Вечернее

Я уже не замечаю многое: Ни сломанных путей, ни заповедей. Обеспечиваю себя дорогою, Пролегающей сквозь кусты идей. И порой, захлебнувшись мыслями, Наношу я себе телесные. И топлю свой камин теми письмами, Где скопились все фразы лестные. А затем (как всегда шатаясь) Ухожу за черту заката, И, лучами от солнца играя, Вспоминаю, что было когда-то: Те мечты, что лежали на полках В глубине моего сознания; Цели те, что словно в иголках, Заставляли терпеть испытания; Тех людей, что казались мне вечными, Что казались как будто бы мной, Что казались не просто встречными, А подаренными судьбой; Те слова, произнесенные шепотом, Будто мне, только мне посвящались. Но они же потом громким топотом По ушам и других пробегались... И как странно, что это улыбкой На лице на моем отражается. Ну а грусть словно стала зыбкой И сквозь пальцы теперь просыпается. И теперь, позабыв все тонкости, Закрывая глаза на детали, У души я чиню ее лопасти, Чтобы те ее снова вращали. И тогда уже ни застоя, Ни тяжелых эмоций не станет, И тогда не покроюсь корой я Деревянной, но прочной печали. И тогда я вдохну полной грудью. И тогда улыбнусь, но без фальши. И не стану скрываться в безлюдье. А пойду напролом. Как и раньше.