***
Очередной слишком правдоподобный сон, в котором она открывает глаза, сладко тянется на кровати, чувствуя, как приятно хрустит каждая косточка. Легкость во всем: в действиях, желаниях и мыслях. Ничто не тяготит – все кажется почти идеальным. И никогда бы не просыпаться – желает она, - это лишь начало той части, что Харуно так любила. — Кажется, тебе нравится мое общество, Сакура. Всегда только этот голос – кроме их здесь никого нет. Она знает, что он стоит за её спиной, смотрит выжидающе, впрочем, без особого интереса в глазах. Личный кошмар превратился в сладкое наваждение, которого с каждым днем Сакура желала более всего на свете. Она не помнит, когда успела сломаться, поддаться этому безумию. Раньше сопротивлялась, а сейчас не видела в этом смысла, ведь зачем отказываться от того, что нравится? Комната, в которой они встречаются, никогда не меняется: почти погруженное во мрак маленькое помещение, в котором поместилась только до безобразия мягкая кровать и два кресла по углам; небольшой столик рядом заваленный книгами, поверх которых с трудом удерживаются две полупустых пиалы; тусклая лампочка над головой и не единого окна. Поначалу она пугалась этого места, но теперь осознала всю прелесть такой мрачноватой обстановки и уже не обращала внимания на темные тени предметов, гуляющие по стенам. Если бы ей кто раньше сказал, что она будет так реагировать на голос своего первого настоящего врага, одного из Акацуки, что теперь не существуют, то Сакура рассмеялась бы в лицо этому человеку. Но да, ей доставляло удовольствие слышать его ровный, словно безжизненный голос без единой эмоции, в котором невозможно было узнать об истинных чувствах и мотивах. Но более всего её покорил его пристальный взгляд, заставляющий трепетать все её существо. Ками, как же она хотела, чтобы он вновь начал свою игру! И не просыпаться, пускай этот сон длится вечно. Пускай наркотик травит её организм, но она рада уйти таким способом. Сасори сидит в мягком кресле всего в нескольких шагах от неё, подперев щеку рукой. Полное холодное спокойствие, даже некоторая отчужденность во взгляде, что сейчас скользит по её стройной фигуре, неторопливо, словно изучая и запоминая. И ей это только льстит – никто еще никогда так не смотрел на Харуно. Кукловод не торопясь поднялся со своего места, позволяя расправиться складкам на его одежде, роль которой выполнял черный плащ с красными облаками. Не отрывая от неё взгляда, он протянул в её сторону руку, и уже через какое-то мгновение она поняла, что пропала. Нити чакры оплели тело Сакуры, настойчиво подталкивая её в сторону Акасуно, впрочем, этого можно было и не делать – девушка и не собиралась сопротивляться, понимая, какое удовольствие её ждет в случае полного повиновения. Она все не отрывала от него выжидающего полного надежды взгляда зеленых глаз, чувствуя, как бешено бьется сердце в груди, будто желая вырваться наружу и упасть к его ногам. Влюбиться в собственного врага – какая нелепость. Не многим понять того, что испытывает она сейчас, ожидая той близости, когда они сольются в огне страсти, неведомой ей ранее в объятиях Саске, что всегда были холодны. Наверное, с ним она никогда не была бы такой счастливой. Сакура чувствовала, что обманывает себя этими глупыми надеждами, совершенно позабыв о том, что Сасори уже давно мертв, а тот, что сейчас плавно двигает пальцами, притягивая её тело все ближе, - лишь плод её воображения, рожденный под действием чертового наркотика. Но слишком уж все было реальным, особенно тяжелое пробуждение, когда она просыпалась, чувствуя, дискомфорт между ног и странное блаженное ощущение в теле. Да, изобретатель этого средства и правда мастер. Мысли сразу же улетучились, когда она обнаружила себя в непосредственной близости с кукловодом, ощущая его теплое дыхание и пристальный взгляд медовых глаз. Сердце забилось еще сильнее, не давая ей толком вздохнуть воздуха. Нити отцепились от её тела, давая ей полную волю для действий – сейчас он позволил своей марионетке действовать самостоятельно. Харуно облизала пересохшие губы, не сводя с него взгляда, и неуверенно двинулась вперед, сокращая и так маленькое расстояние между ними. Теперь всего несколько сантиметров разделяют их лица и от этого только волнительней. Дрожащими руками она вцепилась в ворот его плаща, мечтая сорвать эту чертову одежду и прижаться к манящему телу, ощутить его тепло и просто растаять в его объятиях, словно свеча погаснуть, раствориться в этом чудесном чувстве. Она хотела подарить свою любовь, что так долго копила в своем сердце хотя бы ему, ведь Саске не хочет её принимать – улыбается, бывает с ней, но все равно остается холоден и безучастен. Молния поддается с трудом, заставляя Харуно морщить лоб и злиться на саму себя за свою излишнюю нетерпеливость и торопливость. Можно ведь тянуть мгновения, наслаждаться ими пока есть возможность, она ведет себя словно на войне, когда дорога каждая ничтожная минута. Девушка украдкой бросает на его лицо взгляд и, заметив, как он внимательно следит за каждым его движением, тут же краснеет и прилагает больше усилий. — Я не люблю ждать, Сакура, — склонившись к самому её уху, прошептал он, заставляя её вздрогнуть и лишь сильнее к нему прижаться. Девушка сглатывает, на мгновение закрывает глаза, тяжело почти томно вздыхает, и с облегчением выдыхает, когда удается расправиться с ненавистным плащом, и прикоснуться кончиками холодных пальцев к гладкой теплой коже, с особым трепетом очерчивая каждый изгиб. Все-таки Сасори с настоящим своим телом куда лучше, чем та кукла, что запомнилась ей с той битвы. Она чувствовала, как ритмично бьется его сердце, и это ей нравилось. Ткань плаща неторопливо скользит по голым плечам, цепляется за руки, и лишь после бесформенной кучей оседает на пол возле босых ног Сакуры. Кукловод заставляет её поднять голову, взяв Сакуру за подбородок, требовательно притянув её к себе еще ближе, хотя это казалось уже почти невозможным. Мягко касается губ Харуно своими, наслаждаясь их мягкостью и податливостью. Проводит кончиком горячего языка по нижней губе, и совершенно не замечая какого-либо сопротивления с её стороны, просовывает свой горячий язык. Она вздрагивает, неуверенно протягивает руки, обвивает его торс, и крепко-крепко держит, боясь, что может проснуться в любое мгновение, и потом будет страдать, ожидая следующей возможности раствориться в ощущениях, даруемых им. Жадно отвечает на его неторопливый поцелуй, сминает чужие губы, закрыв глаза и просто наслаждаясь. Словно пожар вспыхнула в груди страсть, отметая в сторону все ненужные мысли. Она ощущала лишь его губы и прикосновения рук к своему телу. Чувствовала, как постепенно её раздевают, нежно проводят пальцами по позвонкам, касаются по-девичьи острых лопаток, спускаясь все ниже к бедрам. Дышать уж нечем, поцелуй затягивался, лишая возможности вздохнуть, заставляя её душу пылать все сильнее. Обнаженной грудью она прижимается к нему, ощущая жар его кожи. Сасори ненавязчиво толкает её в сторону кровати. Всего какое-то короткое мгновение и они падают на чистые простыни, прижавшись друг к другу еще плотней. Она слышит его тяжелое дыхание возле уха, покорно выгибается навстречу его ласкам, позволяя его ладоням терзать затвердевшие от желания соски. Блаженно жмуриться, кусая губы и прерывисто постанывая, обнимает его за шею, с наслаждением зарываясь тонкими пальцами в его густые волосы, нежно касаясь затылка. Томительные мгновения заставляют внутренне вспыхивать её все сильнее, обжигаться от его прикосновений, с трудом дышать, откинув голову назад, в то время как нукенин с едва слышимым рычанием, подобно звериному, осторожно кусает нежную кожу шеи, спускаясь все ниже, ладонями блуждая по нагим бедрам, отыскивая более отзывчивое на ласки место. Сакура вздрагивает, чувствуя его нетерпеливый язык на своей груди, ласково касающийся темной бусины. Он, оттягивая, кусая его, вырывал из её горла тихие хриплые стоны, полные желания и скорейшего воссоединения. Харуно металась, словно в бреду, вцепившись побелевшими пальцами в простынь, обвив Сасори ногами, прижимая к себе все плотнее и задыхаясь от осознания этого. — Так открыта для врага, — тихий хриплый шепот кукловода она услышала, словно сквозь вату, совершенно не разобрав его слов. Посчитала это не таким уж и важным, и выгнулась в очередной раз, исторгнув из груди долгий протяжный стон, когда ощутила его пальцы внутри себя; мелко задрожала, поддавшись ему навстречу. Казалось, в комнате все поплыло, воздух, словно потяжелел, с трудом пробивая себе дорогу к легким. Невидящим взором она смотрела куда-то вверх, не думая ни о чем, сосредоточившись лишь на его руках, дыхании и близости такого желанного сейчас тела. От едва уловимого запаха, исходившего от Сасори, она забывала себя, стараясь обнять его сильнее за плечи. Акасуна в последний момент отстранился, вынимая пальцы из горячего влажного лона Сакуры. Со вздохом полным разочарования, она подняла на него сияющие лихорадочным огнем светло-зеленые глаза, не веря, что он остановился. Отчего-то она почувствовала себя брошенной, несмотря на то, что Сасори все так же был с ней в одной постели, их тела касались друг друга, а взгляды переплетались. В груди словно заледенело. — Ты слишком легко сдалась. Сны сильнее реальности. Не боишься последствий? — голос размеренный, даже какой-то отстраненный и без намека на недавнее возбуждение как будто ничего и не было. С трудом приподнявшись на локтях, она, не отрываясь, смотрит на него, впервые не зная, что сказать. Реальность уже давно утомила её, выпила все соки из молодого тела. Мирное время приводит лишь к тому, что воины теряют прежнюю бдительность, поддавшись течению утомляющей обыденности. Во снах все было по-другому. Теперь место Саске здесь занимал Сасори, из-за прикосновений которого она готова была умереть со счастливой улыбкой на губах. — А я хочу, чтобы сон и реальность поменялись местами. Только здесь я чувствую себя по-настоящему свободной и живой, — она дарит ему свою самую обаятельную улыбку и взгляд полный любви. Впрочем, любит ли она кукловода или нет – Сакура не знала, но влекло её к нему с ужасающей силой. Сасори схватил её за руку и резко рванул на себя, вновь заключая в жаркие объятия, опьяняя её одним лишь своим присутствием, рваным дыханием над ухом – маска безжизненной марионетки слишком уж быстро покинула его лицо. Он властным поцелуем впивается в её губы, кусая, обнимая своими губами и дразня до сладкой дрожи в теле, что била её от самой груди до кончиков пальцев. — И умереть тебе суждено будет во сне, — прошелестел его голос, когда он, оторвавшись от её заалевших губ, мягко приподнял рукой её подбородок, заставляя неотрывно смотреть в его карие глаза. — Пусть, — кивает она, отвечая совершенно серьезным чуть безумным от плясавших в глазах чертиков взглядом. Как же замечательно в его руках. Сакура закрывает глаза, позволяя его пальцам мягко касаться её, словно уговаривая подчиниться – она безропотно поддавалась ему, откинувшись в объятиях, пошире разведя бедра в стороны, позволяя Сасори ворваться в неё. То ли крик, то ли стон сорвался с её пересохших губ, эхом разнесшись по комнате, что больше погружалась в сумрак, почернив волосы, заставляя сливаться силуэты их переплетенных тел. Сакура вцепилась в его плечи, двинулась навстречу его все набирающим темп движениям – от притворно-медленных до лихорадочно-быстрых, выбивших из груди последние остатки кислорода. С трудом отыскав его губы, она набросилась на них, словно ища спасения этому безумию, охватившую все её существо. Сакура стонала в его губы, цепляясь за него, как за последнюю надежду. Но глаз не закрывала. Ей казалось, что все, что сейчас ей нужно – это смотреть на него, смотреть неотрывно, стараясь запомнить каждую черту его лица: потемневшие от возбуждения медовые глаза, мягкие тонкие губы, прямой нос. Весь его облик заставлял её трепетать, шептать какие-то невразумительные фразы, лишь бы чувствовать, что жива, а не сгорела в этом пламени страсти, охватившего их. Он до боли укусил её за губу, разорвав сумасшедший поцелуй. С трудом вздохнув, Сасори склонил голову к её груди, нежно провел языком между грудями, поднявшись к ключице, постепенно замедляясь, закрывая глаза от ощущения своего пульсирующего естества внутри её горячего лона. Оставив засос на шее, Акасуно обнял её за талию и рывком поменял положения их тел, с блаженным стоном растянувшись на измятых простынях, чувствую, извивающуюся на нем Сакуру, что сейчас ошалело крутила головой по сторонам, кусая губы от возбуждения, медленно двигая бедрами, словно дразнясь. Нити чакры словно змеи, оплели её руки, вдернув их вверх. Грудь Харуно судорожно вздымалась, так и притягивая к себе. Сасори кончиками пальцев свободной руки провел дорожку по её животу, заставив Сакуру вздрогнуть и заерзать на его сосредоточении мужской силы, от чего Акасуно чуть ли не отказался от собственной игры. Она слабо дернулась, устремив на него вопросительный чуть затуманенный взгляд. Безликая тень одной из его марионеток показалась за спиной мелко-дрожащей девушки, обвила гладкими заботливо отполированные мастером руками тонкий девичий стан. Сакура тяжело задышала, чувствуя холодные прикосновения безмолвной марионетки. Взгляд стал несколько яснее, а неживые руки двинулись вверх, задевая высокую грудь с твердыми сосками, от чего Харуно прикусила губу и вновь двинулась вперед-назад, словно решилась отомстить Сасори за несвоевременную игру. И тут же Харуно вытянулась в струнку, стоило Сасори лишь сильнее натянуть нити. Розовые волосы разметались по её плечам, и сейчас она и сама стала похожа на одну из его марионеток – разве только озорные зеленые глаза сверкали слишком сильно. Харуно лишь разочарованно выдохнула, когда Акасуно выскользнул из неё, оставив ощущение опустошенности. — Ты умрешь во сне, но не сейчас, — одними губами сказал он, глядя на неё не отрываясь и не мигая, словно пытался запомнить её: такую растрепанную, растерянную… и желанную.***
Сакура подскочила на кровати, как ошпаренная. Грудь её тяжело вздымалась под тонкой ночной сорочкой. Харуно покрутила головой в стороны, пытаясь осознать, где она. И лишь после того, как взгляд её наткнулся на белый полупустой флакон – девушка выдохнула. Очередной раз она поддалась соблазну и выпила эту гадость. Тело мелко дрожало, руки мертвой хваткой вцепились в одеяло. — Сегодня будет последняя ночь, — прошептала она, откинув спутавшиеся волосы за спину. Нельзя себя обманывать.