе я не влюблён! - Да ну? - Альфред широко улыбнулся, - Втрескался. Ещё как! Представь, что можно делать её рогом! - Замолкни! Бонфуа и Джонс вскочили с мест, занимая места на столе, как актёры на сцене. Франция подставил ко лбу палец и скорчил рожу, а Америка встал рядом на колено, театрально вскинув руки. - О, леди Единорог! - Иго-го-го? - повернул голову Франциск. - О, леди Единорог! - И-и-и-го-го-го? - Я так давно хотел вам сказать, о леди Единорог! Иван и Яо еле сдерживали смех. Киркленд замахал руками: - Довольно этого цирка! - И-го-го! - Я люблю вас, о леди Единорог! - И-го-го! "Лошадка" поскакала по столу, шумно стуча каблуками ботинок, и несчастный воздыхатель кинулся следом. Картина маслом - две страны скачут по столу и орут, как сумасшедшие. - Куда же вы, леди Единорог? - И-го-го-го! Фр-р-р-р! Фр-р-р-р! - Леди Единорог! Они ещё с минуту попрыгали кругами, вскрикивая и хохоча, но столу надоело представление и под тяжестью двух мужиков он решил скрипнуть. Картина замерла, и грянули аплодисменты. Не хватало только занавеса, но Англия сорвал бы и его, легко вываривая уродливые дыры одним лишь взглядом. - Уроды. В кабинете опустело. Киркленд по традиции остался последним и под хихиканье Франциска и Альфреда уселся в кресло у окна, устало опрокинув голову назад. - Ты же так не сделаешь, Эмили? Я ведь люблю тебя.