Пьяная моя любовь

Пьяная моя любовь, Пьяная моя. Пишет и звонит снова, что не любит меня. Едет после танцев, чтоб кусаться и кричать. И снова в пять утра я отнесу её в кровать. — See you tomorrow, — улыбнулся я девятилетнему мальчику с копной песочных волос, прислонившемуся спиной к стене и так по-взрослому скрестившему руки на груди. — Goodbye! — тепло бросил он в ответ и прошел по коридору обратно к себе в комнату. — Вот, держи, – женщина не меньше тридцати лет, старавшаяся скрыть свой истинный возраст за дорогущей косметикой и стильной одеждой, протянула мне несколько сотен рублей за сегодняшний урок английского языка с ее сыном. — Спасибо, Мария! – она не терпела к себе обращения по отчеству. Мать мальчика отмахнулась: — Тебе спасибо, учитель в школе нахваливает Дениса. — Рад это слышать, – смущенно проговорил я, суя купюры в карман куртки. Денис стал моим учеником два месяца назад по моему объявлению о частных уроках. Помню, как удивился, почему такая состоятельная дама наняла молодого студента, а не опытную преподавательницу. Мария была матерью-одиночкой и думать, что в этом, возможно, заключалась причина выбора меня на роль репетитора ее сына, я не хотел. Мария, широко улыбаясь, отперла замок двери: — До завтра, Арсений. — До свидания. — Я вышел на лестничную площадку, откуда спустился по ступенькам, проигнорировав медленно поднимающийся лифт. Выйдя из элитной многоэтажки, глубоко вдохнул, и мои легкие тут же наполнились холодно-теплым апрельским воздухом. Небо затянулось темными тучами. Мне предстояло совершить две пересадки на транспорте в конец города. Шурша по грязному тающему снегу, я срезал переулок и очутился сразу на многолюдной остановке. Нужный автобус подъезжал, когда я, чертыхнувшись, вспомнил, что собирался купить ее любимое печенье «Орео», которое продавалось здесь недалеко в супермаркете. Пришлось пропустить его. Я вернулся в обшарпанную общагу, измотанный от долгого и тяжелого дня, лишь к девяти часам вечера. Вахтерша в будке, грызя кончик карандаша, сосредоточенно сверлила глазами очередной сканворд, а потому даже не подняла головы, чтобы с подозрительным презрением проводить меня взглядом. Как-то давно распустился слух, что баба Валя разгадывает не развлекательные сканворды, а призовые, и этим нехило огребает денежки на жизнь вкупе со скудной пенсией и зарплатой. Коридор третьего этажа встретил меня изумительным запахом жареной картошки: кто-то готовил поздний ужин. Перед тем как зайти в свою комнату под номером «72», которую я делил вместе с парнем, приехавшим из глуши, я постучал в «67». Ответом мне послужила тишина, я прижался ухом к двери, вслушиваясь, но ни шума, ни движений в комнате не было. Мерзкое чувство разочарования слизняком скользнуло по моему сердцу. Я направился в общую кухню, которая горела мягким желтоватым светом, и прислонился к облезшему лаком косяку. — Кать, ты не знаешь, где Кристина? – спросил однокурсницу, ловко колдующую над сковородкой. — Она с Алёной уже минут как двадцать отсюда ушла, – обернувшись через плечо, проинформировала она. — Куда? – все же спросил я, уже зная ответ. — Ты что, Кристину не знаешь, что ли? – хмыкнула Катя, добавляя соль к картошке. — Знаю, – противно сорвалось с языка, и я развернулся, чтобы пойти в свою комнату. — Арсень, – позвала однокурсница. Я вопросительно глянул на нее, и она, как бы осторожно подбирая слова, продолжила: – Не мучай себя. Она не изменится. Таких не изменить. — Я сам решу, что мне делать, – как-то резко произнес я. — Все, молчу-молчу, – она примирительно подняла ладони, в одной из которых сжимала жирную лопатку. — Прости, Кать, сегодня был тяжелый день, – она действительно хотела как лучше, ведь по натуре была очень доброй девушкой. — Картошку с квашеной капустой будешь? – улыбнулась она. — Буду! – все, что она готовила, было невероятно вкусным. — Кать, сколько еще там ждать? – пробасили с конца коридора. — Уже готово, иди кушать, – крикнула она в ответ. Через несколько секунд на кухню ввалился Андрей, ее парень, с которым она встречается уже четыре года. Парочка планирует пожениться, когда закончит учебу. — Привет, Ар, – Андрей хлопнул меня по плечу и, подойдя к Кате, обнял ее со спины и притворно зарычал. Девушка заливисто рассмеялась и стала локтем отбиваться от нежданного хищника. — Я поем позже, – сообщил я, не желая видеть подобные сцены, но они меня вряд ли услышали, целиком поглощенные друг другом. Моего соседа в комнате не было, вероятно, он завис у кого-то в гостях. Устроившись на узкой кровати, я начал разгребать мысли, что в хаосе метались в голове. Кристина со своей соседкой Алёной в очередной раз ушла из общаги на ночь глядя. Я знал, что это означало, как знал и каждый студент нашего университета. Все внутри судорожно сжималось, хотя давно уже пора смириться и принимать это как норму в отношении нее. Нет смысла пытаться найти ее, она могла быть где угодно, поэтому я вернулся на кухню, съел ужин, тарелку с которым Катя заботливо прикрыла полотенцем, покопался в лекциях, записанных в тетрадях, до тех пор, пока не пришел Славик и не потребовал выключить свет, чтобы лечь спать. Сразу заснуть мне не удалось, я ворочался, терзаемый беспокойными мыслями о Кристине, перебирая сотни сценариев того, что могло с ней случиться. В конце концов, усталость взяла свое, и я не заметил, как уснул. Недолгий сон прервала оглушительная для моих привыкших к тишине ушей трель сотового телефона. — Сука, выруби нахуй, – сонно поматерился Славик, оторвав голову от подушки. Свой телефон я нашел не сразу из-за темноты, а ночник включить не догадался. Непроснувшийся мозг моментально прояснился, когда я увидел на дисплее «Ночной клуб на Зеленодольской». В моих контактах числились номера около двадцати заведений, где обычно любила тусить Кристина. — Слушаю, — напряженно проговорил я. Славик стал шептать ругательства в мой адрес. — Это Арсений? – спросил грубоватый мужской голос на другом конце провода. — Да, это я. — Вы меня просили звонить вам, если я увижу вашу подругу в нашем клубе. Она сейчас здесь, пьяная в хлам. В памяти всплыли воспоминания, и я узнал говорившего, это был бармен из того ночного клуба, где Кристина отрывалась на прошлой неделе. — Спасибо, скоро приеду. — Советую поторопиться, мужики сегодня веселые, – многозначительно намекнул он. — Можете ее увести? Я заплачу, – попросил я. — Ты мне и так должен. Парень, мне проблемы не нужны, – раздраженно бросил он и отключился. Минуту я разглядывал потухший телефон, пытаясь осмыслить сказанное, а потом стал быстро одеваться. — Куда ты? – пробормотал Славик. — За Кристиной, – коротко ответил я, одновременно пытаясь попасть рукой в рукав куртки и шаря в тумбочке в поиске денег, которых накопил за все время работы. — Больной, — проконстатировал сосед, поворачиваясь на бок и натягивая одеяло повыше. Мысленно согласившись с ним, я вышел в коридор и неслышно спустился по лестнице. Вахтерша, сидя на кресле, спала. На электронных часах, висевших на стене перед выходом из общаги, было без двадцати три. Температура за ночь поползла за минус, и на улице было холодно, я поплотнее запахнул куртку и скорым шагом направился к остановке. Транспорт не ездил, а заказывать и ждать такси я не мог. После нескольких попыток поймать попутку, передо мной притормозила бюджетного вида серебристая иномарка. — Куда надо? – поинтересовался водитель, лысый дядька, опустив стекло автомобиля. Я назвал ему адрес. — Почти по пути, возьму пятьсот, устроит? – выгнул он бровь и, удовлетворившись моим спешным кивком головы, кинул: — Залезай... Наблюдая за мелькающими мимо пустынными тротуарами и огнями ночного города, я размышлял, в какой момент стал таким жалким. Почему не мог проигнорировать телефонный звонок и последовать примеру Славика — утонуть в сладком сне, не думая ни о чем? Почему я сижу в этой гребаной машине, за поездку в которой должен буду отдать сумму, равную одному уроку с Денисом? Почему эта сука настолько въелась мне под кожу, что я откликался на все, что было связано с ней? — Приехали, дальше сам дойдешь, – прервал мой сеанс самобичевания водитель. — Спасибо. – Я отдал ему деньги и вышел из машины. Ночной клуб на Зеленодольской назывался «Джагрой», в прошлый раз мне было как-то не до названия. Он издалека светился синеватой неоновой вывеской, а у дверей околачивались сомнительного типа мужики. Ускоряя темп с каждым шагом, я боялся, что опоздал. Пьяные мужики, скользнув по мне взглядами, решили, что сопляк не стоит их внимания, и без проблем пропустили. На входе стоял охранник с внушительными бицепсами, за вход в клуб нужно было заплатить шестьсот рублей, что я и сделал. В нос ударил удушающий сигаретный дым, что туманом клубился по залу, полному потных, ломано двигающихся тел. Танцевальная музыка барабанила со всех сторон, закладывая уши. Обведя взглядом все вокруг, но не найдя ни Кристины, ни ее подруги, я направился к барной стойке, за которой стоял детина со щетиной. — Где она? – я старался, чтобы мой голос звучал спокойно. — Вроде как пошла в туалет с каким-то мужиком. — Он сразу меня узнал, еще бы не узнать, в прошлый раз была такая сцена в клубе, устроенная Кристиной, что Голливуд отдыхал. Я ринулся было туда, но бармен остановил, выразительно подняв брови: — Парень, я бесплатно не помогаю. — Сейчас, – выдохнул я и, порывшись в кармане куртки, бросил ему несколько смятых купюр. Прокладывая себе путь локтями в толпе, я добрался за считаные секунды до общего туалета, от которого несло мочой. Опоздал. Стоны и рваные вздохи с последней кабинки из трех имеющихся подобно иглам впились в меня, мой слух до боли знал, кому они принадлежали. Схватившись за ручку двери кабинки, я дернул ее изо всех сил на себя, но дверь не запирали, отчего та пулей распахнулась и глухо стукнулась о смежную стену. У меня перехватило дыхание, как будто я снова увидел все в первый раз. Мужчина в помятом деловом костюме со спущенными до ягодиц брюками ожесточенно и по-животному вбивался в нежное молодое тело девушки с беспорядочно мелированными волосами. Ее красные губы с размазанной по краям помадой были приоткрыты от наслаждения. Обычно пронзительно-зеленые глаза были замутнены алкоголем и, возможно, какой-нибудь дрянью, что она редко, но принимала. Передо мной была самая настоящая дешевая шлюха. Это понимание будто нажало на какой-то внутренний рычаг и спустило нахрен все мои тормоза. Вцепившись в плечи трахающего мужчины, я резко оттолкнул его в сторону. Его член выскользнул из-под кожаной мини-юбки Кристины, а сам он, споткнувшись об унитаз, не удержал равновесия и рухнул вниз. На этом заканчивать я не собирался, боль и ярость ослепили, уничтожив остатки разума. Сжав кулак, я стал неистово бить его в лицо. Послышался хруст в области носа, кровь захлестала из ноздрей. Мужчина нажрался до усрачки, а потому не мог трезво соображать и лишь слабо прикрывал лицо руками. — Се-е-еня… Се-ень, – заплетающимся девичьим голосом произнесли над моим ухом и попытались перехватить мою руку, но я оттолкнул ее, продолжая набивать морду мужчины, превращая ее в кровавое месиво. По моей спине стали стучать кулаками, а затем боль прострелила мою шею, меня укусили. Это возымело эффект, я остановился и заставил ее разомкнуть зубы. Мужчина лежал без сознания, его бумажник, выпавший во время падения, лежал раскрытым, показывая фото с его женой и двумя маленькими дочками, но мне не было его жаль. — З-зачем ты это сделал? – прислонившись спиной обратно к стене кабинки, используя её как опору, Кристина хмуро смотрела на лежащего. Не выдержав, я размахнулся и залепил ей звонкую пощечину. Ее голова дернулась, бледная щека заалела, она непослушной рукой схватилась за нее, обиженно глядя на меня, как бы спрашивая: «За что?». Этот взгляд мгновенно отрезвил меня, сдернул кровавую пелену, застилавшую глаза, и я с ужасом осознал, что натворил. — Господи, прости меня, я не хотел. – Я убрал ее ладонь со щеки и большим пальцем сам стал тереть кожу, чтобы поскорее сошло покраснение. Она прикрыла глаза, как будто принимая мое извинение. Затем я подошел к грязной заплеванной раковине, сливное отверстие которой было забито пучком чьих-то волос и соринками. Из крана лилась только ледяная вода, но мне это и было нужно, я подставил под слабую струю свои трясущиеся руки, смыл чужую и свою кровь, что вытекала из сбитых костяшек. Раковина уже наполовину затопилась розовой водой, я поскорее наполнил свои сложенные домиком ладони водой из крана и плеснул ее в лицо избитого. Тот, закашляв, замычал от боли. — Зажми нос пальцами и не отпускай, – я насильно заставил его сжать свой нос. – Не отпускай, ты меня понял? Тебя скоро найдут и помогут. Он хрюкнул что-то нечленораздельное, но пальцы от носа не убрал. Я вытащил из его бумажника содержимое — три тысячи рублей с чем-то и засунул в карман. Не возьму я, так другие стащат. — Где Алёна? – обратился я к Кристине, которая водила плечами по перегородке кабинки, с закрытыми глазами слушая музыку из зала. Она же не одна была. Кристина никак не отреагировала, тогда я потряс ее: — Крис, где Алена? — Н-не з-знаю я, – безразлично выдала она. — Тогда пошли домой. – Общага за три года уже реально стала домом. Я подтянул вверх ее черные узорчатые трусы, поправил юбку и, подхватив за талию, потащил к выходу из туалета. Только она, как всегда, думала об этом иначе. — Не х-хочу, отпусти! – капризно заявила она и, поняв, что ее отпускать все равно не собираются, стала кусать меня. — Твою мать, прекрати! – рассердился я, отдергивая от нее пострадавшую руку. — От-тпусти, – проскулила она, когда мы стали пробираться сквозь толпу, а потом по обыкновенному сценарию начала кричать. Никто внимания на пьяную девушку, конечно же, не обратил, но вот с мужиками у входа могут быть проблемы, они решат, что я пристаю к ней или захотят отнять мою «добычу». — Заткнись. – Я попытался зажать я ей рот ладонью, но она тут же выпустила в ход свои острые зубы. Матерясь, я продолжил тащить ее к выходу из клуба, но по пути остановился у барной стойки и, положив туда тысячу рублей для бармена, произнес с намеком: — Ничего не было, никто нас не знает. Это нужно было для того, чтобы избитый мной мужчина, очухавшись, не начал нас искать, чтобы устроить разборку со мной или Кристиной. Пусть мы для него останемся пьяной мазней. — Конечно, — бармен ухмыльнулся, очевидно, считая меня подкаблучником и тряпкой. Но мне было абсолютно пофигу, кем он меня там считал, и я снова потащил упирающуюся и все еще горланящую Кристину. — Крис, где твоя сумка и куртка? – спохватился я, хватая ее за подбородок в попытке обратить на себя внимание. – Ты же с ними сюда пришла? Кристина замолкла и, сморщив лоб, попыталась напрячь память: — Т-там, – она неопределённо указала рукой куда-то налево, вероятно, в то место, где полуквадратом стояли небольшие диваны. — Будем надеяться, что никто не спёр. – Я двинулся туда, по-прежнему крепко держа Кристину за талию. На диванах цвел разврат: засаленные мужики с расслабленными лицами и шлюхи, жмущиеся к ним, рука одного из них бесстыдно блуждала под юбкой девицы, отчего та тихо и жалобно вздыхала. Огромный стеклянный столик в центре завален алкогольными напитками, бокалами, сигаретами, трубками, пепельницами и какими-то травами. Никто не поднял на нас взгляда. Я пробежал глазами по периметру, увидел ее куртку, лежавшую на спинке диванчика, забрал, а сумки нигде не было. Решив, что ее все-таки украли, я собрался оповестить об этом печальном факте Кристину, как мой взгляд обнаружил кончик ее расчески, проглядывающийся из-под дивана. — Постой здесь, – я подвел Кристину к стене и, убедившись, что она нетвердо, но все же стоит на ногах, опустился на корточки. Под диванчиком оказалось целое содержимое сумки, рассыпавшееся по полу. Нашлась и красная бархатная миниатюрная сумка, уехавшая куда-то вглубь. Покосившись за плечо, чтобы проверить состояние Кристины, и уверившись, что она не собирается свалиться вниз, я просунул руку под диванчик. Достал сумку и стал совать туда все ее вещи: расческа, дорогой телефон, паспорт, куча презервативов, противозачаточные таблетки, кошелек, косметика, смятое и грязное фото ее погибших родителей и младшей сестры, резинки для волос, золотая цепочка, ключ, куча бумажек, визиток и мелочь. Собрав все, я встал на ноги и снова подхватил Кристину, которая притихла и невидяще пялилась в одну точку. На выходе из клуба никого не было, и из меня невольно вырвался облегченный вздох, потому что мне совершенно не хотелось пьяных драк. На улице моросил первый весенний дождь, пахло асфальтом и пылью. Я надел на Кристину куртку, застегнул молнию до подбородка и повлек ее в сторону автобусной остановки, которая была недалеко, чтобы дождаться заказанного такси. Ноги плохо слушали Кристину, она постоянно спотыкалась на высоченных каблуках, а затем и вовсе остановилась, запрокинув голову. — Сень, до-о-ждь, – протянула она, ловя капельки ртом. Ну да, а раньше не заметила. — Нам надо домой, – подтолкнул я ее вперед, заметив, как к остановке подъехала желтая машина. Забравшись в салон, Кристина поджала под себя ноги, пачкая сиденье грязью, тем самым вызывая явное недовольство на лице таксиста. Всю поездку она, уставшая, молчала, а к ее концу уже дышала мне в шею, прикрыв глаза. — Нельзя спать, – растормошил я ее, не давая провалиться в сон. Мне ее еще тащить до третьего этажа. Я не был дрыщом, но из-за бессоницы и вспышки гнева в клубе так вымотался, что последние силы были на исходе. Наконец, мы подъехали к общаге и, расплатившись с водителем, я выволок Кристину из машины. Вахтерша все так же спала, а на часах было уже пять утра. Через несколько часов мне предстояло быть на паре в университете, Кристина редко посещала учебное заведение, получая зачеты автоматом за раздвинутые перед преподавателями и однокурсниками ноги. Это, конечно же, были сплетни, что витали среди студентов, но я знал, что это правда, потому что Кристина никогда и ничего не учила. В общаге стояла мертвая тишина, я старался тихо ступать по лестнице, но каблуки Кристины все портили. — Держись за перила, сейчас сниму твои туфли. – Дождавшись, когда она исполнит мой приказ, я нагнулся и стал возиться с застежками, освобождая ее ноги от лакированных туфель. Дальше мы плелись вверх бесшумно, но в коридоре третьего этажа мой план - остаться никем не замеченными, - провалился. Один из студентов, сонно пошатываясь, шел в туалет. Он заметил сначала меня, затем еле стоящую Кристину и, презрительно фыркнув, пошел дальше, в нужное ему место. Кристина была объектом ненависти и презрения не только женского общества университета, но и многих парней. Мы остановились у двери под номером «67». Порывшись в ее сумке, я достал ключ и открыл дверь. Свет в комнате я не стал включать. Снял с нее куртку, затем свою и небрежно кинул их на соседнюю пустующую кровать Алёны. — Меня сейчас стошнит, – как-то глухо заявила Кристина, когда я усадил ее на кровать и отошел прикрыть распахнутую дверь. — Блять, подожди! – я молниеносно вытащил из-под кровати потрепанный тазик, ставя перед ней. Она тут же нагнулась и выблевала содержимое желудка. Держа ее волосы на затылке, я недовольно отметил, что она не ела целый день, потому что в тазике была лишь жидкость, очевидно, алкогольных напитков. Когда она закончила, я подал ей обрывок туалетной бумаги, чтобы вытереть рот. — Сиди здесь и не вставай, я промою тазик и скоро вернусь, – приказал ей, хватая тазик и выходя за дверь в ванную комнату. Когда я вернулся, то застыл от неожиданности. Кристина успела раздеться догола и непослушными пальцами расстегивала оставшийся на ней из одежды черный кружевной лифчик, высвобождая две небольшие, но чувственно очерченные груди. — Что ты делаешь? – спросил я, подходя к ней и усаживаясь на кровати рядом. — Возьми меня, Сень, – томно проговорила она, протягивая ко мне руки. В желтоватом свете уличного фонаря, пробивающего сквозь окно, она выглядела неестественно красивой, бесподобной, нереальной. Ее обнаженное тело было идеальным, каждая впадинка, каждая округлость, все было гармоничным, неудивительно, что ее все время хотят трахнуть. Пусть даже у нее размазан макияж, на шее багровые засосы от чужих губ, а волосы спутались. И, несмотря на тот факт, что я видел, как она блевала, и на то, что в ее вагине недавно побывал член незнакомого мужика, она все равно была самой прекрасной блядью. Я понял, что тогда в туалете помешал ей кончить, и сейчас ее тело бунтует от неудовлетворения. Мы за все время нашего знакомства трахались несколько раз, тогда я, как и все, воспринимал ее похотливой сучкой и сейчас мог бы помочь ей снять напряжение. — Нет, ложись спать, – мотнул я головой. — Сень… пожалуйста, – захныкала она и, опираясь на руки, неловко перелезла через меня и уселась верхом на мои разведенные в стороны колени. Ее губы впились в мои, а горячий язык проскользнул в мой приоткрытый рот, углубляя поцелуй. От нее пахло рвотой и перегаром, а губы и язык были горькими на вкус, но меня это ничуть не оттолкнуло. — Трахни меня, — прошептала она, обвивая мою шею руками. Мои руки неосознанно сжали ее бедра, она не подозревала, как эти два слова били в самое сердце. Я не хотел трахать ее как шлюху, я хотел ее любить. Любить эту блядь, эту подстилку, эту шалаву, эту потаскуху. Сколько там еще клейм для девушек легкого поведения? Неважно. Потому что для меня она была просто Кристиной. Она полезла расстегивать молнию на моих джинсах, но я остановил ее: — Нет. Не успела Кристина расстроиться, как я проник указательным пальцем в нее. Кристина снова обхватила меня руками и благодарно уткнулась в плечо. Она была очень мокрой и, на мое удивление, все такой же узкой, будто ее и не трахала мужская половина нашего университета, будто не было постоянных связей со случайными мужиками из тусовок, будто она не была всем известной шлюхой. — Еще, — попросила она, проводя длинными ногтями по моей спине. Вынув обратно палец, но не до конца, я добавил к нему второй и стал двигать ими. Из ее рта вылетел рваный вздох, она стала подаваться бедрами навстречу движениям моих пальцев. Другой рукой я поглаживал ее клитор. — Быстрее! — выдохнула она. Я ускорил темп, а когда добавил третий палец, Кристина легко прикусила мою шею, тихо простонав в ухо. Это не было жестким сексом, которым она привыкла заниматься, не было сумасшедшей страстью, которой она разбрасывалась направо и налево, не было взаимовыгодным обменом удовольствиями, который она, как сделку, совершала с мужиками. Это было моей любовью к ней, я хотел дать ей то, чего она никогда не получала от других — обыкновенную нежность. Я хотел, чтобы ей просто было хорошо. — Се-е-ня, – всхлипнула она, прогнувшись в спине от накатившегося оргазма, по ее телу прошла дрожь. Моя ладонь стала влажной. Кристина выдохлась, я это понял, когда она навалилась на меня всем телом. Поднял ее на руки, уложил на спину и укрыл одеялом. Ее волосы разметались по подушке, а дыхание постепенно выровнялось. Она быстро провалилась в сон, и я вернулся в свою комнату, чтобы тоже попытаться урвать несколько минут сна. Славик крепко спал, открыв рот. Как только я лег в постель, то понял, что заснуть не удастся, перед глазами всплывали образы трахающего мужчины и стонущей Кристины. Пошарив в тумбочке Славика в поиске пачки сигарет и зажигалки и накинув на себя куртку, я вышел на лестничную площадку, где со скрипом открыл деревянную дверь и протиснулся на общий балкон. Дождь кончился, веяло сыростью. Затягиваясь сигаретой, я понимал, что в своей любви виноват сам. Виноват, что влюбился в девушку, которой было фиолетово, кто был с ней рядом, которой было все равно, под кого ложиться, которая просто не умела любить. Кристина была моим ядом, что тек по венам, когда я узнавал от других, с кем она трахалась вчера, и его же противоядием, когда она, развалившись на моей кровати в позе будды, смеялась над моими глупыми шутками, шумно хрустя любимыми печеньками. Кристина была моей головной болью, когда напивалась до рвоты и беспамятства, и лекарством от нее же, когда с печальными глазами раскаивалась и благодарила за то, что я привозил ее, вечно пьяную, в общагу после очередной тусовки. Кристина была моей ненавистью за то, что не умела любить и видела меня только в качестве: «Сеня, ты такой офиге-е-енный друг, я тебя обожаю», и моей любовью за то, что просто была в моей жизни. Эта дилемма каждый день сводила меня с ума, выворачивала наизнанку, выжигала нервы, разрывала и без того больное сердце, отчего оно скулило и просило меня перестать быть гребаным мазохистом. Кри-сти-на На последнем слоге ее имени я потушил тлеющий окурок в ладонь. Надо бы и в сердце, но знаю, что не потушится, оно упрямое. Рассвет окрасил небо светло-розовым, город потихоньку просыпался. Пора собираться на учебу.