Meet you under the lights

Сейчас два часа ночи и Луи не может уснуть. Дело не в том, что он не устал, однозначно. На самом деле, он невероятно вымотан, и тяжесть сжимает его кости в тиски, но что-то так болезненно ноет в груди, не давая его глазам сомкнуться ни на секунду. Он уже сосчитал больше овец, чем существует во всей Калифорнии, он уже дважды проверил смеситель в ванной, и он уже так сильно зевает, что, вероятно, скоро вывихнет челюсть. Но он по-прежнему не может уснуть. Он задумывался, может стоит открыть окно, может свежий воздух поможет уснуть, может устроить небольшую пробежку по квартире. Но после Луи просто решает, что стакан воды или чашка чая могут помочь куда больше. По крайней мере, это хоть как-то поможет успокоить его дрожащие руки. Подавляя очередной зевок, он перекидывает ноги через край кровати, морщась, ощущая голыми ступнями холодный пол, и быстро шлепает вдоль коридора. Там до сих пор пахнет чем-то новым, но это явно не похоже, к примеру, на новый запах автомобиля. Этот запах лишен какого-то определённого описания, но складывалось впечатление, что дом по-прежнему ждал, чтобы они сделали его своим. И хотя стены уже не были голыми в течение нескольких дней, Луи все ещё слышит легкое эхо, когда чихает по пути на кухню. Яркие огни с центра города находятся довольно далеко, создавая неестественное сияние где-то на линии горизонта. Тем не менее, Луи не включает светильник над небольшой кухонной тумбой, оставляя комнату в серых оттенках, и только красное свечение цифровых часов в углу выделяется на фоне бесцветной картины. Уже прошло три минуты с тех пор, как он поднялся с кровати, но Луи по-прежнему не может успокоить нервное мерцание в груди. И это начинает сводить его с ума. Он поджег чайник, некую суперсовременную вещь, сделанную из хромированной стали, или чего-то такого же блестящего, и хватает свой телефон, который лежит неподалеку, поставленный на зарядку еще утром. Там было несколько упоминаний в твиттере, которые он проигнорировал, пропущенный вызов от его мамы, которая, без сомнений, хотела поинтересоваться, как он долетел, так что Луи думает, что перезвонит ей через пару часов. Но разговор с мамой не облегчил бы беспокойство, томящееся внутри парня; скорее всего, тот факт, что она даже не заметит этого, сделает ситуацию только хуже. Видео, где кот застрял в окне, от Найла вместе с рядом совершенно несвязных смайликов. Короткое, но очень чувственное сообщение "Веселись, бро. Люблю тебя. Скучаю" от Лиама и практически такое же от Зейна, но более длинное, включающее "Позвони мне, если будет совсем плохо". Без комментариев. Луи вздыхает и ждет, пока закипит вода, тщетно пытаясь найти пакетик чая в темных кухонных шкафчиках. В конце концов он сдается и включает свет. Сразу же становится слишком ярко, так что ему приходится жмуриться несколько секунд. Но в комнате очень тепло, и как только его глаза привыкают, он сразу же чувствует себя комфортно, по-домашнему, замечая как сильно белая отделка шкафчиков похожа на ту, что на их кухне в Англии. Вода закипает и чайник свистит уже пару секунд, но Луи отвлекается на то множество следов, которые оставил здесь Гарри ранее, тяжело сглатывая внезапно подступивший к горлу ком. Глупые магниты на огромном американском холодильнике, глупые сувениры, которые Гарри любил покупать, куда бы они не пошли, и несколько закрепленных на их блестящей двери фотографий: фото Энн и Робина с их свадьбы, выпускной Джеммы, случайный снимок, который Гарри сделал во время тура в прошлом году (парни и Луи ютятся на небольшом диванчике вместе с Майклом и Джошем, которые играют в FIFA или что-то подобное, пытаясь помешать этим двоим, и Найл без футболки, как и Майкл, по непонятным причинам), две фотографии Лакс, и в центре, немного больше, чем остальные фото, прикрепленное магнитом, на котором написано Луисвилль (он еще подразнит Гарри по этому поводу, если вспомнит), снимок, где запечатлены он и Гарри, и Луи не помнит, кто его сделал и когда, но он думает, что они уснули где-то за сценой, когда рассматривает его, может быть до или после саундчека. Он лежал на спине, подложив под голову какой-то балахон, одна рука свободно лежала на его боку, вторая обвивала плечи Гарри, а пальцы были запущенны в его кудри. Гарри всем телом лежал сверху, его футболка была приподнята, рот открыт, слюни текли на рубашку Луи, а его голова покоилась прямо над сердцем Луи. Он находится прямо на его груди, слегка надавливая, и Луи понимает, что это, пожалуй, и есть та самая причина, по которой он чувствует, что разорвется сейчас на части. Луи совершенно забывает про чай и направляется в гостиную, рассматривая все вокруг и держа телефон в руке, пытаясь в это же время успокоить дрожь в коленках. "Не спишь?" Не проходит и десяти секунд, после чего Зейн отвечает. "Нет, что случилось? Ты почему не спишь?" Луи сомневается сначала... "Гарри пришлось уйти", - печатает он трясущимися пальцами и начинает закусывать губу, и вдруг он чувствует себя чертовски жалким, потому что прошло всего несколько гребаных часов, а Гарри должен был вернуться только к утру и... Пронзительная мелодия телефона практически заставляет Луи уронить его на пол. Он возится с ним некоторое время, а затем все же принимает звонок. - Ты в порядке? - Голос Зейна мгновенно успокаивает, и Луи тяжело вздыхает. - Да, я, - начинает он и проводит рукой по лицу, пытаясь снять боль в глазах. - Прости, это глупо. Я просто...не могу уснуть. Наверное, это просто смена часовых поясов, я имею в виду... Какое там сейчас вообще время в Лондоне? Около восьми, да? Мое тело думает, что уже пора просыпаться и... - Луи, - Зейн перебивает его. Он больше ничего не говорит, ведь больше ничего и не надо, как и всегда; а Луи в это время ходит кругами около большого окна, которое выходит на террасу. Гарри говорил, что прибыл новый шезлонг, который достаточно крепкий, дабы не сломаться под тяжестью двух тел, и теперь Луи сжимает в руке подол своей жилетки, пытаясь успокоить дрожь в пальцах. - Это первая ночь в нашем доме. Я имею в виду, общая ночь. Я не хочу спать, если его нет рядом, и даже не думаю, что могу. Это должна была быть наша первая ночь в нашем новом доме, а его вызвали и... Боже, я такой глупый, извини. Это не такая уж и большая проблема, я не должен был... - он умолкает, потому что есть еще так много вещей, о которых он хочет сказать, но он не уверен, что стоит произносить хотя бы что-то из этого. Жалость - одна из них. Луи тяжело вздыхает и прислоняется лбом к прохладной стеклянной двери. Зейн не просит его остановиться, и он не говорит ему, что Луи ведет себя чертовски глупо, и Томлинсон в какой-то степени любит его за это. - Хочешь, чтобы я остался на телефоне? - спрашивает он вместо этого. - Пока Гарри не вернется? Волна нежности и теплоты пробегает по его груди, оседая на плечах, будто теплое одеяло, снимая часть напряжения, которое заставляло его вот уже несколько часов чувствовать себя так не комфортно. Луи не хочет продолжать разговор с Зейном, зная, что тот легко может отвлечь его от подсчета часов без Гарри, но ему нужно пережить это время. Это не первый раз, когда ему приходится засыпать в одиночестве, находясь в их общей кровати или своей собственной где-то в отеле, но сегодняшняя ночь явно отличалась от остальных. Но он большой мальчик. Он, блин, может просто пойти спать. - Неа, - он пожимает плечами и отлипает от стеклянной двери. - Я просто послушаю очередную странную аудио-книгу Хаззы. Это точно заставит меня уснуть. Зейн тихо хихикает на другом конце провода, ведь довольно ясно, что Луи никого не обманывает. Он прекрасно знает, точно так же как и Зейн, что помочь ему сейчас уснуть сможет только очень сильное успокоительное. Ну или... - Если ты так говоришь, - отвечает Зейн, а затем наступает секундная тишина. После парень продолжает говорить уже более серьезным тоном. - Слушай, Томмо, я знаю, что это отстой. Это чёртово дерьмо; мы все это знаем. Так что ты можешь об этом говорить, ладно? Не нужно просто отбрасывать это. Просто звони мне, мудак. Они говорят еще около минуты, Зейн рассказывает ему о своих планах на следующие несколько дней, прежде чем они бормочут что-то на прощание, и Луи хватается за пустоту этого нового, большого и всё ещё полупустого места, как только кладет телефон на кухонную тумбу. Она полупустая, томящаяся в ожидании быть заполненной голосами и жизнью, и Луи чувствует себя таким маленьким, полностью погруженным в окружающий его полумрак. Дверь из кухни ведет в довольно просторную гостиную. Там в центре стоит бежевый диван с горой разноцветных подушек на нем, но единственное одеяло, которое лежит на спинке дивана, оказывается довольно колючим, когда Луи оборачивает его вокруг своих плеч и откидывается на диване. Глазами он пытается найти пульт от огромного телевизора, который занимает довольно много места на стене напротив, но затем его взгляд падает на стопку книг на журнальном столике. "Над пропастью во ржи", "Жестяной барабан", "Война и Мир"; Гарри упоминал, что хотел бы почитать что-то из классики во время их перерыва, но Луи точно знал, что, скорее всего, он прочитал лишь первые страницы каждой из книг и ни предложения больше. Все еще не разобранная куча рубашек лежит на кресле рядом после примерок Луи (они делят большинство предметов одежды, и Луи всегда говорит Гарри, что ему совершенно не важно, что некоторые вещи не подходят, ведь он любит носить что-то на размер больше, в то время как та же вещь плотно облегала бы плечи Гарри). Пакет с батончиками Curly Wurly*, которые всегда веселят их, даже несмотря на то, что эта шутка уже чертовски устарела. Несколько ручек. Блокнот Гарри. Луи подумывает оставить там сообщение для Гарри, чтобы тот нашел его, когда будет пролистывать блокнот через пару дней, дабы записать там что-то, но любые слова, которые приходят ему сейчас в голову, кажутся неподходящими. Всё, о чем он может думать это "Я скучаю по тебе", и "Я не могу уснуть, когда тебя нет рядом", и "Эта рубашка пахнет тобой", и "Наша кровать слишком, блять, большая". Прошло еще несколько часов, и пора бы уже Луи действительно взять себя в руки. Всё это только из-за смены часовых поясов. Зарываясь глубже в подушки, он натыкается на пульт, который застрял между двумя из них, и включает телевизор. Он пропускает FOX, CNN и прочую хрень, пока не натыкается на какое-то шоу, которое еще не видел, и даже не замечает как еще сильнее кутается в одеяло. Он должен был бы уже заснуть после столького времени проведенного в относительной тишине, но что-то заставляет его бодрствовать, и когда он снова открывает глаза, телевизор все еще мерцает где-то там на заднем плане, но здесь, прямо перед ним он, его мальчик. - Хэй, - шумно выдыхает Луи. Он даже практически не замечает, как сильно болит его шея после нескольких часов, проведенных в неудобной позе. Гарри оказывает мятным на вкус, из-за его жвачки, когда он наклоняется к Луи и ловит своими губами его. Луи преодолевает искушение углубить поцелуй, вместо этого он только смотрит внимательно на Гарри, понимая, что теперь может делать это сколько душе угодно. Гарри выглядит уставшим и от него исходит легкий запах дыма, будто он провел несколько часов с Зейном, но это только на поверхности...под ним это всё ещё его запах. - Почему ты не в кровати? Луи хочет пожать плечами, но чувствует, что ему очень тяжело шевелиться. - Я не знаю, - отвечает он, не чувствуя необходимость что-то объяснять. Гарри всё понимает. Луи уверен, что понимает. - Одеяло колючее, - он накручивает одну кудряшку на палец. - В отличии от наших простыней. Египетский хлопок, органический, на самом деле... - Да, да, - он перебивает Гарри, прежде чем тот начнет долгую лекцию. Затем он вытягивает руки. - Отнесешь меня? Ненавижу смену часовых поясов. Луи может с точностью сказать, что Гарри пытается выглядеть строго. Но он с треском проваливается, хотя, как всегда, его поджатые губы говорят о легком недовольстве. - Ты знаешь, когда-то ты должен перестать меня просить делать это, - говорит он Луи, но тот продолжает протягивать руки. Это схватка, потому что Луи пытается быть как можно более тяжелым, а Гарри безумно устал и не может контролировать свои трясущиеся локти, и они чуть не падают в коридоре, когда Гарри спотыкается о уже разбросанную обувь Луи. В конце концов, они добираются до спальни, и Луи плавно опускается на кровать, руки и ноги раскинуты и он наблюдает за тем, как его бойфренд стягивает с себя джинсы и фланелевую рубашку. Наконец тело Гарри накрывает тело Луи, голова ложится на его грудь, губы скользят по вытатуированным буквам, и Луи прикрывает глаза; и из-за всех этих чувств, что сейчас кружились вокруг них, стены в комнате, почему-то, стали казаться едва достаточно широкими. - Нам нужно новое одеяло на диван, - говорит он, не открывая глаз, просто наслаждаясь тем, как идеально они подходят друг другу. - Это еще хуже того, что твоя мама держит в гостевой комнате. - Хм, - протягивает Гарри, его голос дрожит напротив груди Луи. - Я еще думал о повторной обивке дивана. Мне нравится бежевый, но это не очень удобно. Я имею в виду, к примеру... дети буду пачкать все, что они найдут, этот диван, и нам каждый день придётся звонить в профессиональную чистку. Может быть темно-серый, или что-то вроде того... Луи чувствует как последние остатки напряжения уходят от него, когда он просто слушает, как Гарри говорит о цветовой гамме и каком-то Фен-Шуе, он думает о повторной обивке дивана, о покупке приличного ковра и еще нескольких шезлонгов для их террасы; о маленьких магнитах на холодильник и об их коллекции фотографий, которая будет только увеличиваться, о месте на стене для их семейных коллажей и маленьких крючках для вязания крошечных пальто. Он думает о дополнительных спальнях и местах для хранения велосипедов на то время, когда они будут прилетать, скрываясь от неприятных лондонских зим, и маленькие костюмы 1D, которые Луи подарит им в шутку, и это все еще заставляет что-то в его груди болезненно ныть, но в самом прекрасном своем проявлении. Найдя руку Гарри вслепую, он аккуратно сжимает её. Этот дом всё ещё полупустой, но он их и они собирается наполнить его столькими вещами, что тот треснет по швам, и Луи, чёрт возьми, просто не может этого дождаться. В ЛА 4:32 утра. Он закрывает глаза и позволяет бормотанию Гарри усыпить его.