Укуси меня.

- Эй, Бонни. Закрой глаза, расслабься и слушай мой голос. Что ты видишь? - Море. На волнах качается пиратский корабль… - Что ты слышишь? - Твой голос и шум прибоя. Крики чаек. - Что ты ощущаешь? - Легкий ветерок. - А что ты чувствуешь? - Страх. Они всегда были так близки, но, в то же время, один боялся другого. Это было их личное безумие на двоих, их маленький огромный мирок. Бонни боялся Фокси, обожая его в глубине души. Фокси обожал Бонни открыто, но по-своему. Очень по-своему. - Укуси меня. - Прости, что? – Лис приподнимается на локтях, глядя на лежащего рядом парнишку ошеломленным взглядом. - Ты всегда делаешь это без моего желания, а сейчас я этого хочу. Укуси меня. – Он был болен. Бонни совсем уже помешался на этом безумце, на этом садисте. На этих глазах цвета янтаря, длинных волосах алого цвета, на этой ухмылке и острых клыках. Лис ухмыляется. Ему нравилась эта робость вперемешку с уверенностью в себе. Нравился тот факт, что Бонни от него почти не бегает. Что он даже сам льнет и притворяется уставшим раньше. Кажется, это называется Стокгольмским синдромом. Фокси убрал пряди волос Бонни с его шеи. Не удержавшись, вдохнул их запах и улыбнулся, прижимаясь губами к бледной коже, целуя – и тут же впиваясь зубами. Прокусывая кожу до крови и тут же отстраняясь. Пират всегда любил смотреть на то, как алая капля стекает по шее кролика, скатывается под рубашку, окрашивая нежно-сиреневую ткань в бордовый цвет. Бонни жмурится, вздрагивая всем своим телом. Воротник рубашки, пропитавшись кровью, неприятно липнет к коже, заставляя немного неприязненно скривить губы. Фокси с улыбкой смотрит на это, затем же слизывая кровавую дорожку, будто пытаясь распробовать, почувствовать малейшие изменения. Но изменений не было – всё тот же приторный металлический вкус с ярким привкусом клубники. Это было почти нежное действие. Они были в Пиратской Бухте, где их никто не нашел бы. Да и не стали бы искать – кто полезет в обиталище такого безумца, как Фокси? Только другой безумец. Бонни мягко касается ладонью волос пирата. Спутывает в них пальцы, поглаживает, чуть открывая лису шею и доверчиво прикрывая глаза. За столько времени, кролик понял, что Фокси никогда не причинит ему никакого вреда, кроме банальных царапин, порезов и укусов, переходящих в едва заметные узоры шрамов, которые, к слову, довольно таки неплохо смотрелись на подростковом теле Бонни. Лис медленно принялся расстегивать рубашку кролика, не отстраняясь от его шеи. Мужчина не мог удержаться, чтобы не царапнуть острым кончиком крюка по открывшемуся торсу Бонни, оставляя яркий след с набухающими на нем бусинками крови. Тут же парнишка прогнулся навстречу, тихо выдыхая. Он знал, что так будет. Знал, что вкус его крови кружит голову его пирату. Фокси довольно ухмыльнулся, облизываясь и тут же касаясь губами ключиц кролика, ладонью левой руки поглаживая его по груди. Непривычная нежность. Что же, даже этому лису она была не чужда. Пират мягко обводил языком следы от своих прошлых похождений, прижимался губами к каждому шрамику, покусывал соски Бонни, медленно стаскивая с него штаны и бельё, поглаживая по внутренним сторонам бедер и спускаясь поцелуями и засосами к впалому животу. Ниже, медленно, томно. Сухие губы коснулись колена, а стройная нога была закинута на плечо лиса. Бонни тихо и смущенно заскулил, закрывая рот ладонью. - Не зажимайся так. Не впервые же… - Фокси лукаво улыбнулся, хищным взглядом глядя на своего крольчонка. Такого робкого и зажатого, но такого развратного и красивого, что голова моментально вновь шла кругом, а в штанах становилось донельзя тесно. Поцелуй. Ещё один. Лис обожал нежность кожи на внутренней стороне бедра, потому почти никогда не оставлял там царапин. Лишь едва заметные укусы и яркие засосы. Губы коснулись члена Бонни, обжигая его дыханием, а затем, подразнив, отстранились. Фокси взял руку кролика, обхватывая губами его пальцы и немного выпрямляясь, заставляя подростка шире развести ноги. Парень сразу понял, чего от него хотят, потому, когда лис закончил, тот приподнялся на локте, сбито выдыхая и аккуратно входя в себя одним пальцем, жмуря левый глаз и прикусывая губу. Пират смотрел на это с довольной ухмылкой, покрывая поцелуями колено и бедро Бонни, поглаживая его по ноге и изредка легонько царапая. Бонни нравилось такое с ним обращение. Властное, собственническое, но, в то же время, настолько ласковое, что он захлебывался в собственном сердцебиении от одного взгляда и пары прикосновений. И ради подобных взглядов и прикосновений он был готов на многое, если не на всё – даже оказаться в таком неловком, казалось бы, положении. Подросток растягивал себя медленно и долго – то ли, чтобы сделать это качественно, то ли, чтобы подразнить пирата, который уже приспустил свои штаны и еле держал себя, чтобы не изнасиловать своего гитариста. Но сегодня надо было держаться. Сегодня они не играли в изнасилование, а занимались любовью. Фокси ждал, пока Бонни будет готов, и, когда тот показал это, тут же перевернул его на живот, приподнимая бедра гитариста и поглаживая его по спине с чуть выступающими позвонками. Поглаживая по собственному имени на левой лопатке. Лис всегда был нетерпелив – потому, сейчас он вошел в тело возлюбленного довольно резко, однако, ласково целуя его в плечо и затем впиваясь в него зубами. Звонкий голос Бонни всегда был музыкой для ушей Фокси, потому он всегда заставлял его кричать и стонать под собой, а иногда просил спеть что-нибудь перед сном. Поэтому, когда гитарист во весь голос вскрикнул от наслаждения, лис лукаво и довольно ухмыльнулся, нетерпеливыми толчками входя всё глубже. Бонни в долгу не оставался, толкаясь бедрами навстречу и кусая собственное запястье. Он не понимал, насколько пирату нравятся его стоны и всеми силами пытался их приглушить. Зря. Фокси не любил, когда что-то прекрасное от него скрывают. Потому, стоило ему войти до основания, мужчина скользнул ладонью по торсу и груди Бонни к его шее, чуть сжимая её и резко выпрямляясь. Начиная легонько душить, не забывая при этом двигаться. Ловя каждый испуганный и сладостный стон, шипя безумные вещи на ухо кролика. Не позволяя подростку закрыть себе рот и вырваться. Первым кончил Бонни. Он громко вскрикнул, почти до срыва голоса выкрикивая имя безумца, прогнулся в спине, насаживаясь на член Фокси до основания, и царапая плечо пирата через его рубашку. Фокси же двигался внутри стройного и податливого тела ещё с минуту, пока и сам не кончил, хрипло простонав. Пират вышел из тела гитариста, любуясь зрелищем, как сперма стекает по его бедрам. Редкий кадр, доступный лишь ему. Усмехаясь, Фокси рухнул рядом с Бонни и прижал его к себе, накрывая своим камзолом и надевая на себя штаны. Лис прижался губами к виску спящего кролика и сам провалился в объятия Морфея. Их любовь была похожа на игру в догонялки. Один убегает от чувств, а другой догоняет, будто желая поделиться. И он всегда догонял.